Люди и боги - Роман Суржиков Страница 23

Адриан заговорил, меряя зал тяжелыми шагами:

— Вчера у нас могли быть сомнения в планах, но сегодня любые колебания — преступны. Наш святой долг — немедленно выступить на Фаунтерру и разгромить это злодейское гнездо! Мы выступим скорым маршем в Сюрлион, где захватим корабли и двинемся в столицу. Когда две банды схватятся между собой, мы ударим им в спины и уничтожим обе. Всякому злодею, кто пытается погубить Империю Полари, мы ответим огнем и железо!

— Слава владыке! Слава Янмэй!

Все забыли и про вино, и про Хармона. Торговец тихонько стоял под стенкой и наблюдал. Он заметил, как люди разделились на два лагеря. Шаваны и Папа, и Уфретин, и даже барон Деррил вспыхнули жаждой крови. Приказ Адриана громить злодеев они приняли с восторгом и тут же унеслись мыслями в будущие планы. Уфретин вызвался устроить налет на портовый Сюрлион, захватить корабли и удержать до подхода основных владычьих войск. Папа обещал призвать под свои знамена не меньше трех тысяч новых солдат:

— Ваше величество, наемные мечи Юга испокон были дружною, братской родней. Да, распри между нанимателями вынуждают нас скрещивать клинки между собой, но душами-то мы едины. Ради святого дела защиты Империи каждый свободный воин с радостью обнажит меч. А я, Папа, разошлю вестовых ко всем своим сыновьям и велю им собраться в Сюрлионе. Ваше величество ахнет, когда увидит в сборе всю мою дружную семью!

Ганта Бирай тоже предложил помощь:

— Не буду врать, владыка: Степной Огонь скорей откусит себе руку, чем станет сражаться за тебя. Но есть в Степи знатные ганты, не слишком довольные Мораном. Один из них — ганта Корт. Я пошлю к нему человека и попробую убедить его встать на твою сторону. Моран сейчас хром и слаб — отличное время сменить вождя!

Барон Деррил попросил слова:

— Ваше величество, я пошлю шифрованное сообщение моему сеньору. Герцог Лабелин подготовит для вас дополнительные войска, они будут ждать в Грейсенде. Каждый честный рыцарь Южного Пути с радостью обнажит меч во имя вашей победы!

Леди Магда кашлянула. На нее не обратили внимания, и она кашлянула более настойчиво.

— Миледи желает высказаться?.. — рассеяно бросил Адриан, глядя в карту Полариса.

— Да, ваше величество. Я имела иной план и хотела бы его осуществить. Мне думается, будет лучше завершить завоевание Шиммери, захватив главные города — Оркаду и Лаэм. Очевидно, скоро сюда явится этот гов… его высочество принц Гектор. Лишившись столицы и армии, он будет вынужден сдаться. Мы сдоим с него столько монет, сколько сочтем нужным, а затем подпишем мир. И тогда, покончив с одной войной, начнем другую. Так будет лучше с точки зрения стратегии.

Полковник Хорей одобрительно кивнул, но остальные удивленно воззрились на толстуху.

— Миледи, — сказал Адриан, — не ваше дело — рассуждать о стратегии. Вы несведущи в военных вопросах, так оставьте это опытным полководцам.

Магда возразила:

— Ваше величество, победа над Шиммери нужна была мне затем, чтобы получить деньги, очи и наемных солдат. Я планировала со всеми этими трофеями прибыть в Южный Путь и вернуть свои земли, завоеванные Ориджином: выкупить их, если нетопырь назначит приемлемую цену, или отбить их, если цена окажется непомерной. Но, ваше величество, я прошу прощения, однако…

Магда пожевала губы и шмыгнула носом, набираясь духу для следующих слов:

— …однако я не планировала атаковать Фаунтерру!

Адриан остановился прямо над нею, смотря на толстуху сверху вниз, давя ее к полу чугунным взглядом.

