Эвермит: Остров Эльфов - Элейн Каннингем Страница 22

"Почему ты поддерживаешь мои амбиции?" - прямо спросил он. "Мне кажется, что в глазах Ллос и Малара один эльф очень похож на другого".

Богиня пожала плечами. "Эвермит был отвергнут для меня и моих детей; его королева - особая любимица Кореллона. Радость от того, что Амларуил из Эвермита уничтожена, будет достаточной платой за бесчестье любого союза, который мне придется заключить. Я не обижаюсь, великий Малар".

Звероподобный бог зарычал; у Кимила сложилось впечатление, что Малар был единомышленником в этом вопросе.

"Это часть, но не вся моя забота", - осторожно сказал эльф. "Когда ты начнешь уничтожать Эвермит, сможешь ли ты остановиться?"

"Ты умен", - одобрительно сказала Ллос. "Ответ, как ты и предполагаешь, - нет. Я бы хотела увидеть, как этот жалкий остров поглотит море! Но, боюсь, это удовольствие придется отложить. У меня пока нет сил уничтожить Эвермит; тем не менее, я получу то удовольствие, которое смогу".

Мрачные, обнаженные амбиции в голосе богини ужаснули Кимила. Он не знал, какие амбиции богиня таила в своем темном сердце - да и не хотел знать, - но почему-то верил, что она сделает все, что предложит. Он сам заключил несколько невероятных союзов, чтобы достичь целей, которых добился до сих пор, и соблюдал их в той мере, в какой они способствовали достижению его целей. Он видел, как его собственная решимость отражается в зеркале багровых глаз Ллос.

"Что ты скажешь, то я и сделаю", - просто сказал он.

"Никто, даже самый мудрый и почтенный эльфийский мудрец, не может с уверенностью сказать, когда и откуда на Торил пришли первые эльфы. Но рассказывают о давно минувших временах, когда эльфы тысячами бежали из охваченного войной Фейри, той волшебной страны, что существует в непроглядных тенях тысячи миров.

Песни и истории, повествующие о тех временах, многочисленны, как звезды. Никто из ныне живущих не сможет изложить историю так, чтобы она удовлетворила мудрецов, которые перебирают древние предания, как влюбленный изучает лицо своей возлюбленной, или мечтателей, которые смотрят в ночное небо и гадают.

Но иногда из рассказа небольших историй возникает узор, подобно тому, как отдельные кусочки плитки или камня становятся мозаикой, или тысяча ярких нитей переплетаются, образуя гобелен."

-Выдержка из письма Криоса Халамбара, Мастера Лютьера из Колледжа Бардов Нового Оламна, Глубоководье.

Победив, они потерпели поражение.

Эльфы Тинтажера - по крайней мере, те немногие, кто пережил долгую осаду, последующую битву и ужасный магический катаклизм, завершивший ее, - прижавшись друг к другу, наблюдали, как последние корабли захватчиков были разорваны на части бушующим морем. На их острове не осталось ни одного врага. Все они были сброшены в разъяренные воды магической атакой, сила которой превзошла все ожидания тех, кто ее вызвал. Даже сейчас эльфийский остров сотрясали сильные конвульсии, словно сама земля ощущала затаенный ужас - или предчувствие гибели.

"Деревья!" - внезапно закричала одна из самок, указывая на линию сухих пальм, которые дико раскачивались вдоль берега.

Ее товарищи по выживанию переглянулись, и по избитой группе пронесся ропот страха. До битвы эти деревья окаймляли широкую улицу, проходящую мимо храма Ангаррадха, - улицу, которая когда-то находилась в сотнях шагов от океана. Даже когда эльфы с ужасом наблюдали за происходящим, грохочущий прибой поднимался все выше и выше по ромбовидным узорам, прочертившим стволы деревьев.

"К танцующему холму. Быстро!" - приказал эльфийский юноша. Его голос - начинающий баритон - сломался на последнем слове и перешел в пронзительное, детское сопрано.

Но эльфы сразу же повиновались ему. Они сделали бы это, даже если бы мудрость рассуждений молодого эльфа не была столь очевидна. Хотя Дуротиль был еще ребенком, он был младшим братом короля и всем, что осталось от королевской семьи Тинтажера. Более того, в молодом принце было что-то такое, что вызывало уважение, несмотря на его юный возраст и неуверенный тембр голоса.

Эльфы отвернулись от разрушенного города и торопливо пробирались через заваленные обломками рощи, ведущие к танцующему холму. Это была самая высокая точка острова, и она давала лучшую надежду на убежище, пока не отступят неестественно высокие воды.

По мере приближения к вершине холма шаги эльфов становились все легче, а их опустошенные лица - спокойнее. Это священное место хранило их самые яркие воспоминания и самую сильную магию. Здесь они собирались, чтобы праздновать смену времен года, петь старые песни и танцевать от радости существования, собирать звездный свет и сплетать его в чудесные заклинания, которые благословляли и укрепляли Народ или придавали магию своим произведениям искусства.

Но радость эльфов была недолгой. Земля под их ногами задрожала, а затем коротко и яростно забилась в конвульсиях, словно в страданиях.

После землетрясения наступила жуткая тишина, которую нарушил слабый рокот, доносившийся с далекого водного горизонта. Эльфы посмотрели на море и поняли, что сотрясения острова были его предсмертными муками. С запада на них обрушилась огромная стена воды.

Эльфы стояли, ошеломленные и молчаливые, глядя, как смерть мчится к ним.

"Мы должны танцевать", - призвал Дуротиль, тряся ближайшую к нему эльфийку, чтобы разбудить ее. Бонналури, единственная оставшаяся в живых жрица Ангаррадха на острове, на мгновение взглянула на него, прежде чем его смысл проник в ее затуманенный горем разум. Ее глаза засияли, а затем загорелись решимостью. Вместе они сплотили эльфов и объяснили им свой отчаянный план.

Под руководством жрицы выжившие эльфы образовали круг и стали повторять за ней шаги одного из самых мощных эльфийских заклинаний. Все присоединились к танцу, даже юнцы и раненые, хотя они не знали о Высшей магии, которую она применяла, хотя риск для них и их жрицы был огромен.

Когда ее подопечные полностью слились с ритмом танца, Бонналури начала петь. Ее серебристый голос сопрано разнесся над островом, призывая силу своей богини, собирая нити магии, исходящие от каждого эльфа, и сплетая их в единую цель. Магия, которую она создала, была Ищущей, достаточно сильной, чтобы переместиться за завесу, разделяющую миры, найти место силы, подобное тому, на котором сейчас танцевали эльфы, и открыть путь в этот новый мир. При обычных обстоятельствах только самые могущественные эльфийские маги осмелились бы произнести такое заклинание, да и то лишь при поддержке Круга. Хотя она не была магом, Бонналури знала об этом искусстве больше, чем большинство священнослужителей. Она понимала всю грандиозность задачи, которую взяла на себя, и цену, которую ей придется заплатить. И не от нее одной: Лишь немногие из эльфов, танцевавших под ее песню, смогут безопасно пройти по серебряному пути. Что же касается остальных - Бонналури требовалось каждое дыхание и каждый импульс магии, которые она могла собрать, чтобы создать это заклинание. Если бы она не справилась, погибли бы все.