Заря противоборства - Андрей Один Страница 22

'Гильдия магов приглашает друидов в ранге не ниже Мастера для дальнейшего исследования планеты Флашир, климатические условия которой близки к земным, а почва и атмосфера не содержат ядовитых и радиоактивных соединений. Первооткрыватели не исключают возможность присутствия полуразумной жизни и созданий, концентрирующих магическую энергию. Всем интересующимся просьба обращаться непосредственно к Архимагу'.

Здесь же размещалось и куда более прозаическое объявление о поступлении в продажу целого набора аксессуаров с сильнодействующими заклинаниями. Нашего героя оно не заинтересовало: приобрести такие вещи по силам разве что Великому Мастеру.

Далее на весь разворот шла дискуссия о перспективах трансформации отдельных участков земли в Северной Африке с целью предотвращения наступления песков Сахары на обжитые районы, а также создание в пустыне новых оазисов. Эрик отметил, что в числе принявших участие в обсуждении проблемы, было имя и их преподавательницы Зеленой магии.

Следующие две заметки – о традициях флорентийской школы волшебников и особых формах магии, использовавшихся при построении Великой Китайской Стены – он просмотрел, приняв к сведению, но не особо вдаваясь в суть. Зато третья взволновала его чрезвычайно, поскольку упоминался в ней артефакт, о котором рассказывал Мастер Халид. 'Один из наиболее загадочных артефактов вновь напоминает о себе.

По сообщению бакалавра Белой магии Пита Преслога, преподающего на историческом факультете Национального Университета штата Нью-Йорк, при изучении криминальных сводок первой четверти двадцатого века, сохранившихся в центральном архиве ФБР, им было обнаружено прелюбопытнейшее 'Дело об исчезновении сэра Арчибальда Моренса, отставного офицера британской армии' Факты вкратце выглядят следующим образом.

17 февраля 1912 года в 72й полицейский участок обратилась госпожа Трельмо, владелица небольшого пансиона на 42й стрит, с заявлением, что один из ее жильцов запершись, уже больше суток не отвечает на стук и оклики с другой стороны двери. Подозревая неладное, она пригласила врача, но не решилась ломать дверной замок с помощью других жильцов, 'дабы не уничтожить важные улики, если понадобится полицейское расследование'.

По указанию прибывших детективов дверь вскрыли максимально осторожно. В комнате, однако, никого не оказалось, что было вдвойне странно, если учесть, что оконные рамы и даже форточка ввиду сильных морозов, стоявших перед тем целую неделю, были наглухо закрыты. Тщательный осмотр комнаты не дал ничего: все вещи на месте, никаких следов борьбы или иного пребывания посторонних – словом, она выглядела так, как будто снимавший ее жилец просто отлучился по делам. Но кто же тогда запер ее изнутри?

Согласно показаниям госпожи Трельмо, постоялец, снимавший комнату, сэр Арчибальд Моренс, поселился у нее в 1903 году, выйдя в отставку в чине полковника после окончания англо-бурской войны, и переехав на постоянное место жительства в Америку. Как самой владелицей пансиона, так и остальными его обитателями характеризовался исключительно положительно, представляя собой, как выразился один из них, 'настоящего джентльмена доброй старой Англии эпохи правления Ее Величества королевы Виктории – времени, которое, увы, ушло и уже не вернется!'. Человек исключительного такта и доброжелательности, необычайного кругозора – казалось, нет на свете такой темы для разговора, где полковник оказался бы некомпетентен. Истоки столь поразительной эрудиции крылись в увлечении сэра Моренса чтением книг; вся его комната, как следует из рапорта производивших осмотр детективов, была буквально завалена энциклопедиями и произведениями всемирно признанных классиков, а также гербариями и безделушками – сувенирами из разных стран. Окружавшие отмечали также хладнокровность и спокойствие натуры пропавшего – никто не мог припомнить случая, когда бы он впадал в ярость или затеял ссору. И потому на вопрос, могли ли быть у сэра Моренса враги, обитатели пансиона госпожи Трельмо лишь недоуменно пожимали плечами.

Владелица пансиона, поневоле знавшая о привычках и странностях всех своих постоянных жильцов, поведала, что завтракал и обедал полковник обычно у себя – еду ему доставлял слуга, но иногда мог перекусить и в общей столовой. Ужинал чаще всего в Нью-Йоркском Клубе Джентльменов, куда отправлялся почти каждый день. За постой платил своевременно, без напоминаний. Посетители, заглядывавшие к нему время от времени – хорошо воспитанные джентльмены, от которых не бывает неприятностей, добавила госпожа Трельмо, а вот особы прекрасного пола гостили у полковника всего лишь пару-тройку раз в год.

Помимо посещения Клуба Джентльменов, полковник регулярно покидал стены пансиона, чтобы купить газеты, табак, канцелярские изделия, навестить букинистов и магазинчики, торгующие колониальными товарами, или просто прогуляться по набережной, так что госпоже Трельмо приходилось видеть его несколько раз на дню. И поэтому вполне естественным было ее волнение, когда в течение целых суток постоялец не попадался ей на глаза и не открыл дверь слуге, принесшему обед. В случае долговременных отлучек, иногда имевших место, полковник неизменно предупреждал заранее.

Опрос постоянных посетителей вышеупомянутого клуба не добавил ничего существенного к уже нарисованному облику сэра Моренса – безусловно, очень достойного члена нашего общества. Последний был в прекрасных отношениях с его завсегдатаями, и сообщение о таинственном исчезновении полковника вызвало переполох. Никто не слышал, чтобы Арчи – так дружески называли его здесь, – сообщил кому-либо о желании совершить поездку; в свой последний вечер он был энергичен и любезен, как всегда. Лишь сэр Джеймс Гоулби, один из его близких приятелей, вспомнил (что позже подтвердили и некоторые другие члены Клуба), что последние два года полковник подчас впадал в задумчивость и меланхолию, высказывая при этом неожиданные и странные мысли. Насколько смог понять сэр Гоулби, речь шла о какой-то далекой прекрасной стране, что похожа на сон наяву. И там он встретил Сида, с которым вместе учился в колледже, а потом и военной академии, а также Пэгги, свою первую юношескую любовь. Странным показалось то, что раньше сам полковник упоминал, что до сих пор горько сожалеет о трагической кончине своего друга, майора королевских войск Сидни Диллгру в сражении за Преторию, а юную баронессу Маргарет Мактрэм, не спрашивая ее согласия, выдали замуж за Бенджамина Гиффетта, преуспевающего чиновника колониальной администрации. Вскоре после свадьбы пара покинула Англию, отправившись в ее владения, где сэр Гиффетт получил пост финансового советника при дворе вице-короля Индии. О дальнейшей жизни госпожи Гиффетт, урожденной Мактрэм, полковник ничего не знал, но многие годы спустя тепло вспоминал о ней, так и не обретя собственного семейного счастья. Зная о том, его друзья встревожились о душевном здоровье сэра Моренса, однако во всем остальном тот оставался вполне вменяемым, поэтому подобные высказывания расценили как забавное чудачество с периодическими выпадениями из нынешней жизни в прошлую. Тем более, что оно никак не могло объяснить исчезновение из запертой комнаты.

Детектив, которому поручили вести дело, судя по всему, оказался старательным, но безынициативным. Он тщательно запротоколировал показания всех свидетелей, сделал подробную опись предметов, находившихся в комнате (которую затем опечатал), обязал хозяйку пансиона регулярно информировать обо всех посетителях, спрашивающих полковника, и тем более – если он все-таки объявится.