Олимп - Дэн Симмонс Страница 22

– Я говорю не о кончине, владыка, – с явным усилием изрекла царица. – Речь о нетленной славе.

– Что часто одно и то же, – вздохнул Приам. – Подойди, моё милое дитя, сядь рядом. Пошепчемся.

Отпрыск Дардана жестом отослал от себя свиту и Деифоба; амазонки также отступили на почтительное расстояние, дабы не слышать ни слова. Пентесилея опустилась на высокий престол Гекубы, спасённый из-под обломков сгоревшего дворца, ныне пустующий, но установленный в тронном зале в память о царице. Водрузив сияющий шлем на широкий подлокотник, девушка наклонилась к старцу.

– Отец, меня преследуют фурии. Сегодня вот уже долгих три месяца, как эти твари не дают мне покоя.

– Почему? – изумился владыка и тоже подался вперёд, будто некий священнослужитель из будущего, отпускающий грехи своей прихожанке. – Мстительные духи требуют платы крови за кровь, лишь если никто из живых не в силах этого совершить, и чаще всего, когда человек причиняет страдания близким. Уверен, ты не делала зла никому из вашего царского рода?

– Я убила свою сестру Ипполиту, – дрогнувшим голосом сказала Пентесилея.

Отец троянцев отпрянул.

– Ты – Ипполиту? Царицу амазонок и супругу Тезея? Мы слышали, она скончалась от шального дротика на охоте, ошибочно принятая кем-то за быстроногую лань. – Я не желала ей смерти, Приам. Но после того как Тезей похитил сестру – будучи в гостях, обманом завлёк её на корабль, поднял паруса и был таков, – амазонки поклялись свести с ним счеты. Покуда все взоры на Пелопоннесе и скалистых островах прикованы к Илиону, покуда герои в отлучке и Афины остались без обычной защиты, мы соорудили маленький флот, устроили собственную осаду – разумеется, ничего серьёзного или достойного бессмертных песен по сравнению с тем, что творили данайцы у ваших стен, – и вторглись в крепость вероломного соблазнителя.

– Да, конечно, мы слышали, – пробормотал почтенный старец. – Однако сражение быстро завершилось переговорами, после которых амазонки удалились прочь. Говорили, будто бы царица Ипполита улетела в чертоги Аида немногим позже. Погибла во время большой охоты, устроенной в честь примирения.

– Она скончалась от моего копья, – пересилив себя, выдавила Пентесилея. – Вначале афиняне бежали от нас, Тезей получил рану, и мы полагали, что город уже взят. Единственной ней целью было избавить Ипполиту от этого мужчины, пусть против её воли. И мы почти осуществили задуманное, когда Тезей возглавил контрнаступление, отбросившее амазонок на целый день нелёгкого пути обратно к кораблям. Многие из моих сестёр погибли в той схватке. Теперь, когда мы боролись уже за собственные жизни, бесстрашные воительницы снова начали одерживать верх и оттеснили Эгеева сына. Чтоб завершить битву, я бросила копьё в самого Тезея. К несчастью, оно пронзило сердце бедной сестры, которая – так походя на мужчину в бесстыдных афинских доспехах – сражалась бок о бок со своим супругом и повелителем.

– Сражалась против амазонок, – прошептал царь. – Против родных сестёр.

Именно. Как только мы выяснили, кого я убила, война прекратилась, и был заключён мир. Воздвигнув подле акрополя колонну в память о благородной Ипполите, амазонки удалились в глубокой печали, покрытые жарким стыдом.

– И вот неумолимые фурии изводят тебя за пролитую кровь сестры.

– Каждый день, – подтвердила Пентесилея.

Её увлажнившиеся глаза блестели; щёки, зардевшиеся во время рассказа, покрыла внезапная бледность. Как же она была хороша!

– Всё это очень печально, дочь моя, однако при чём здесь Ахиллес и наша война? – одними губами спросил Приам.

– Месяц назад, о сын Лаомедона и достойный потомок рода дарданов, Афина явилась мне воочию. Безжалостных адских тварей, объявила богиня, не задобрить никакими подношениями. Потом велела отправиться в Илион с отборным отрядом подруг и победить Пелида на поединке, дабы закончить нелепое противостояние, восстановив прежний мир между смертными и бессмертными. Только тогда, изрекла она, я избавлюсь от невыносимых терзаний.

Старик задумчиво потёр подбородок, поросший сизою щетиной с тех пор, как не стало Гекубы.

– Одолеть Ахилла невозможно, амазонка. Мой Гектор – величайший из воинов, когда-либо вскормленных Троей, – восемь лет боролся с ним, но терпел неудачу за неудачей. Сейчас он ближайший союзник и друг быстроногого мужеубийцы. Восемь последних месяцев сами предвечные олимпийцы поочерёдно вызывали Пелида на поединок. Арес, Аполлон, Посейдон, Гермес, Аид и светлая Афина – каждый из них был повержен или бежал, опасаясь Ахиллова гнева.

– Всё потому, что они не ведали о его слабости, – чуть слышно ответила Пентесилея. – Богиня Фетида, мать быстроногого, нашла чудесное средство, как наделить кратковечного сына, тогда ещё беспомощного младенца, неуязвимостью в битвах. Да, он и впрямь не может пасть на поле сражения – разве что будет ранен в одно неприметное место.

– И что это? – выдохнул Приам. – Где это?

– Афина закляла меня под страхом чёрной погибели не выдавать секрета ни единой душе, отец мой, но с мудростью им воспользоваться, дабы сгубить Ахиллеса вот этими руками, положив конец бессмысленной вражде.

– Если Палладе известно, где он слаб, то почему она сама не оборвёт жизнь Пелида в честном поединке, женщина? Помнится, их бой закончился тем, что богиня, объятая страхом и болью, квитировалась на Олимп, истекая ихором.

– Судьбам было угодно, чтобы тайную слабость мужеубийцы раскрыл другой смертный, причём во время Троянской войны, однако дело так и осталось неисполненным.

Старик неожиданно выпрямил спину.

– Значит, мой Гектор всё-таки должен был прикончить быстроногого, – пробормотал он. – И если бы мы не ввязались в войну с Олимпом…

Пентесилея покачала головой.

– Нет, не он. Иной человек, но тоже троянец, отомстил бы Ахиллу за смертоубийство Гектора. Одна из муз проведала об этом от раба-схолиаста, который знал будущее.

– Гадатель, – понимающе кивнул Приам. – Вроде нашего пророка Гелена или Калхаса у ахейцев.

Амазонка снова тряхнула золотыми кудрями.

– Схолиасты не видят грядущее. Каким-то неведомым образом они пришли к нам оттуда. Впрочем, если верить Палладе, они уже все мертвы. Тем не менее над Ахиллесом висит приговор Судеб, и я его исполню.

– Когда? – спросил потомок дарданов, явно просчитывая в уме возможные ходы и их последствия.

Не зря, не напрасно Приам управлял величайшим городом на земле вот уже более полусотни лет. И пусть его возлюбленный сын обещал Пелиду верную дружбу, так ведь Гектор не был царем. Самым доблестным воином – да, и хотя судьба всех жителей Трои частенько зависела от его меча, отец Астианакса никогда не задумывался ней всерьёз. Эту работу он оставлял Приаму.

– Когда? – повторил седовласый владыка. – Как скоро вы с ругами прикончите Ахиллеса?

– Нынче же, – обещала Пентесилея. – Я уже поклялась, прежде чем солнце зайдёт в Илионе или падёт за Олимп, гордые склоны которого так хорошо видны через дырку в воздухе, мимо которой мы проезжали по дороге сюда.