Венганза. Алый рассвет - Ани Яновска Страница 22

Со щемящим сердцем он закрыл дверь, оставляя за ней мальчишку Мигелито с его детской гитарой. Прошел по узкому коридору мимо спальни родителей и бабушкиной комнаты, в кухне ухватил со стола лепешку, как в детстве. Сегодня он опять не останется на ужин с семьей.

В узкой и тесной комнате Алехандро едва помещалась кровать, старый шкаф и небольшой столик. Он взял сверток, обернутый черным бархатом, снял со стены новенький "Амиго", висевший рядом с армейским "Питоном", подхватил свою рейнджерскую шляпу и неслышно покинул дом через окно, чтобы не идти мимо мастерской отца. Не хотелось отвечать на вопросы о том, куда он направляется.

Его странное поведение не могло остаться незамеченным в семье. Перед операцией в комиссариате Алехандро настраивал брегет в мастерской отца. Синьор Эрнандо не стал задавать вопросов, и Алехандро был ему за это благодарен. Хорошо, что родные не узнали о ночи в комиссариате, сочли что сын провел вечер с друзьями в «Черной голубке».

Утром за завтраком мать сказала ему:

– Ты ведь не хотел оставаться в Сан-Висенто, сынок. Мы не будем возражать, если захочешь уехать в столицу, как и собирался. О нас не беспокойся. Но такому мальчику как ты не место в этом городе.

– Вам тоже нечего делать здесь, – ответил Алехандро. – Я присмотрел домик в Сангре. С мастерской для тебя, отец, и маленьким садом для тебя, донья Кармен.

– А когда едем? – обрадовалась бабушка.

Алехандро дал семье день на сборы, завтра мать соберет все вещи, а отец закончит срочные дела в мастерской. Алехандро просил их никому не говорить об отъезде, и судя по взглядам родных они прекрасно понимали причину такой секретности.

В старой соседской конюшне Гром бил копытом, недовольный компанией запуганного им до дрожи толстобокого мула. Алехандро погладил мощную шею коня, протянул ему морковку и Гром радостно принял угощение, скользнув по ладони хозяина мокрыми губами. Пока Алехандро чистил его и седлал, Гром смотрел укоризненно и недовольно фыркал, всячески выражая раздражение от скучного нового образа жизни.

– Потерпи немного, – попросил Алехандро, поглаживая бок своего жеребца, – я найду тебе пристанище получше. И мы чаще будем выезжать, как раньше, обещаю.

Гром недоверчиво косился на хозяина. Алехандро чувствовал вину, за то что последние дни у него не было времени выезжать с Громом за город, чтобы тот мог вдоволь размяться.

Едва покинув городские улицы, конь радостно сорвался в галоп и мчал до самого кладбища, радостно развевая гриву по ветру. У ограды Алехандро спешился, отвязал от седла сверток и отпустил коня, зная, что тот придет по первому его зову.

По дорожке, засыпанной черным гравием, мимо покалеченного выстрелом каменного ангела, Алехандро вышел к старинному склепу. Оттуда веяло жаром вечно горящих свечей и запахом благовоний. Как только Алехандро увидел склеп, он опустился на колени, склонил голову и коснулся раскрытой ладонью сердца:

– Ла Муэртэ Сангриента, позволь приблизиться к тебе.

Солнце уже опускалось за вершины Сьерра-Альте. Ни порыв ветра, ни шелест листвы, ни треск цикад не нарушали кладбищенской тишины. Алехандро принял это за позволение и не вставая с колен двинулся вперед, держа перед собой на вытянутых руках завернутое в черный бархат подношение. Крупный гравий впивался в кожу даже сквозь толстую ткань штанов, рубашка на спине промокла, руки сводило от напряжения, но лицо Алехандро оставалось каменной маской без тени чувств или колебаний. Преодолев так весь путь, он замер у входа в склеп под надписью, украшавшей портал: "Перед смертью все равны".

Святилище Санта Муэрте всегда устраивали из склепа, который удостоился ее особого благословения. На всех поверхностях и каждой выемке стены горели черные свечи, курились травы в золотых чашах. Не вставая с колен, Алехандро поднялся по ступеням и оказался перед алтарем на усыпанном ярко-желтыми бархатцами полу.

Ла Муэрте Сангриента возвышалась над ним во всем пугающем величии. Скелет женщины, выбранный ею для своего земного воплощения, скрывало шитое золотом платье, черная вуаль и кружевные перчатки. В пустых глазницах мерцали два огромных рубина. На шейные позвонки навешаны цепочки, медальоны и ожерелья, а пальцы унизаны перстнями. Ладони Санта Муэртэ раскрыты, приветствуя путников на пороге дома вечности.

С почтением и трепетом Алехандро склонил голову:

– О, великая и милосердная Сантита, прими мои скромные дары.

Из свертка извлек толстую черную свечу, флакон дорогих духов и свой боевой палаш, возложил к ногам Бель Муэрте:

– Подарки для прекрасной синьоры с уважением к ее красоте, и оружие, которое отнимало жизнь.

Неровный свет свечей озарял дары, которыми осыпали Сангриенту почитатели. Здесь было все: ножи, арбалетные болты, старинные клинки, веревки и пузырьки с ядами, шкатулочки с блестящей пудрой, платки и вуали, туфельки и перчатки, веера и зонтики.

– Прошу тебя, озари Мигелито его путь в вечность, – Алехандро поставил рядом со свечой портрет брата. – И позволь мне совершить месть.

Сантита не торопилась дать ответ. Алехандро долго стоял, не выказывая нетерпения. В наполненном дымом и сладким запахом травы забвения склепе кружилась голова и время сливалось в сплошной поток, мягко уносящий на зыбкую грань реальности и иллюзии. Он уже почти не ощущал своего тела, не мог пошевелиться. Жар исходящий от свечей больше не грел его. Алехандро увидел, как дыхание вырывается изо рта облаком пара. Желтые цветы под ногами чернели, увядали.

С прежней мрачной решимостью Алехандро ждал.

– Я не уйду, – еле слышно прошептал он непослушными губами. – Прошу тебя Сантита, ответь мне.

Принесенная им свеча вспыхнула и оцепенение спало с Алехандро. Он поднял голову, чтобы впервые взглянуть в лицо Ла Муэрте. Она оставалась неподвижной, но в ее руке что-то мерцало.

Алехандро медленно поднялся с колен и осторожно взял то, что лежало в затянутой в кружевную перчатку ладони. Крохотный золотой череп в сомбреро со скрещенными под ним маракасами! Он узнал серьгу, которую сам посылал в подарок на совершеннолетие Мигеля.

Испытывая одновременно ужас и восторг, Алехандро сжал в кулаке серьгу, прижал к сердцу:

– Благодарю тебя, милостивая Сангриента. Пусть свершится справедливая месть.

Этим вечером Алехандро закрылся в своей комнате, подержал иглу в пламени свечи и проколол себе левое ухо. Прежде, чем вдеть в него серьгу, поцеловал ее и прошептал:

– Прости меня, Мигелито.

Он будет носить серьгу брата не снимая, пока не совершит месть.

Второе, что он сделал, это надпись "venganza" под правой ключицей. Он впечатал ее в свое тело с помощью иголок и чернил. Делать самому себе татуировки его научили еще в первые месяцы службы. Так он закрыл уродливый шрам на груди изображением черепа буйвола в треугольнике. Такая татуировка была у многих его сослуживцев, они верили, что она убережет их в бою, но Алехандро знал, что полагаться на удачу и тайные символы бесполезно. Если Сангриента решила призвать тебя к себе, избежать этого невозможно. Остается одно – уйти с честью.