Шпага, честь и любовь - Анатолий Минский Страница 23

Алекс представил, как завидовал и ревновал бы Терон, узнав о таком размещении.

— Вы же благородный синьор и не воспользуетесь случаем? — предупредила спутника Иана.

Тей заверил в почтении и скромности, а сам невольно задался вопросом — как толковать её слова, буквально или наоборот? Женщины, если верить рассказам легионеров, когда говорят «нет», имеют в виду «да». Либо «да», но не сейчас. Скорее всего, ни один мужчина до конца не поймёт и не предскажет женские поступки, каким бы благородным происхождением не отличался и каких бы цветов плащ не носил.

Рыжий поклонник Ианы подвергался испытаниям в меньшей степени. В то время, когда «Ламбрийская звезда» углублялась в бурлящие океанские просторы, Терон покачивался на роскошном диване кареты, катящейся с западного побережья к Леонидии.

Формально он получил приказ охранять Еву Эрланд, пресекать поползновения к побегу и самоубийству. По сути — не допустить её захват гвардейцами герцога, оставшимися в живых и мечтающими заодно «случайно» прикончить виновников смерти их товарищей. А по содержанию схлопотал массу насмешек, что не трясётся в седле и не прикрывает конвой с воздуха, часами любуясь на женские прелести. К счастью, сеньоры чувствовали ту грань, за которую лучше не заходить, доводя пикировку до дуэли, к тому же тей Ториус категорически запретил ввязываться в поединки и прочие безрассудства до столичных стен. Там — хоть убейтесь. Завязывать же драку с отложенным продолжением никому не интересно.

Примирившись с несколько двусмысленным положением, Терон приобрёл по пути восьмиструнный музыкальный инструмент, напоминающий мандолу. Инстинктом опытного гитариста он разобрался в настройке, приспособился к непривычной форме резонатора, подобрал аккорды.

— Что предпочитаете, госпожа Ева? Героическое или романтическое?

— О любви, сеньор. Лучше — несчастной и неразделённой.

Дважды просить не пришлось. Старинные рыцарские баллады и современные романсы, повествующие о невзгодах любви, полились рекой.

Ламбрийка не уставала удивляться. Её сопровождающий вначале показался существом крайне поверхностным. Его распирали рассуждения о чести, занимали мечты о карьере, воодушевляла лишь романтика полёта, не понятная для дамы, не относящейся к тейской касте. События в недлинной жизни Терона свелись к двум категориям, отложившись как воспоминания о драках и попойках.

Музыка открыла неожиданную грань примитивной с виду натуры. Конечно, музыканту не нужно быть глубоко образованным, начитанным или хотя бы умным — достаточно иметь внутреннее чуткое восприятие и музыкальный слух, они подчас заменяют людям этой профессии иные таланты, так же как у собаки отличный нюх компенсирует не слишком острое зрение.

— Когда вы поёте, думаете об Иане, тей?

Терон, в момент вопроса перебиравший струны без слов, вздрогнул и прекратил игру.

— С чего вы взяли?

— Заметила, как вы смотрели на неё. Бедняжка почти смутилась.

Естественно, сейчас молодой человек смутился не меньше.

— Это так заметно?

— И абсолютно не предосудительно. Женщины могут возмущаться, что их бесцеремонно рассматривают, но мы негодуем стократ больше, если обделены вниманием вообще.

— Вам, госпожа, невнимание не грозит.

— Спасибо за комплимент, тей. Полагаю, девушка моего круга не вправе рассчитывать на вашу благосклонность — мы не умеем летать. Поэтому не нужно галантных слов, в которых могу заподозрить неискренность. Лучше сыграйте ещё.

И Терон снова ударил по струнам, тем самым справляя свою неопасную и необременительную службу.

На волоске судьба твоя,

Враги полны отваги,

Но, слава Богу, есть друзья,

Но, слава Богу, есть друзья,

И, слава Богу, у друзей есть шпаги.

— Вы сами написали эту песню? — изумилась Ева.

— Нет. Имя автора странное — Юр-ий Ря-шенцев. Необычное имя, не выговорить, будто из другого мира, — Терон погладил верхнюю деку, словно поблагодарив инструмент за чистый звук. — Но она совершенно про нас, про друзей, верность, честь. Поговаривают, песню занесло из далёкой страны, откуда прибыл когда-то сам Родрик, основатель нашего летучего племени.

— Да, я слышала предание. Явился к нам из-за восточного хребта из города монастырей…

— Возможно, это только легенда — другой мир и отважные люди. Но мы, теи, чтим её, — заверил Терон, перебирая струны.

Его другу Алексу пришлось труднее. Без того бурлящее море, принявшее в ладони «Ламбрийскую звезду», приготовило путешественникам испытание жесточайшим штормом.

Вместе со спутницей он заперся в номере. Оба привычны к болтанке в небесах, но такое… Каюта ходила ходуном, судно швыряло вверх и вниз, с борта на борт и носа на корму. Через непродолжительное время содержимое желудка мощно ударило по горлу снизу, и только присутствие женщины заставило Алекса до поры сдерживать позывы. Иана сломалась первой, помчавшись в гальюн на коридор. Но все подобные места уже оккупировали менее стойкие страдальцы.

— Синьора! Если хватит смелости, предлагаю подняться наверх.

— Смоет!

— Привяжемся.

Это решение спасло их, когда «Ламбрийская звезда» со всего ходу врезалась в пароход, потерявший подвижность и беспомощно болтавшийся посреди океана. Оба судна начали тонуть с ужасающей скоростью, не давая ни малейшего шанса спуститься в каюту и взять вещи. Возможно, «Звезда» продержалась бы больше, чем её несчастливый напарник. Но корабль, получивший удар в борт, принялся тонуть, увлекая в пучину своего убийцу.

При виде того, как опасно увеличивается дифферент на нос, Алекс увлёк Иану к шлюпкам, куда сбегались обезумевшие от ужаса пассажиры, а члены экипажа пытались навести порядок. И не обладая морским опытом, оба тея моментально поняли, что спустить шлюпки и наполнить их людьми совершенно не хватает времени.

— Алекс, мы должны попасть в Ламбрию непременно… Это важнее, чем наши жизни и жизни всех на судне.

Он беспомощно оглянулся. У правого борта, куда пара выбралась переждать шторм, команда повернула шлюпбалки наружу, спуская на воду вёсельные скорлупки, дающие иллюзорную надежду на спасение в штормовом океане. А на палубу к борту посыпались пассажиры, в том числе — женщины и дети. И он, дворянин и человек чести, оттолкнёт их ради места в шлюпке?

Очередная свирепая волна ударила по сцепке агонизирующих судов. Послышался грохот, за ним — короткий треск, эти звуки пробились через рев океана.

— Иана, шлюпки, висящие на талях, как мне кажется, разбило о корпус.

— Всевышний! Было бы у меня крыло…

— Мы слишком далеко от берега. Поэтому сохраняем спокойствие.

Они плотнее запахнули плащи.