Богами не рождаются - Татьяна Устименко Страница 22

И они доплыли. В очередной раз вынырнув из туманного полузабытья, измученный Рей услышал скрип весел в уключинах шлюпки и восторженные голоса моряков, дружно славивших отважного наследника престола, на что, к глубочайшему потрясению орденца, виконт еще находил в себе силы отвечать бодро и задиристо.

Какое же это ни с чем не сравнимое счастье – расслабленно лежать на прогретых солнцем палубных досках «Черной катраны» и бесцельно таращиться в голубое небо, любуясь проплывающими мимо облачками! Из состояния ленивой созерцательности Рея вывел сам капитан Жино, осторожно приподнявший голову юноши и принявшийся по капле вливать в его пересохшие от жажды губы какое-то горячее, восхитительно сладкое питье.

– Вот так, твое орденство, вот так,– заботливо и немного комично ворковал неряшливый верзила, нянчась с истерзанным страданиями пассажиром, как сиделка с больным дитятей.

– Вы – само милосердие,– растроганно признал юноша, доверчиво прижимаясь к сильным рукам моряка.

Жино щербато осклабился:

– Его светлость рассказал нам, что вы вели себя геройски и даже спасли ему жизнь!

Рей удивленно вытаращил глаза:

– Алехандро слишком снисходителен ко мне, ибо я вел себя как трус и чуть не погубил нас обоих!

– Ш-ш-ш-ш,– добродушно успокоил его ла Файет.– Первый морской закон гласит – море не прощает себялюбия и чванливости. Спаси друга – а он спасет тебя. А уж его светлость блюдет эти заповеди настолько строго, как, пожалуй, никто другой, и подает достойный пример всем своим подданным.

– Поэтому вы его и любите?

– Любим? – усмехнулся капитан.– Да мы его боготворим! Каждый моряк, последний завшивленный юнга знают: попроси виконт о помощи – и он не откажет никогда, даже не задумываясь о риске и угрозе для собственного благополучия.

– И отец хочет бросить этих людей на произвол судьбы! – горько прошептал Рей.– Зря! Ведь каждый народ имеет такого правителя, которого заслуживает, и было бы непростительной ошибкой не ценить наших, казалось бы ничем не примечательных…

– Молчи! – мягко приказал Алехандро, опускаясь на колени около друга и закрывая его рот своей твердой ладонью.– Они многого не знают, ничего не подозревают о гнусных замыслах твоего отца, а поэтому не смущай их непорочные умы всякими неведомыми словами и опасными рассуждениями!

Рей схватил друга за загорелое запястье и благодарно, почти благоговейно прижался губами к его пальцам. Алехандро понимающе усмехнулся и нежно погладил обветренное лицо юноши.

– Ты, наверно, сердишься на меня? – жалобно спросил Рей со слезами в голосе.– Я неосмотрительно втянул нас в неприятности, и мы оба чуть не погибли.

– Нет, ты ни в чем не виноват.– Алехандро выпрямился и безразлично дернул плечом, но взор его широко распахнутых глаз неотступно, жадно следил за рельефными очертаниями острова Сатар, медленно тающими в туманной дымке.– И более того, я бесконечно благодарен тебе за эту сумасбродную вылазку. Я многое понял и узнал, а еще – я увидел ее… – Лицо виконта приняло восторженное выражение.

Рей не решился побеспокоить друга и спросить – о ком именно подумал виконт в этот момент, но, кажется, он и так уже обо всем догадывался…

Антонио не бежал, а буквально летел, не чуя под собой ног. Неудобные деревянные сандалии звучно грохотали по булыжникам каменной мостовой. Время от времени изношенная обувка зловредно сползала вбок, так и норовя свалиться окончательно, и тогда послушник ловко подхватывал сабо обеими руками, чтобы не глядя, торопливо сунуть пальцы в веревочные петли, заменяющие нормальные ремешки, но весьма плохо справляющиеся с удержанием грубых, кустарно сработанных сандалий на его грязных, мозолистых ступнях. Антонио торопился – ведь виконт ждать не любит, а его высокопреосвященство – тем более!

Запыхавшись и трижды взопрев под коричневой шерстяной рясой, юноша все же достиг ворот герцогской резиденции – своего конечного пункта назначения. На мраморных ступеньках дворца вынужденно томились два кирасира, совершенно озверевшие от жары и безделья.

– Гляди-ка, Санчо,– обрадовался нежданному развлечению первый,– придурок из монастыря зачем-то прискакал!

Как известно, умный отличается от дурака тем, что в одной и той же ситуации он умело ставит перед собой правильную задачу, а дурак – наживает проблему. По меткому определению Кардинала, особым умом Антонио, в отличие от похвальной набожности, не блистал никогда. Поэтому и сейчас, вместо того чтобы смиренно промолчать, послушник совершил очередную глупость, необдуманно вступая в заведомо проигрышную перепалку, при этом абсолютно забыв знаменитый девиз подчиненных де Ретайю вояк, гласивший: «Встречают по одежке, но бьют-то всегда по мордешке». Правда, храбрый лейтенант ужасно обижался, когда остроумный виконт переиначивал их девиз по-своему: «Мы сильны, да мозгом сиры. Мы на то и кирасиры». Короче говоря, монахи и военные всегда вполне стоили друг друга во всех сферах самореализации – как умственных, так и физических.

– И вовсе я не придурок,– оскорбленно запротестовал Антонио.– Я – посланник его высокопреосвященства к его светлости виконту Алехандро.

– Ишь ты,– усмехнулся второй кирасир,– размечтался попик: виконта ему подавай! А может, сразу самого Герцога? Много вас тут таких ходит!

– Но как же,– растерялся добросовестный послушник.– У меня же письмо! – И он хвастливо продемонстрировал свернутое трубочкой послание, действительно запечатанное внушительной кардинальской печатью.

Караульные заинтересованно переглянулись:

– И правда вроде бы печать верховного прелата,– нерешительно протянул первый.– Может, пропустим?

– На солнце ты перегрелся, что ли, Педро? – искренне удивился тот, кого звали Санчо.– Забыл приказ командира? Виконт готовится к торжественному богослужению, а посему пускать к нему никого не велено. Но вот если ослушаемся, то получим наряд вне очереди и будем, на потеху нашей роте, зависать весь праздник у этих проклятых ворот, вместо того чтобы пиво с друзьями пить и веселиться.

Сразу стало заметно, что Педро также ничуть не вдохновился этакой неутешительной, зримо открывающейся перед ними перспективой:

– Вали-ка ты отсюда, долгополый,– вежливо посоветовал он Антонио.– А письмо для его светлости мы и сами передадим!

Юноша чуть не расплакался от разочарования.

– Не могу,– жалобно блеял он,– приказано вручить лично в руки!

– Ну, тогда жди,– ехидно заржал Санчо,– может, виконт и выйдет в город… к вечеру…

Расстроенный послушник попробовал подольститься:

– Неужели два таких храбрых воина не пропустят во дворец одного слабого мальчишку? Я ведь тоже в детстве мечтал в гвардию поступить, да вот… – тут Антонио завистливо шмыгнул носом,– не взяли!

– А почему не взяли – слабаком оказался? – с чувством огромного превосходства снисходительно осведомился Педро.