Теневые игры - Ксения Чайкова Страница 22

Вставать или принимать приличествующую аристократу позу Торин не торопился - скорее наоборот, попытался разлечься повольготнее, как на диване, совершенно не считаясь с чувствами этого самого "дивана", вовсе не желающего служить опорой для его сиятельной спины. Я гадостно улыбнулась, слегка сдвинулась и, примерившись, дернула ногами. Затылок аристократеныша приложился о дверцу кареты с таким звуком, будто кто-то с размаху стукнул кулаком в большой пустой кувшин.

- Ой, бедный! Как же ты так неловко! - заботливо заквохтала я, помогая морщившемуся Торину принять сидячее положение и с трудом сдерживая насмешливое фырканье. Ой, не поздоровится мне, если экселенц узнает, что я сознательно клиенту вред причинила и, можно сказать, травму нанесла! Впрочем, с Торином по-другому и нельзя, порой руки сами так и тянутся его отшлепать.

- Так что, пойдем в оперу? - приняв сидячее положение и поправив шляпу, поинтересовался графенок, глядя на меня печальными глазами сиротинушки, у которого последний кусок хлеба отобрали.

- А сколько билетов-то? - спросила я, пытаясь мысленно успокоить Тьму. Демон прекрасно чувствовала, как я "рада" предстоящему приобщению к высокому альмовскому искусству, и то пыталась меня утешить, то принималась на все корки ругать нашего неугомонного подопечного.

- Два,- весело отозвался Торин, похоже решивший, что дело уже слажено.

- И кто же останется без посещения культурного мероприятия?

- Что ты имеешь в виду?

Я с тоской покосилась на графеныша, убедилась, что он искренен в своем удивлении, и с обреченным вздохом принялась объяснять:

- Я узнала, что вновь должна играть роль твоей любовницы только этой ночью, ты - сегодня утром. Весь день мы провели вместе, и я не видела, чтобы ты что-нибудь покупал. Следовательно, билеты были приобретены заранее. Но для кого? Не для меня же, правда?

Логикой, как показала жизнь, Торина было не пронять: он надулся, не слишком старательно изобразил благородную усталость и, по причине оной, ничего не ответил. Впрочем, мне не было особого дела до графенковых подружек, которых он собирался водить по театрам и просвещать относительно великого оперного искусства. Был бы на глазах - и ладно.

Больше всего мне не нравилось полное неведение относительно опасности, грозящей или только собирающейся разразиться над кудрявой головой беспечного Торина. Когда я возила его в Меритаун, было хотя бы понятно, откуда проблемы исходят. То на нас наемники нападали, то чародеи, то благороднорожденные. Да и сами кристаллы, как выяснилось, представляли собой немалую опасность. А теперь - Мрак разберет, откуда беды ждать.

Я задумчиво покосилась на напыжившегося, гордо выпрямившего спину Торина. Может, и обойдется все еще. Остается одна, правда, робкая и слабая, надежда на то, что не страдающий излишним умом аристократенок не рассказал про кражу кристалла (а как еще назвать то, что сдуру вытворил Торин?) никому, кроме меня. Тогда ходить следом за Лорранским-младшим я буду хоть до морковкина заговенья. Попытаться, что ли, вызнать у него, рассказывал ли он о кристалле еще кому-нибудь?

Беглый взгляд, брошенный в сторону подопечного, ясно дал понять, что разговаривать с графенышем бесполезно: судя по его неподвижному, будто из камня высеченному лику, своими расспросами о билетах на злосчастную оперу я оскорбила Торина до самой глубины его аристократической души. Зная, что Лорранский-младший по части упрямства и бестолковой упертости вполне способен перещеголять стадо мулов, я даже не стала заговаривать на скользкую и небезопасную тему кристалла и просто откинулась на спинку сиденья, машинально почесывая под нижней челюстью подсунувшуюся под руки Тьму и стараясь настроиться на предстоящее культурное мероприятие. В конце концов, альмовская опера известна далеко за пределами Райдассы и Тэллентэра, ее на ура встречают даже обделенные музыкальным слухом гномы. Так что есть надежда, что мне даже понравится.

Мне не понравилось. "Интермеццо над пропастью" оказалось столь специфичным представлением, что с человеческим менталитетом понять его было просто невозможно. Своеобразные понятия о чести и справедливости тесно переплетались с какими-то непонятными интригами альмовского двора, а также со слишком пронзительными и звонкими для человеческого уха напевами; представление оставляло двойственное впечатление и не вызывало никакого желания посетить его еще раз. Впрочем, больше меня поразили даже не альмы, при помощи какой-то своей магии ухитрявшиеся летать над сценой, выпевая хвалы и плачи по своим героям, а люди, явившиеся в оперу и сидящие в мягких креслах в ложах. Благороднорожденные дамы в роскошных вечерних платьях изволили кушать конфеты и пирожные и подкармливать ими своих ручных демонов, а милорды дворяне по ходу действия попивали шампанское, а то и пиво, будто собрались не на элитное и модное зрелище, а в третьесортный кабак на посиделки. Торин и мне подсунул коробку со сладостями - большую, нарядную, с клеймом известного кондитера в углу, перевязанную синей бархатной ленточкой,- но я так и не смогла побороть неловкость и начать, подобно представителям своей расы, жевать в театре и просидела с конфетами на коленях до самого конца донельзя претенциозного представления о каких-то эпических хвостатых героях и их подвигах на благо всего подземного населения. Честное слово, я начинаю понимать, почему эльфы и альмы считают себя выше людей. Есть за что, наверное. Ибо что-то мне подсказывало, что остроухие никогда не будут жрать в театральных ложах.

После представления, закончившегося глубоко за полночь, сразу уехать не удалось - пришлось долго и нудно раскланиваться с многочисленными друзьями, знакомыми и родственниками Торина, изволившими посетить театр вместе со своими детьми, женами, любовницами, бабушками и приживалками. "Интермеццо над пропастью" стало главным событием осени в культурной жизни Каленары, собравшим под крышей театра весь цвет райдасской аристократии. По этому случаю вокруг увлеченно крутились писаки из газет и толстых журналов, вдохновенно ваяющие статейки о моде, придворных сплетнях и светской жизни. В такой обстановке подобраться и пырнуть ножом или прихлопнуть каким-нибудь заклинанием, а потом быстро затесаться в толпу не составит особого труда. Я, чувствуя, что напряженные нервы вот-вот зазвенят, как струны альмовских скрипок, с глупейшей улыбкой щебетала какую-то ерунду, одновременно стараясь не выпускать из поля зрения Торина и самых подозрительных, на мой взгляд, лиц. Аристократеныш, уже явно тяготившийся моим обществом, время от времени порывался спастись бегством, но я стискивала его локоть, ловко маскируя железный хват под беспомощное цепляние за своего кавалера, и старательно удерживала на лице маску очаровательной дурочки, думающей только о том, какое платье надеть завтра.

- Ах, до чего же глубокомысленны ваши суждения и широки взгляды… - сладко пела наемница, кокетливо поигрывая веером и улыбаясь очередному богатому щеголю, возжелавшему выслушать ее мнение по какому-то вопросу. Вид Тень имела самый рассеянный и непринужденный, словно присутствовать на таких высокородных сборищах ей было не в новинку. Впрочем, кажется, она была осведомлена о некоторых нюансах придворной жизни еще лучше, чем сам Торин, с малолетства вращавшийся в высшем обществе.