Королевство плоти и огня - Дженнифер Ли Арментроут Страница 23

В камине потрескивал и искрил огонь, и я закрыла глаза.

Спустя секунды или даже минуты Кастил сказал:

– Потому что тебе нужно знать, что не все было ложью.

После всех потрясений и травм последних дней не стоило удивляться тому, что прошлое настигло меня во сне. Тем не менее кошмар потряс меня до глубины души.

Кровь была повсюду. Брызги на стенах, тонкие ручейки и бесформенные лужи на пыльном и неровном дощатом полу. В воздухе стоял сильный запах металла. Мой взгляд привлекло освещенное лампами синее пятно. Рубашка. Кажется, синюю рубашку носил забавный мужчина, который подавал нам еду вечером. Господин Ла… Лакост? Он рассказывал байки о семействе мышей, живущих в амбаре, которые подружились с котятами. Я хотела на них посмотреть, но папа увел нас обратно в наши комнаты. За ужином он не улыбался и не смеялся. Он не делал этого с тех пор, как мы уехали. Сидя за столом, после каждого наспех прожеванного кусочка он бросал взгляды на окно.

Но грудь и живот господина Лакоста казались странными, больше не круглыми, а впалыми и неровными… Я стояла, дрожа.

– Не смотри, Поппи. Не смотри туда, – услышала я приглушенный голос мамы, которая тянула меня за руку. – Нам нужно спрятаться. Поспешим.

Она повела меня по узкому коридору, ее рука была мокрой.

– Я хочу к папе…

– Ш-ш. Мы должны вести себя тихо. – Ее голос дрожал и казался слишком слабым. Рукава ее платья порваны, бледно-розовая ткань перепачкана алым. Маме больно, а я не знаю, что делать. – Мы должны вести себя тихо, чтобы папа нашел нас.

Я не поняла, как тихое поведение поможет папе прийти к нам. Мы вошли в комнату, где было темно и слышались громкие звуки: неровное дыхание и стоны, нескончаемый плач и крики. Папа вышел на улицу, когда они явились, вышел со странным человеком, который, похоже, его знал. Я хотела к папе. Хотела к Йену, но он ушел с женщиной, от которой пахло сахаром и ванилью…

Темноту прорезал пронзительный визг. Кто-то закричал. Мама дернула меня за руку к себе. Сидя на корточках, она открыла большой посудный шкаф и принялась выгребать из него кастрюли – те со звоном посыпались на пол.

– Лезь туда, Поппи. Сиди там, только тихо-тихо, хорошо? Ты должна молчать как мышка, что бы ни произошло. Поняла?

Я посмотрела на маленькую темную дыру и покачала головой. Мама там не поместится.

– Я хочу быть с тобой.

– Я буду здесь. – Она коснулась моей щеки и повернула к себе мою голову. Ее рука была влажной. – Ты должна быть большой девочкой и послушаться меня. Тебе нужно спрятаться…

Пронзительный вой повторился, я бросилась к ней и схватила ее за бока, вцепившись в липкое платье на талии.

– Отпусти, малышка. Поппи, тебе нужно спрятаться.

Я обхватила еще крепче, чувствуя, как по щекам течет теплая влага.

Мама дернулась от какого-то звука – от голоса. Кто-то говорил, но мое сердце так громко колотилось в ушах, что я ничего не разобрала. Голос походил на шум воды, а звуки кошмара становились громче и ближе.

Голос раздался снова. И мама… ее руки стали еще более мокрыми и липкими…

Кто-то свалил светильник, стекло разбилось. Мама закричала и обхватила меня руками. Слова сложились и обрели немного смысла, за исключением одного…

Крики. Кто-то завизжал. Мама? Ее оторвали от меня, ее ладони скользнули по моим рукам, пальцы поймали мои, но тут же их выпустили. В нас – в меня – врезалось чье-то тело, я завалилась набок и потеряла маму. Лицо резанула ошеломляюще острая боль. Я упала на спину. Меня схватили какие-то руки. Слишком тяжелые руки. Руки, которые причиняют боль. Я закричала…

Голос послышался снова, откуда-то из темноты, пробиваясь сквозь крики.

– Поппи!

Я резко проснулась. Крик звенел в ушах, обжигал горло. Я ловила ртом воздух, пытаясь пошевелиться, но ничего не получалось. Мои руки прижаты к бокам, ноги запутались в теплом клубке.

Приоткрыла глаза и не сразу поняла, где нахожусь. Сосредоточилась на размеренном стуке под щекой, медленно выбираясь из оков паники и страха.

Через узкое окно напротив кровати сочился слабый серый свет. Я не на постоялом дворе, меня не рвут когтями. Я в крепости, в кровати, под моей щекой – теплая твердая грудь; меня гладят по волосам, знакомый голос снова и снова шепчет мое имя, говорит, что все хорошо, обещает, что я в безопасности.

Я сижу у него на коленях, он крепко прижимает меня к груди и пытается унять дрожь своими объятиями.

Кастил.

Реальность возвращалась по частям по мере того, как кошмар отступал, и я начала сознавать, что Кастил потихоньку качает меня.

Нужно отстраниться, создать между нами расстояние, но есть что-то надежное в его объятиях. Что-то неизъяснимо правильное. Может, дело в том, что я часто просыпалась после кошмаров одна, напуганная и дрожащая, особенно когда Йен уехал в столицу. И даже если мои крики будили Тони, я никогда не позволяла такого… утешения. Мне всегда было слишком неловко искать его у моей камеристки. Но сейчас ничего другого не осталось, и впервые я рада, что меня лишили выбора. Я закрыла глаза и позволила теплу Кастила согревать меня.

Было немного стыдно, хотя он знал о кошмарах. Виктер его предупреждал, и я понимаю, что он сделал это не ради Кастила, а ради меня. Грудь стиснуло от тоски. Я скучаю по Виктеру, так сильно скучаю, а после этих кровавых кошмаров потеря ощущается особенно остро.

Но я все равно вспыхнула от смущения. Наверное, Кастил считает меня невероятно глупой из-за того, что спустя столько лет мне все еще снятся кошмары.

– Прости, – проговорила я, пытаясь отодвинуться, и поморщилась от хрипоты в голосе. Только боги знают, от каких звуков так саднит мое горло. – Я не хотела тебя будить.

– В юности, когда я впервые покинул Атлантию, возле какой-то маленькой деревушки мне встретился Жаждущий. Я в жизни не видел ничего страшнее. И не думал, что там может быть что-то хуже него. – Кастил крепче обнял меня. – Он уже провел какое-то время в таком состоянии и выглядел как ходячий труп. Он был страшнее всего, что могло создать мое детское воображение. А его вой? Я решил, что он будет преследовать меня в снах… Так оно и было. Много недель спустя, даже вдали от Жаждущих, я просыпался среди ночи и мог поклясться, что слышал их крики.

Он положил ладонь мне на затылок. Дрожь уменьшилась.

– Но потом меня взяли в плен. И знаешь, что было хуже всего? Что это случилось по моей вине. Я был еще юным и глупым. Думал, что могу в одиночку свести счеты с королем Джаларой и королевой Илеаной и тем решить все проблемы. Я в самом деле верил, что смогу это сделать. Я подобрался близко – настолько, что смог действовать. Разумеется, я потерпел поражение. И тогда я узнал, что такое настоящий ужас. Ты спрашивала, что они со мной делали? Мне отказывали в крови, держали на грани, давали ровно столько, чтобы выжить, – иногда едва-едва достаточно, но постоянный недостаток влиял на мою способность к исцелению.