Повелитель Островов - Дэвид Аллен Дрейк Страница 23

— Аристократы живут в ином мире, госпожа, — мягко возразил Ноннус. Он, как и Теноктрис, имел в виду не только нынешние, но и прошлые события. — Они не понимают простых людей, которым приходится ежедневно балансировать на краю. Лучше бы этим двум мирам никогда не сталкиваться.

— Все, что мне было нужно, это моя библиотека… И свободное время, чтоб изучать пути проявления и взаимодействия магических сил, — вспоминала Теноктрис. — Я даже не собиралась использовать их. Честно говоря, я никогда не была сильна по этой части.

Она сочувственно улыбнулась Гаррику и продолжала:

— Я никогда не могла вызывать силы, которые невольно привлекла сюда. Да и само понятие «здесь» — не более чем жребий, выпавший на мою долю. Место, куда принесли меня волны — я не могла ни изменить его, ни даже предсказать. Случайный выбор.

— А может, предначертание судьбы, — улыбнулся отшельник. Было ясно, что сам-то он придерживается именно этой точки зрения. — Или желание Госпожи.

Лампа, в которой догорало последнее масло, замигала — надо было идти на кухню пополнять запасы.

— Ну, мне, пожалуй, пора, — поднялся Ноннус. — Я только хотел убедиться, что вы выздоравливаете.

— Вы уверены, что не хотите остаться ночевать у нас? — еще раз спросил Гаррик. — Или, по крайней мере, возьмите с собой факел.

— Ценю вашу заботу, — покачал головой отшельник. Свет совсем потускнел, но затем снова на мгновение вспыхнул.

— Гаррик, глядя на тебя сейчас, я вижу двух людей. — Теноктрис повысила голос, чтобы ее слышал уходящий Ноннус. — Вчера такого не было.

Не понимаю, что вы имеете вы в виду, — пожал плечами юноша. — Это всего-навсего я.

Оба собеседника внимательно смотрели на него: Теноктрис — задумчиво, Ноннус — с обычной спокойной отрешенностью.

— Ты чувствуешь какие-нибудь изменения? — спросил он.

— Не знаю, — ответил Гаррик. — Я… Все изменилось с появлением корабля и морских демонов. И вас, госпожа.

Он бросил взгляд в сторону Теноктрис, чей внешний вид по-прежнему ставил его в тупик — аристократическая изысканность и при этом старое, поношенное платье. А что делать? Ее шелковые одеяния были и вовсе неуместны в Барке — тем более на безвестной бродяжке, ночующей в конюшне.

— Право, не знаю, как я себя чувствую, — вздохнул юноша. Это была почти правда. Если не считать тревоги из-за того, что где-то стоит мускулистый человек, презрительно глядя на него, Гаррика, и весело смеясь.

— Похоже, это справедливо для нас всех, — заметила Теноктрис.

Она, однако, не выглядела встревоженной, скорее — удивленной.

Лампа почти догорела. Отшельник вышел в ночь и бесшумно удалился. В углу зашуршала солома — это Теноктрис устраивалась на ночлег. Гаррик остался наедине со своими мыслями.

Хотя одиночество его было весьма относительным.

— Нам, наверное, понадобится больше света? — дрожащим голосом спросила Лора, устанавливая свечу в канделябр на стене комнаты, которая обычно служила ей спальней. — Я принесу…

— Помолчи, женщина, — бросила Азера. — А лучше — выйди и подожди снаружи, пока тебя не позовут.

Против ожидания, Лора не повиновалась, а отступила к окну и осталась стоять там с непреклонным выражением лица. Это удивило Шарину: ей казалось, если прокуратор велит выпрыгнуть в окно, мать не замедлит выполнить ее требование. Девушка поставила свой подсвечник на трехногий столик и огляделась. Прочая обстановка комнаты включала в себя кровать, два сундука и круглый стул, выдолбленный из ствола сосны.

— Нет, нет, уберите это отсюда, — раздраженно произнес Медер, поднимая и устанавливая на стуле плоский металлический ящик примерно в фут длиной. — Стол мне понадобится, чтобы писать заклинания.

Он присел и стал возиться с замком ящика. Вставил в него ключ с четырьмя выступами различной длины. Затем повернул его на четверть оборота, что-то бормоча себе под нос.

Шарина сняла свечу со стола, попутно отметив, что ящичек слабо светится, как будто отражая свет очага.

— Поднесите свет поближе, — скомандовал Медер, поднимая крышку. Внутри ящик оказался разгорожен на маленькие отделения, в каждом из которых что-то лежало. Изнутри к крышке был приделан нож из красноватой меди с рукояткой, украшенной затейливыми завитушками, — девушка узнала буквы Старого Письма.

Юный колдун вынул нож, обернулся и увидел Шарину, подошедшую со свечой.

— Нет, не вы! — воскликнул он — Вас я должен призывать! Отдайте свечу кому-нибудь другому… вот хоть Азере.

Прокуратор собиралась возмутиться тем, что ее смешивают с какой-то деревенщиной, но так ничего и не произнесла. Было совершенно очевидно: за работой Медер забывал обо всех сословных предрассудках.

Шарина передала свечу матери и отступила в сторону, когда Лора заняла ее место.

Колдун достал кусок того, что выглядело как обычный мел, положил его на столик и снова закрыл свой ящик. Он выпрямился и внимательно посмотрел на девушку. Сейчас юноша казался выше ростом, чем за обедом.

— Я собираюсь уколоть ваш палец своим атамом и поместить капельку крови на мел, — все так же угрюмо пояснил он, жестом иллюстрируя собственные намерения. — На самом деле вовсе необязательно писать все заклинание кровью; достаточно и небольшой приманки. Затем мне понадобится прядка ваших волос.

Девушка бросила вопросительный взгляд на мать, но та стояла с совершенно непроницаемым лицом — с таким же успехом можно было советоваться со столешницей.

— Ну хорошо, — решилась Шарина и протянула левую руку. Между делом она прикинула, а что бы сделал Медер, если б она отказалась. Судя по его тону, подобная возможность даже не приходила ему в голову.

Прикосновение его руки было неожиданно теплым. Он поднял взгляд на девушку, и ей показалось, что впервые за весь вечер он увидел в ней живого человека, а не подручный материал для магического эксперимента.

Но тут Медер нахмурился и рявкнул в своей прежней манере:

— Стойте спокойно!

Он кольнул медным ножом подушечку ее пальца, и девушка невольно вздрогнула. Жгучее ощущение совершенно отличалось от того, что Шарина чувствовала, когда случайно промахивалась иголкой во время шитья.

Капелька крови медленно показалась из крошечной ранки, как гриб появляется из-под земли после дождя. Медер поднес атам к мелу и испачкал его в крови. Затем он отвернулся к столу и быстро, решительно стал писать мелом на столешнице. Это была фраза на Старом Языке, без всяких знаков препинания и промежутков между словами.

Внизу, в общем зале, люди что-то громко говорили, ссорились, веселились… Несмотря на толстый дубовый пол, Шарина улавливала отдельные слова. Она чувствовала, как холодная стена вырастала между ней и ее прошлым, таким родным и знакомым.