Нелюди Великой реки. Полуэльф - Андрей Лавистов Страница 22

— Не дергайся, — успокоил я своего собеседника. — Я в одного такого ящера сегодня всадил маслину, а потом его в спецкамере закрыли в полицейском участке. Закрыли и вскрыли.

На глазах Стрекалова выступили слезы. Облегчения или жалости?

— Блин, Корнеев, красавчик! У двух энергии не хватит… не должно хватить…

— Не дави на жалость, Виталя! Этот твой, экспериментальный, кстати, два военных патруля порвал. И зачем, между прочим, ты на гнома напал?

— А что гном? Я ему ничего плохого не сделал… — с непритворным недоумением произнес Стрекалов и выложил мне причины своей заинтересованности Глоином: — Ты же знаешь, какой контроль в Академии за выполнением плана? И какой учет? Да если кто-то хочет чем-то своим заняться, то только пробирки и не надо покупать. А все остальное за свой счет. А знаешь, сколько реактивы стоят? А драгметаллы? А камни? Не все заклинания на горном хрустале, который у нас за расходник, работают, поверь моему опыту. А если камешек размерчиком с полкарата сгорит, откуда его стоимость покроют? Да из моего жалованья и покроют! Полугодового, с оставлением прожиточного минимума!

Вот как задело за живое человека…

Как я понял, Виталий залез в долги, накупив драгоценных камней, и с упорством, достойным лучшего применения, портил их, пытаясь прокрутить стабилизирующее заклятие. Так ему не хотелось признаваться в том, что он оборотень. Если бы агенты какой-нибудь разведки предложили ему продать все известные ему государственные секреты Тверского княжества оптом и в розницу за приличный бриллиантик, он бы не задумался ни на секунду. Но что-то предложений не поступало. Виталий стал специалистом в области цен на драгоценные камни, и конечно, такая фигура, как Глоин Глаз, не могла пройти мимо его внимания.

— Очень талантливый ювелир, — чуть не облизываясь, говорил Виталий. — Но стоило мне заикнуться, что я из Твери, как он насупился и стал уводить разговор в сторону. Чем его Тверь обидела? Новое же княжество, союзник Ярославлю…

— А не упоминать, что ты из Твери, никак нельзя было?

— Да почему, можно, но я как-то не думал… — проблеял Виталий. — Увидел потом его пьяного и решил, что договорюсь. Ну, с пьяными легче договариваться…

— То есть красных смарагдов не брал?

— Не брал и в глаза не видел… — Виталий заинтересованно посмотрел на меня: — А ты их видел? И какие они?

— Ладно, проехали… Теперь вопрос на засыпку: чего на полицейских напал?

— Да я сразу в окно сиганул, когда они документы затребовали… Как бы я объяснялся с полицией? Двойников вызывать противозаконно. И что значит проехали? Да если бы у меня были кровавые смарагды, хотя бы один, размером с полкарата, то я бы…

— Камней всего три, самый маленький — девять с половиной карат.

Виталий разевал рот как рыба, вынутая из воды. Потом слабым голосом разразился ругательствами. Грязными, неприличными и отвратительными. Пришлось закатить ему очередную оплеуху, чтобы он замолк.

— По закону любой камень размером больше трех карат, найденный на территории княжества, является собственностью княжества, — объяснил мне Стрекалов свой срыв. — Гном меня, наверно, за шпиона принял. Такие камни на месте могут разбить — тогда продать легче.

— Ну ладно, с камнями ясно, что ничего не понятно, а почему тварь меня преследует и убить пытается?

В самом деле: нападение на патруль, погоня за мной и Глоином, когда удрать удалось только благодаря водительскому таланту гнома… Но тогда-то я думал, что тварь за гномом охотится, а я сбоку припека, или, как любят говорить в Великоречье, круги на воде. Но потом, когда тварь рядом со мной во время поединка с Сигурдом оказалась, — это-то к гному никакого отношения не имеет!

