Американец - Григорий Рожков Страница 22

Нет! Не хочу так. Значит, нет у меня иного выбора, кроме пути на фронт.

За пару дней до моей выписки из госпиталя в палату пришел американский сержант с большим бумажным свертком в руках и парой армейских бот с высокой шнуровкой. Он положил сверток на стул возле моей койки и с легкой улыбкой обратился ко мне:

— Одевайтесь, сэр.

— Зачем? Меня должны выписать через два дня. — Страх ударил в мозг раньше логических ответов.

— Вам нужно сделать новую фотографию на документы, — удивил меня парень.

Фотографию? Ну ладно, поверим на слово.

— Сейчас я оденусь. Подождите в коридоре, сержант. — Не то чтобы я стеснялся, но пялящегося на меня незнакомого человека я просто побоялся. Быстро вскрыл сверток и ахнул. Повседневная форма оливкового цвета пришлась мне в самую пору. Удобная, новенькая, мне кажется, даже лучше моей прежней… Ох, блин… Моя прежняя форма была сшита из материалов, которых в это время еще даже и в помине не было. Конечно, это отрицательно сказывалось на аутентичности, но купить комплект формы из соответствующих историческим реалиям материалов мне тогда не позволял размер личного капитала. Все же как хорошо, что у меня в карманах на момент попадания сюда не было вообще ничего: не люблю я носить в моей дорогой, «парадной» форме лишнее барахло. И бирок на одежде не было, это тоже плюс. Да, попав сюда, я очень удачно обчистил погибшего Пауэлла и набил карманы мелочью, присущей этому времени. Это делает мне большую услугу. Но теперь вообще это не очень важно. Та форма была в катастрофическом состоянии, и ее уничтожили, и горевать о ней не стоит. Будем верить в удачу.

На погонах новой куртки ярко блестели серебряные шпалы, на рукаве нашивка — синий ромб в золотом канте с вышитым золотыми буквами словом «Rangers».

Красота-а-а… Она в сотню раз круче моей клубной формы и в тысячу раз круче той, что была у меня в армии… Черт, я ведь уже не сержант, я целый первый лейтенант! Привыкай…

Долго смаковать обновку не стал — быстро обулся и вышел в коридор. Сержант стоял рядом с дверью и при моем появлении опять заулыбался подобно Моне Лизе, чем вызвал подозрения в отношении его ориентации.

— Ведите, сержант.

Через пять минут я уже успел сфотографироваться на документы и нашлепать в моем новом офицерском ай-ди отпечатков. Когда мне сказали, что старый документ очень сильно поврежден осколками и надо делать новый, я испугался, вспомнив именно об отпечатках. Меня ведь раскроют! Сравнят отпечатки в личном деле и на документах — и ВСЕ! А сравнят ли? Мое личное дело далеко за океаном, все считают, что именно я и есть Майкл Пауэлл. Сейчас просто проставлю отпечатки, потом, может, до конца войны удастся не отсвечивать лишний раз, и сравнивать мои отпечатки будет незачем. Успокоив себя этими размышлениями, выполнил требуемые операции и быстро смылся под предлогом плохого самочувствия к себе в палату.

Той ночью уснуть не получилось: все казалось, что вот-вот двери распахнутся, войдут сотрудники НКВД, а может, ФБР, и поеду я на заднем сиденье «воронка» на печальную Лубянку или в аналогичное место, только для американцев.

Никто не пришел…

Через два дня, когда на календаре показался листок: 13 июля, повеяло приближающейся свободой от бесконечных процедур, перевязок и обходов докторов. Быть гражданином иностранного государства — это вам не шуточки, тут внимание особое. Да чего я вру-то? Перевязки для меня закончились четыре дня тому назад, а процедур уже два дня не посещал, и никто меня туда не гнал. А внимание еще никого не убило. Ну, кроме разведчиков… Я уж неведомо как, но до сего момента не вызвал ни у кого подозрений, поэтому вновь ощущал себя нормальным человеком в нормальном обществе. Единственное, что меня удивляло, — так это быстрота моего выздоровления: три недели — и здоров. Нигде ничего не болит. Даже самые серьезные повреждения — переломы ребер и пулевые ранения — зажили быстро и чисто. Что же, будем считать, дальше мне будет везти, как и прежде.

В этот день я наконец смог попасть на сеанс кино. В госпиталь во время моего пребывания здесь дважды приезжал автоклуб, и во дворе показывали кино. Но оба раза я пролетал мимо — либо спал, либо был на длительных процедурах. И ведь специально заранее узнавал, когда приедут киношники, чтобы посетить сеанс, но Великий Случай все портил. И вот долгожданное кино свершилось…

Что же мне сказать после увиденного?.. Я был в шоке! Смотреть в 1941 году ЦВЕТНОЕ кино ВЫСОКОГО качества с ОТЛИЧНЫМ звуком — это сильно впечатляет!

Фильм многосерийный — о гражданской войне в Испании. Название незатейливое — «Испания». Нам показали первую из пяти заявленных серий фильма — «Бригада». Нет, не про бандитов, а про интернациональные бригады, состоявшие из граждан разных стран, сражавшихся на стороне республиканских сил. В главных ролях там были Кларк Гейбл, Вивьен Ли, Николай Крючков, Марина Ладынина, Владимир Зельдин, Борис Андреев и еще пара десятков известных в этом мире актеров из СССР, США, Испании, Франции и Мексики. Ну, просто фонтан из звезд этого времени!

Кино, если не брать в учет графической и звуковой составляющей, впечатляло. И батальные сцены со множеством спецэффектов поражали масштабностью, и драматическая составляющая на уровне «Унесенных ветром», и патриотическая агитация тонкая! Одним словом, я был в восторге. Но вот многие зрители, сидевшие рядом, смотрели фильм не первый раз, и мое восторженное дерганье на месте от избытка эмоций воспринимали как проявление дикости и некультурности.

В тот же день главврач госпиталя совместно с секретарем посольства США в Москве Джеймсом Груббером вручили мне документы. Во-первых, новый армейский ай-ди с моими отпечатками и фотографией. Во-вторых, мне выдали небольшую зеленую книжечку, удостоверяющую мою принадлежность к частям Экспедиционного корпуса армии США. Главврач быстро попрощался со мной и углубился в изучение бумаг, секретарь же вышел со мной в коридор и попросил минуточку подождать возле кабинета. Через пару минут он вернулся вместе с коренастым капралом с такой же нашивкой «Rangers» на плече, как у меня. Боец козырнул, представился и отдал мне принесенный с собой увесистый армейский рюкзак. Со слов Груббера, это мои личные вещи, привезенные мною же в СССР. Личные вещи — это очень хорошо! С удовольствием забираю рюкзачок и продолжаю вникать в суть дела. Джеймс объяснил, что капрал Симонс отвезет меня на базу рейнджеров, там мне надо будет найти полковника Уильяма Орландо Дерби — он является командиром и создателем «Рейнджеров». На прощанье секретарь пожал мне руку и заговорщицким шепотом сообщил:

— Кстати, вас, первый лейтенант, ждет сюрприз, — и ушел.

Опять думай что хочешь! Задолбали, конспираторы хреновы…

Коренастого капрала прислали специально за мной. Во дворе нас ждал малышок «виллис». Мысль о том, что мне удастся прокатиться в столь легендарной машине, праотце всех джипов, привела меня в состояние легкого восторга.

Бодрый, веселый, здоровый, я был готов встретиться лицом к лицу с любой опасностью. Знаю, это лишь секундная эмоция, но зато какая!..