Армагед-дом - Марина и Сергей Дяченко Страница 23

«Я больше не могу, – отстраненно подумала Лидка. – Это же несправедливо… Мужчины и женщины в равных условиях… У кого-то ноги короче, у кого-то длиннее. Кто-то спортсмен… Кто-то старик…»

Вспомнились вязанные салфеточки на столе в той квартире, в которую они вломились на пути отступления.

«Естественный отбор», – сказал тогда Андрей Игоревич. Голос-то был его, но Лидка ни за что на свете не могла поверить, что Зарудный способен на такие жестокие слова.

«Те, кто ниже ростом, имеют больше шансов погибнуть в толчее…»

Ну, пока толчеи особой нет. Вот только идти так быстро Лидка долго не сможет… Но ведь и в толпе-то не сплошь здоровые мужики. Устанут, пойдут медленнее…

«Я хочу, чтобы в момент катастрофы рядом с тобой, Лида, обязательно кто-то был. Кто-то достаточно сильный, чтобы поддержать тебя…»

Лидка покосилась на отца. С гордостью. Как когда-то, когда ей было восемь лет. Отец все делает правильно. Все обойдется…

Новый подземный толчок. Лидка своими глазами увидела, как качнулся девятиэтажный дом, – будто карточное строеньице, будто гибкая складная удочка. Будто в мультфильме. Качнулся, на мгновение размазав себя по пространству, взмахнул верхними этажами, но не упал.

Где-то в толпе закричали, правда, крик почти сразу стих.

– Мы так и будем… пешком? – спросила Лидка, стараясь не прикусить язык.

Никто не ответил.

Темп действительно снижался. Они шли по проспекту вот уже час, он был очень длинный, проспект Возрождения, самая длинная улица в городе. Время от времени радио подкидывало новые подробности, но теперь все они касались других районов. Где-то прорвалась «угроза из моря», где-то вертолет зацепился за провода и рухнул на идущих людей. Лидка шла, все сильнее наваливаясь на руку отца.

Проспект Возрождения заканчивался площадью, Лидка не помнила ее названия. Тут поток людей раздвоился, отец не раздумывая свернул вправо, и мама с Тимуром, и Лидка с Яной последовали за ним.

Миновали кладбище. Не центральное, помпезное, где похоронен Андрей Игоревич. Обыкновенное пригородное кладбище. Старое, давно закрытое для захоронений.

Занималось утро. Красный свет потускнел, смешавшись с серым предрассветным сумраком.

– Ни единой птички, – сказал Тимур, и Лидка подумала, что он прав. Ни обычных ворон на голых газонах, ни воробьев, ни мусорных городских голубей.

– Лида, не спи на ходу…

– Я больше не могу, – сказала она виновато. Состояние болезненного возбуждения схлынуло. Накатилась усталость. Серое утро, колонна людей, бредущая из города в поле. Цементный завод вдалеке. Шарканье ног по грязной дороге. Шаг, шаг, еще шаг…

Дурной сон.

– Вперед! – привычно прикрикнул отец. – Силы еще понадобятся… Еще…

Он не договорил. Затрещало радио.

– Внимание… Слушать всем! Угроза с моря, линия обороны по радиусу Прорывная – Левый спуск – Рощевая…

Лидка вздрогнула. Самый центр города. Далеко забрались глефы.

– Внимание на Северной трассе! Сейсмическая угроза не зафиксирована. Продолжайте следование. Внимание на Большой Лучевой трассе! Движение дальше пункта Дубки представляется нецелесообразным. Распределение нагрузки на Ворота…

– Ворот-то и нет, – сказали у Лидки за спиной. Она побоялась оглядываться, чтобы не упасть.

Они стояли посреди поля. Стояли и сидели. Лидка хлебала из жестяной кружки, а отец, когда она отворачивалась, доливал ей в термос свой чай. А Лидка, малодушная, делала вид, будто не видит…

Они стояли среди поля, а Ворот не было. Нигде. Становилось тепло, на землю летели куртки и шапки, и свитера. Воздух над полем дрожал: со стороны холмов накатывался горячий ветер.

Лидка сидела на собственной расстеленной куртке. Ей давно хотелось в туалет, но туалета не было, а людей вокруг толпилось, как на центральной площади в праздник.

Небо было нехорошего красно-фиолетового цвета. Будто кровоподтек.

До объявленной «непосредственной воздушной угрозы» оставалось часа два. По расчетам хриплого радио. А может быть, гораздо меньше – фиолетовое небо уже не однажды вспыхивало, перечеркнутое следом горячего падающего камня…

Где-то там извергались вулканы. Где-то поднимались цунами. Где-то горела нефть.

Здесь, в поле, было тихо и душно. Накатывала жара. Тимур вслед за другими парнями разделся до пояса – и зря, потому что поверх его рельефных мускулов подергивалась бледная, пупырчатая «гусиная кожа».

– Внимание, – устало сказал приемник. – Слушать всем! Данных об образовании Ворот не поступало. Внимание на Большой Лучевой трассе – возможна термическая опасность с северо-запада…

Толпа вокруг зашевелилась.

– Уходить…

– Ворота…

– Нет Ворот, ты же видишь…

Лидка слушала, прикрыв глаза.

Ворота появляются близ людских поселений. Вокруг города их должно быть больше.

Дальше – меньше. Но пока нет нигде. Нигде.

Пляшет факелом парень-стеклодув… «Термическая угроза с северо-запада»… Наваливается раскаленное облако. Воды. Плюхнуться бы в чистую водичку и полежать в набегающей волне…

Бред. Бред от духоты и усталости. И от страха. В фиолетовой полутьме она нашла мамину руку:

– Ма… Я такая дура была. Прости.

– Лидка, ты чего?!

Ей вспомнился мамин день рождения. Тот самый, на который она не купила цветов, зато влипла в скверную историю. В качестве подарка.

– Лидка, успокойся… Соберись… Немножко осталось…

Немножко.

Лучше бы им свалился на голову упавший вертолет. Лучше… чем…

Жара. Пекло.

Все-все погрязли в грехе, и кто знает, смилуется ли Он на этот раз и откроет ли спасительные Врата, чтобы дать человечеству еще один шанс…

С неба опустится огонь. Из моря выйдут чудовища. Все как обычно.

Только Ворот не будет.

Мама положила ей на лоб смоченную в уксусе тряпочку. Откуда здесь уксус? Мама знала… припасла… на всякий случай…

– Ты поспи пока, Лида. Вон, Яна спит… Поспи. Мы тебя разбудим.

Разбудит огонь, валящийся с неба. Разбудит навсегда.

Радио затрещало снова. Затрещало на грани яви и бреда:

– Всем! Всем! Зарегистрированы Ворота. Зарегистрированы ВОРОТА! Координаты для находящихся на Северной трассе… Координаты для находящихся на Обводной… На Большой Лучевой… На побережье…

Ее подхватили с земли. Еще секунда – и всех лежащих затопчут.

– Руку! Руку!! Это близко… Мы успеем. Все должны успеть! Все будет…