Мост над бездной - Гарри Тертлдав Страница 23

Чародеи, охранники и прелат выехали на вершину низкого холма. Ингер вел отряд. Он внезапно натянул поводья и, подняв руку, подал знак остановиться.

— Что там? — спросил кто-то из чародеев.

— Овцы.

Никогда еще столь безобидное слово не звучало для Ршавы так зловеще.

— Овцы хаморов? — уточнил он.

— По-моему, они самые, — ответил Ингер. — Ха! А вот и один из этих шлюхиных детей на своей проклятой лошадке.

Ршава очертил напротив сердца солнечный круг. Казалось, что степняки перемещаются вдвое быстрее, чем новости об их приближении. Их подвижность всегда приводила в отчаяние видессиан, которым приходилось охранять от кочевников длинную границу. Два или три раза имперские армии попадали в беду, преследуя неуловимых хаморов и слишком далеко забираясь в их степи. Со времен Ставракия и до Стилиана видесские армии больше не пытались этого делать. Зато мятежный генерал одерживал победы над кочевниками. «Но недостаточно», — подумал Ршава.

Пограничные бастионы, возведенные с таким трудом, ныне стояли пустыми. Варвары проникли в империю вдоль всей границы. И что теперь окажется труднее: отогнать их обратно или просто удержать на занятых ими равнинах? В надежде отвести дурное предзнаменование, Ршава плюнул в снег, словно отвергая Скотоса.

Ингер вернулся к отряду.

— Оставайтесь здесь, — приказал он. — Не поднимайтесь на вершину холма, чтобы вас не заметили вонючие кочевники. Вы меня поняли, чародейные господа?

Кубац и остальные маги кивнули. Ршава решил, что ему лучше поступить так же.

— А что помешает хаморам самим подняться на холм и обнаружить нас? — спросил один из магов.

— Что ж, такое может случиться, но, думаю, не скоро. Похоже, их овцы разгребли снег и обнаружили под ним отличную кормежку. А хаморы часто — да почти всегда, клянусь благим богом — движутся в ту сторону, куда направляются их стада. Если их овцы счастливы, то и степняки счастливы. И поэтому, чародейные господа, я бы сказал, что сейчас дело за вами.

— Мы сделаем все, что сможем, — ответил Кубац. Никто из коллег не возразил и не попытался оспорить его старшинство. Они признавали, что он лучший из них. Когда чародеи не жаловались на то, как высоко расположены у лошадей седла или какой стоит мороз, на пути из Скопенцаны они вели профессиональные разговоры. Ршава кое-кто знал о магии. Лишь немногие из образованных священников ничего в ней не смыслили, а один из монашеских орденов даже специализировался на магии, управляющей погодой. Эта магия включала также астрологию, а может, и астрономию, но тут Ршава уже не все понимал. Когда эти маги говорили о законах подобия и законах сродства, он улавливал ход их рассуждений достаточно хорошо. Но когда они углублялись в подробности, то с тем же успехом могли говорить на языке халогаев.

Ингер спешился, один из охранников взял поводья его коня. Открыв седельную сумку, Ингер достал белую накидку с капюшоном, надел ее поверх одежды и зашагал по снегу к вершине холма. Приблизившись к ней, он накрыл голову капюшоном и пополз на животе. Накидка и капюшон сделали для него то же самое, что белые перья для куропатки и белый мех для зайца, хорька и лисицы: охранник стал невидим на фоне снега. И теперь он мог следить за хаморами, оставаясь незамеченным.

Кубац тоже спешился и первым делом почесал седалище. Ягодицы Ршавы горячо одобрили этот поступок.

— Мефодий! — окликнул Кубац более молодого чародея.

— Что вам нужно? — уточнил Мефодий.

— У тебя хорошо получается разведывать охранные чары. Попробуй выяснить, какого рода защиту используют степняки.

— Сейчас. — Мефодий достал из седельной сумки камень со вставленной в него толстой иглой. — Магнетит, — пояснил он товарищам.

Кроме отверстия для иглы, в камне имелось и другое, для тонкой серебряной цепочки. Мефодий принялся покачивать камень на цепочке то в одну сторону, то в другую. Одновременно он бормотал заклинание и делал пассы свободной рукой.

Внезапно Ршаве показалось, что магнетит начал покачиваться сам, без помощи Мефодия. Он стал описывать в воздухе сложную траекторию. Мефодий и стоящие рядом с ним маги следили за этой траекторией с напряженным — и даже восхищенным — вниманием.

— Как интересно! — заметил один из магов, и одновременно другой воскликнул: — Как необычно!

Независимое движение камня заинтересовало и Ршаву, но он не мог сказать, было ли оно необычным.

— Ну? — поинтересовался Кубац через минуту.

— Могу сказать, что какие-то охранные чары здесь есть, — доложил Мефодий, и другие маги, следившие за магнетитом, кивнули. — А вот насколько они сильны… Этого я, боюсь, точно сказать не могу. Будь это видессианская магия, оценить было бы легче. — Он снова взглянул на магнетит. — Мне кажется, что магическое действие, которое мы запланировали перед отъездом из Скопенцаны, должно сработать.

— Превосходно! — Вместе со словом изо рта Кубаца вырвалось облако пара. — Я тоже так считаю. Как могут любящие Скотоса варвары надеяться устоять против нас, когда на нашей чаше весов не только владыка благой и премудрый, но и добытые тяжким трудом профессиональные знания и мудрость?

— Хорошо сказано! — Ршава хлопнул в ладоши.

Поскольку руки у него были в рукавицах, звук получился глухим. Секунду спустя прелат сообразил, что это и к лучшему. Звонкий хлопок могли услышать хаморы-пастухи за холмом.

— Спасибо, святейший отец. — Кубац поклонился Ршаве. — В таком случае мы станем действовать так, как запланировали и обсудили. У меня с собой амулет.

Он извлек его из-под толстой шерстяной туники, которую носил под плащом из волчьей шкуры, придававшим ему некоторое сходство с кочевником. Блеснули золотой солнечный диск и два из трех вставленных в него камней: изумруд, зелень которого привела бы в отчаяние луговую траву, и радужно переливающийся опал. По контрасту с ними третий камень выглядел маленькой стекляшкой. Указав на него, Ршава спросил:

— Что это за камень и почему вы придаете ему такое большое значение?

— Этот, святейший отец? — Кубац тронул пальцем невзрачный камешек. Прелат кивнул. — Это настоящий алмаз. Знаю, что смотрится он не очень эффектно, но причина тому проста: он настолько твердый, что его нельзя отполировать или придать ему форму. Никакой другой камень не может его даже поцарапать — на такое способен только другой алмаз. Полагаю, во всей Скопенцане этих камней не больше трех-четырех.

В это Ршава тоже был готов поверить. Даже в столице алмазы были исключительно редки — и ценились за редкость гораздо больше, чем за красоту. Это прелат понимал: на вид в алмазе не было ничего необычного.

— В чем его особое достоинство? — спросил он. — И раз уж мы об этом заговорили, каковы магические достоинства остальных камней?

Кубац слегка улыбнулся:

— Так вы хотите стать чародеем?