Элина и Орбус - Лера Зима Страница 22

– Все кончено! – Подумала я. Уж теперь нам не справиться. Я безучастно смотрела на проносящиеся внизу деревья. Вдоль поезда скакали козлы и горные туры, на которых восседали армированные броней козлороги. Они запрыгивали на подножки поезда, и взбирались вверх, к нам. То, что было до этого, оказалось цветочками. Вот они, спелого поля ягодки.

– Все кончено! – думала я.

Казалось, время замедлилось: все тянулось ленивой чередой, как во сне. Секунды длились вечность.

И тут я увидела, что среди этой толпы мчится всадник не из их числа. Козлороги пытались приблизиться к нему, но всадник ловко разделывался с ними. Это был меткий стрелок.

Когда он приблизился, рассмотрела его: это был Валентин!!

Козлороги, наконец, обратили на меня внимание и попытались подступить ближе. Но стрела всадника поразила первого, затем второго. О да, это был он, тот самый инструмент, боевая лютня. Раньше Валентин извлекал из струн звуки мелодии, теперь это была музыка войны. Я забыла обиду, забыла, что готова была выкинуть его из своей памяти. Что мне это почти удалось. Я была рада его видеть, и в особенности, сейчас, когда помощь была нужна по-настоящему!

– И никто не верил! – приветствовала я его, когда он прямо с коня уцепился за лестницу между вагонами и ступив на крышу поезда, подошел ко мне.

– Никто не верил, да.

– Я в тебя верю! – сказала ему я. – Мой храбрый сокрушитель козлорогов!

Мы сумели расправиться с оставшимися козлатыми. Те, кто не свалились с крыши, лежали тут же, пронзенные стрелами.

Флорентина стояла по другую сторону вагона. Тяжело опираясь на посох, она казалась изможденной. Я чуть было не забеспокоилась, вдруг кто из козлорогов поднимется и нападет, но ей не грозила опасность.

И я все внимание сосредоточила на нем, на том, кто пришел за мной. Он стоял здесь, рядом со мной. В мою душу хлынула безмятежность.

Валентин попытался взять меня за руки.

– Элина…

– Стой, ничего не говори – сказала, было, ему я.

Услышала крик Флорентины. Плохие мысли пронеслись в голове.

Неуловимое нечто, оказавшееся стрелой, прошило грудь Валентина. Мое дыхание замерло.

– Я люблю тебя!.. – еле прохрипел он, накренился, и свалился за край. Я, чуть было не прыгнула сама за борт, но увидела его. Эту мерзкую рогатую сволочь, которая убила Валентина.

– Аллессандриния! – взмолилась я, вспомнив завет, как единственную надежу. – Помоги, как помогла тогда!

Но мой крик отчаяния остался не услышан. Валентин не восстал из мертвых, а передо мной стоял убийца того человека, который только-только стал мне родным.

– Я ненавижу, я ненавижу тебя, сдохни, сволочь! – заорала я и кинулась на козлорога. Я била его по его гнусной морде. Козлорог, похоже, совсем не ожидал такого исхода, потому стоял, совершенно не пытаясь защититься. Моя рука словно сама собой нащупала нож на кушаке. Я несколько раз ударила козла.

Все замерли. Я неистовствовала.

– Сдохните, ублюдки! – Кричала я, – сдохните!

Я несколькими ударами пришила оставшихся козлорогов, остальных прикончила Флорентина.

* * *

На крыше стояли я и Флорентина в окружении трупов этих гнусных страданий.

– Сволочи! Ублюдки! Чтобы вы все сдохли! – Я проклинала их и рыдала. От бессилия я вцепилась руками в свои волосы. – Ненавижу вас.

Словно неведомая сила подкосила меня: не в силах больше стоять, я падаю на колени и рыдаю, уткнув лицо в руки. Это выше моих сил.

Снег безучастно падал на мою голову, покрывая ее, словно пепел.

– Тихо, тихо, тихо. – Флорентина склонилась надо мной и мягко обняла.

Я так успела привыкнуть к нему. Он стал частью моей жизни, и мне казалось, что мы всегда были вместе. Нам было уготовано счастливое будущее. Вместе путешествовать, смеяться, гулять, быть рядом. А ведь стоит только чуть-чуть переместить свое сознание в прошлое, когда только познакомились. И я вновь вижу его. И снова боль пронзает мою душу. Пытаюсь хоть как-то остановиться, понимая, что уже не могу сделать ничего. Не получается.

– Элина, тихо, тихо. Вставай. Пойдем в вагон. – Продолжает меня успокаивать Флора. – Эти сволочи больше нас не тронут.

Я, всхлипывая, поднялась.

Спустились вниз, прошли в узкий коридор вагона, Флорентина открыла дверцу. Мы оказались в двуместном купе.

– Здесь нас никто не потревожит, – тихо сказала она.

Тусклый свет покачивающегося фонаря освещал резной диван. Я попыталась сесть, но мое тело обмякло и упало. Флорентина достала и подложила подушку под мою голову.

– Поспи дорогая, поспи.

Я, всхлипывая, уткнулась в подушку, и сама не знаю, как заснула.

* * *

Передо мной аллея из деревьев, на которых нет листьев, одни только цветки.  И мы идем по ней вдвоем, только Валентин и я, идем и держимся за руки. А лепестки цветов падают на нас, наши волосы, наши плечи. Только безветренно, я не чувствую ни единого запаха. Мы выходим на площадку, где над обрывом стоят несколько скамей, за которыми все те же деревья. Садимся, Валентин берет меня за руку. Его пальцы холодные.

– Не умирай, Элина, пожалуйста, живи.

Я смотрю на Валентина, и вижу, что его губы синие.

– Что ты говоришь? Нет, ты не умирай. Я обнимаю его, пытаюсь согреть своим дыханием.

– Я люблю тебя, Валентин, останься со мной, не уходи.

Валентин смотрит на меня и его глаза словно леденеют.

– Я люблю тебя, Элина.

От него веяло странной прохладой.

– Не покидай меня, мне не пройти этот путь без тебя! – взмолилась я.

– Ты уже начала его без меня, дорогая, но ты сможешь, ты справишься.

– Как же я без тебя?

– Ты сильная.

– Нет!

– Ты плохо знаешь себя!

Лепестки все сильнее падали на нас, превращаясь в снег.

От моего дыхания шел пар. А от дыхания Валентина нет, но он, казалось, сам становился прозрачным, похожим на эту призрачную дымку.

– Не уходи! Побудь еще чуть-чуть со мной!

– Я еще приду к тебе!

– Это сон? – приходит ко мне догадка.

– Нет.

– Ты жив? Скажи мне, что ты жив? Ты жив! – чуть ли не кричу я.

Валентин грустно смотрит на меня, не в силах промолвить.

– Где мы?

– Мы на границе жизни и смерти. И скоро ты вернешься, тебе нельзя здесь долго находится.

– Это тебе нельзя! Вернись! Не смей! Я пытаюсь дать ему пощечину, но рука проходит сквозь его бесплотное лицо.