Дети лампы. Книга 3. Джинн и Королева-кобра - Филип Керр Страница 22

— Мне очень жаль, что так случилось, Макс — добавил в заключение Дыббакс. — Честное слово. Мне будет недоставать тебя, приятель. Ты был настоящим джентльменом.

И тут, к удивлению Филиппы, Дыббакс вытер глаза чистым носовым платком. Нет, его слезы ее уже не удивляли. Но чистый носовой платок у Дыббакса — это настоящая неожиданность.

После похорон дети срубили несколько тонких деревьев и установили посреди лужайки подобие вигвама. Сверху на эту конструкцию они набросали множество ковриков и старых одеял, и в конце концов вигвам оказался неплохо изолирован от прохладного наружного воздуха. Потом они вырыли в земляном полу неглубокую яму, перенесли туда горячие камни из камина, плеснули на них холодной водой, и она тут же обратилась в пар. Таким образом температура в их импровизированной сауне быстро поднялась, и вскоре там стало жарче, чем в тропических джунглях. Раздевшись до нижнего белья, трое юных джинн залезли внутрь.

Постепенно горячий воздух согрел их тела до самого мозга костей и разжег тот особый, благородный огонь, который горит в каждом джинн, не причиняя им никакого вреда. Огонь все разгорался, и наконец друзья почувствовали, что их джинн-сила полностью восстановилась.

— Так-то лучше, — сказал Джон, подливая воды на камни и поднимая температуру в вигваме еще выше. — Теперь я бы, наверно, смог даровать три желания любому, даже самому жадному человеку в мире.

— Так кто будет вселяться в Хендрикса? — спросил Дыббакс.

— Он теперь твой кот, — отозвалась Филиппа. — Попробуй сам.

— Да, но это была твоя идея, — сказал Дыббакс — Кроме того, если честно, мне будет тяжело видеть то, что случилось с Брэдом и его папой. И тем более с Максом. Они были моими друзьями.

Филиппа кивнула.

— Понимаю. — Она пожала плечами. — Ладно, давай я.

— Сейчас принесу кота, — сказал Дыббакс, выползая из вигвама. — Одна нога здесь, другая там. Жди.

— Договорились.

После того, как джинниоры теряют зубы мудрости и проходят Таммуз, обряд посвящения в мир джинн, их первым делом обучают принимать чужой облик — и животных и людей. Филиппа уже имела некоторый опыт такого рода: она побывала в обличье верблюда, белки и даже египетского полицейского. Услышав, что Дыббакс вернулся к вигваму, она закрыла глаза, сконцентрировала в свою джинн-силу в одной точке в центре лба, чтобы, когда она произнесет слово-фокус, вся ее сила собралась воедино, точно лучи солнца, собранные выпуклой линзой.

— ПОПРИТРЯСНООТПРИПАДНОфАНТАПРИСМАГОРИЯ!

Как только Джон услышал, что сестра произнесла свое слово-фокус, он выполз наружу — Понаблюдать за котом.

Через пару секунд Джон с Дыббаксом услышали из кошачьей корзины громкое мяуканье: Филиппа сообщила, что она уже внутри Хендрикса.

Девочка пробыла там довольно долго, поскольку, хотя память у кошек весьма избирательна, она тем не менее почти в двести раз лучше, чем у собак, и сохраняет ясные картинки целых две недели, то есть даже дольше, чем память орангутанга. Наконец Филиппа выползла из вигвама уже в собственном обличье. Глаза ее были изумленно распахнуты, она даже присвистнула от удивления.

— Я понятия не имела, что у кошек такая захватывающая жизнь, — сказала она. — Знаменитая пословица про девять кошачьих жизней — абсолютная правда. Только они проходят не одна за другой, а одновременно. Все сразу.

— Не отвлекайся, — прервал ее Дыббакс. — Что ты узнала про Макса?

— Мы были правы. Макса убили тс же люди, которые убили Брэда и его отца. Эти люди прокрались в дом с корзиной, полной змей, и выпустили их на пол. Как только змеи покусали Брэда и его отца, люди вышли из укрытия и предложили им противоядие в обмен на то, что они искали. То же самое произошло и с Максом.

— И что они искали? — спросил Дыббакс.

— Не жезл, — ответила Филиппа. — И не рисунки Леонардо. Они искали картину Компании. Ту, что ты получил в подарок.

— Я так и знал, — сказал Дыббакс. — Ты не поняла, зачем она им сдалась?

— Нет. Поняла только, что они готовы убить за нее всех и каждого. Мистер Бленнерхассит сказал им, что картина у тебя, Бакс, но они все равно не дали им с Брэдом противоядия. Ну а Макс им ничего не сказал.

— Добрый старый Макс, — прошептал Дыббакс.

— Но кто эти люди? — спросил Джон. — Ты разобралась?

— Думаю, ты, Джон, единственный из нас, кто видел их наяву. Они очень похожи на тех двоих, которые пытались обокрасть наш дом. В оранжевой одежде. С желтым узором на лицах. У одного из мужчин, которых я видела в памяти Хендрикса, был точно такой же медальон, какой мы нашли на полу библиотеки наутро после ограбления. Тот, что мама отослала Нимроду нутряной джинн-почтой.

— Жаль, мы так и не успели узнать, что это медальон, — сказал Джон и на мгновение задумался. — Но те двое искали не картину. Им были нужны наши зубы мудрости. — Он пожал плечами. — По крайней мере, так считала мама.

— Кто-нибудь объяснит мне, о чем речь? — спросил Дыббакс.

И близнецы рассказали Дыббаксу, как их дом на Восточной Семьдесят седьмой улице пытались ограбить и как они нашли на месте неудавшегося грабежа медальон с коброй.

— Кобра? — удивился Дыббакс. — Змея на картине Компании — тоже кобра. Королевская кобра.

— Бакс, послушай… Змея, которую ты видел здесь, на острове Баннерманна… — начала Филиппа. — Не думаю, что это была мокасинка. Скорее всего, это тоже была кобра. Когда я находилась в теле Хендрикса, я заметила, что одна из змей уползла и убийцам пришлось уехать без нее. Именно поэтому Хендрикс теперь не слезает с книжного шкафа.

— По-моему, Бакс, теперь самое время взглянуть на эту картину, — сказал Джон. — На твой милый подарочек.

Они уселись в гостиной перед пылающим камином. У их ног лежала картина: акварель с изображением Индии времен британского владычества. На заднем плане на вершине утеса живописно расположился большой розовый форт, на переднем плане несколько индийцев с довольно свирепыми физиономиями танцевали вокруг большой, раздувшей капюшон кобры, которая поднялась и раскачивалась на хвосте и была поэтому почти такого же роста, как люди. Трое джинниоров разглядывали картину довольно долго, перебирая одну версию за другой.

— Странно, что Герман Геринг так запал на змей, — заметил Джон. — Получается, что его и этих оранжево-желтых людей интересовала одна и та же вещь.

— Про Геринга мы твердо знаем одно, — сказала Филиппа. — Его интересовало то, что стоит денег. Дорогие картины. Алмазы. Золото. Все ценное.

— Ну, разве эта картина ценная? — Дыббакс вздохнул. — Полторы тысячи долларов всего-то. Так сказал эксперт из музея.

— Эксперты тоже могут ошибаться, — возразил Джон.

— Но все-таки вряд ли эта картина стоит больше, чем рисунок Леонардо, — сказала Филиппа. — А ты как думаешь?