— А я не планировал падать с моста в вагоне поезда. Рыскать по Империи с отрядом шаванов, спать на сырой земле, якшаться с колдуном, рисковать жизнью! Я, тьма сожри, не только в планах, а даже в кошмарных снах не видел дня, когда мне сообщат, что меня… низложили! Судьбе чихать на ваши планы, миледи. Судьба требует действий, и мы их предпримем. Завтра мы выступим в Сюрлион, а оттуда — в столицу!

Хармон Паула получил немалое удовольствие, глядя в этот миг на Магду Лабелин. Ее лицо покрылась пунцовыми пятнами, рыхлые щеки задрожали, рот округлился по-рыбьи.

— Желаете возразить, миледи? — осведомился Адриан. И отвернулся от нее, не ожидая ответа.

28 мая — 3 июня 1775 г. от Сошествия

Уэймарский замок

Один сбежал уже под утро первой ночи. Ну, как сбежал…

Граф поставил на ворота пару часовых. Когда первый отлучился по нужде, второй отпер калитку — и айда. На его вопли сбежались все, кто не спал. Солдатик сделал ровно три шага, а потом угодил в капкан. Натуральный медвежий капкан. Нога так и хряснула.

Вместе со всеми пришел и лорд Мартин. Расплылся в улыбке, наглядно пояснил, как нужно ловить зверя. Глядите, — сказал, — перед воротами ровная дорога, капкан заметен даже ночью. Нужно вырыть небольшое — на штык лопаты — углубление, туда положить зубатого, взвести, сверху накрыть мешковиной, да еще припорошить пылью. Тогда будет почти незаметно, а в темноте — так совсем.

Солдатик корчился и выл, умолял о помощи, клялся, что бежать и не думал, а вышел только поглядеть, чего ценного осталось от убитых кайров. Глупая была клятва: его вещмешок валялся рядом, прямо в ямке-ловушке. Лорд Мартин велел снять капкан с его ноги, а солдату сказал: убирайся. Хотел бежать — так и беги, давай, чего уж. Солдат: куда я побегу, нога же, кость наружу! Лорд Мартин: вот именно, на кой ты нам теперь? Безногие воины даром не нужны! Пригрозил ножом — солдат пополз, волоча обломок. Ох, и медленно: фут ползет, минуту воет. А до ближайших домов — ярдов двести. Лорд Мартин развлекался какое-то время, потом заскучал, сказал всем: ладно, давайте в замок, закрыть ворота. Унес капкан, ласково поглаживая: хороший зубастик, славный!

А беглец, видимо, дополз до улицы и встретил помощь, или просто помер в таком месте, что со стены не видать. Джоакин его не жалел — был это дурак и трус. Дурак потому, что ясно же: первого дезертира накажут строго, в назидание. Трус потому, что сбежал так рано. Только первые сутки. Воздух еще не наполнился отчаянием, безнадега еще не схватила за глотку, солнце не почернело в небе — а он уже затрясся.

Первый день после предательства Ионы прошел так хлопотно, что не только страх, а имя свое забудешь. У всех в замке дел было по горло, все сбивались с ног.

Самым тяжким бременем стали раненые. Их имелось пять дюжин, половина в очень скверном состоянии, а лекарь лишь один. Многие шли ему в помощники, но одни умели так мало, что годились лишь принести-унести, другие падали с ног от бессонной ночи, третьи — кто помягче душой — недолго выдерживали в лазарете. Там стоял вой, стон и смрад, туда ныряли, как под воду, задержав дыхание. А гарнизон-то ничтожно мал, люди ценнее золота! Рыцари графа ловили всякого, кого замечали без дела, и швыряли в лазарет — на помощь. Лекаря тиранили по-злому: чтобы всех до единого поставил на ноги! Каждое копье нужно в строю! Тот молча головой качал. Какое там — всех! Спасти бы больше половины!..