— Что ты, что ты! — Виталий слабо махнул рукой. — Я был страшно рад тебя увидеть в этом кабаке! Боялся, конечно, что ты меня выдашь, но зла тебе никогда не желал! И даже подойти хотел поздороваться, почти решился уже!..

Точно, если бы я выдал Виталия, у него бы состоялся весьма неприятный разговор с полицейскими — быть оборотнем не то чтобы незаконно, но надо на регистрацию какую-то становиться, еще там какие-то ограничения, а Виталя к своей свободе, как я понял, трепетно относится. Плюс вызванные двойники — это уже точно каторга и Внутренний щит на шею, после которого о колдовстве можно забыть. Так что опасаться меня у него резоны были.

— Они, наверное, как с полицейскими, на подсознание надавили, — предположил Виталий. — Только они ведь, как я понял, не убивать тебя хотели, а просто рядом оказаться…

Хм, есть в этом зерно истины. Твари, что патруль порвала, через наши с Глоином головы перепрыгнув, до меня допрыгнуть было ближе, чем до патруля. Это на первый взгляд. А на второй — ближе, но не проще. Сзади у багги мотор расположен, спины полностью закрыты. И дуги безопасности отменные. Может, хотела спереди попробовать. Или поняла, что с пулеметом шутки плохи, решила сперва пулеметчика нейтрализовать, а потом меня уже задрать, — тактически грамотный ход и предусмотрительный. А вот со случаем, когда я с норлингом дрался, — там сложнее. Там можно по-всякому повернуть…

— Ладно, за рабочую гипотезу сойдет!

— Подвинься, гений! Разлегся, понимаешь, на моей кровати, а мне и спать-то всего ничего осталось, а завтра к восьми на службу надо — Иван Сергеевич ждет.

У Виталия на лице появилось недоуменное выражение, он покраснел даже чуток.

— Ты помоги мне в кресло перебраться — и отдохнешь нормально, — попросил, запинаясь, Стрекалов.

— Да, пожалуйста. Я так устал, что мне на чужие комплексы всякие чихать с высокой колокольни.

Усадил жертву собственных экспериментов в кресло, лег, не раздеваясь, и мгновенно заснул.

в которой герой как-то по-дурацки заканчивает свою службу

Утро. Надо идти на службу. Сейчас я встану и пойду на службу. Сейчас я встану, умоюсь, причешусь и пойду на службу. Демоны с ними — с причесываниями и умываниями, но если я не явлюсь на службу вовремя, мне не поздоровится…

К счастью, я не опоздал. Бежать, правда, пришлось всю дорогу. Хорошо, что вчера не удосужился раздеться, — сегодня точно опоздал бы. Друэгары и норлинги уже стояли у крыльца, Парфенов неодобрительно взирал на мой растерзанный вид, Гуннар Сваарсон упорно смотрел мимо, но Иван Сергеевич на крыльцо еще не вышел. Уф-ф-ф!

Вдох, резкий выдох, еще раз, ну теперь дыхание не такое запаленное, можно поправить кобуру с револьвером, переместить «таран» в более удобное положение и привести в порядок, в конце концов, завязки на рубахе.

За спиной раздался ровный треск мотора, и прямо к крыльцу подъехал «стриж» с брезентовыми дверями и поднятым верхом. За рулем, надев автомобильные очки, восседала моя будущая жена, а справа от нее сидел, чуть нахохлившись и держа в руках СКС-М, папа. Папа! Папа! Сказать, что я был рад его видеть, — означало соврать. Но с другой стороны, пристав был одним из самых информированных людей в городе. И на инструктаже, определяя наши задачи на сегодняшний день, он вполне мог проговориться, что тут уже случилось, а что только намечается. И еще мне придется скрывать от его пронзительного взгляда тот факт, что у меня в гостиничном номере вольготно расположился тот, за кого объявлена неплохая премия и кого считают похитителем смарагдов. И сам я, если честно, не каждому слову этого профессора кислых щей и соленых овощей верю, когда он рассусоливает, какой он белый и пушистый. С черным таким подсознанием, отвечать за которое не берется.