Сказание о Доме Вольфингов - Уильям Моррис Страница 23

Эти люди рассказали нам, что родом они из пастушеского племени, и что в их земле сейчас идёт война, а вторгшийся враг настолько жесток, что все покидают свои дома и убегают оттуда прочь. Враг этот из могучего народа, о коем ещё тут не слыхали. Он живёт в больших городах на юге. Огромное его воинство перешло горы и Большую Реку, что течёт с них, и напало на одно из поселений пастухов, разбило их воинов, сожгло жилища, убило стариков и угнало скот и овец! Враги угнали даже женщин и детей, словно и те были скотом!

Пастухи сказали, что бежали в эти места из своих домов, находившихся много южнее, и теперь собираются построить новые жилища здесь, в Ореховой долине, в надежде, что эти чужаки, которых они называют римлянами, не пройдут так далеко, а если и пройдут, то пастухи смогут укрыться в диком лесу, что растёт поблизости.

Вот что они нам поведали. Потому мы и послали назад одного из нас – Бирсти из Гейрингов, чтобы он передал эти новости. С ним отправился один пастух, а мы сами пошли дальше, надеясь разузнать что-нибудь ещё об этих римлянах, ведь встреченные нами пастухи сказали, что не вступали с ними в бой, а бежали из страха, только заслышав об их приближении. Так мы вышли в путь, и сопровождал нас только один юноша из пастушьего племени, что носит имя Хрутингов из нагорного народа. Остальные, похоже, были сильно напуганы, хоть у всех у них и было оружие!

Пройдя в глубь той страны, мы убедились, что пастухи нас не обманули. Мы встречали и целые Дома, и группы людей, и одиночек, – все они бежали от обрушившейся на них беды. Многие оказались в нужде, оставив не только поселения, что было небольшой потерей (пастухи строят убогие жилища, ведь они не работают в поле), но и свои стада. Среди встреченных нами беглецов многие участвовали в сражении с римлянами. Они рассказали нам, что враги очень сильны и с ними лучше не вступать в бой, а ещё о том, как ужасно они обращаются со взятыми в плен, как мужчинами, так и женщинами. Наконец, мы услышали и о том, что чужаки возвели стену и построили крепость в этой земле, словно собирались остаться здесь и после наступления зимы. Чтобы из-за Большой Реки к ним могла прийти помощь, они устроили неподалёку от неё ещё несколько крепостей, хотя и не таких больших, как первая, и оставили там опытных воинов. С другой стороны Большой реки уже все народы захвачены римлянами – какие хитростью, какие силой, – и их воины сопровождают римлян в битвах. Нам самим попалось несколько таких отрядов, мы сразились с ними и даже взяли некоторых в плен. Они-то и открыли нам всё это, а также и многое другое, о чём было бы здесь слишком долго рассказывать».

Юноша сделал паузу и оглядел многолюдное собрание. Вокруг сразу поднялся шум, который долго не стихал – воины обсуждали услышанное. Когда же волнение, наконец, успокоилось, юноша вновь заговорил, но теперь его слова сложились в песню, и песня эта была такой:

«О, воины, ещё не всё сказал Борк, родом Гейринг! Эти чужаки, Что строят города в своей земле, Уже наслышаны о Марке: о лугах, О пашнях и о нашей славной жизни, Пробившейся, как пламя, сквозь густой Непроходимый лес. И об отваге знают Мужей народа Марки, о красе Любимых наших жён. Всё в алчущей утробе Погубит враг! Он, древо повалив, Сожжёт плоды, что утащить не сможет. В нём ненависть, рождённая тупым, Животным голодом, разбудит жажду крови, И на полях, распаханных клинком, Из года в год будут всходить ростки Страданий, слёз и горя. Враг жесток, В его пустом, окаменелом сердце Нет места жалости. Всё, что извечно было Нам дорого, он вмиг с землёй смешает, С землёй кровавой – древние святыни… И красоту, смеясь, как филин, Смешает с красной кровяной землёй! Смотрите – вот сбывается проклятье, Нависшее над миром! Так кричат Все те, кого недавно мы пленили. Враг собирает войско, чтобы нас, Как полноводная река, весной Бедою наводнить. О, воины, сгорит Любое слово, кроме слов железных Мечей и копий! Кроме битвы слов!»

Юноша замолчал, и воины зашумели сильнее прежнего, обсуждая его слова. Шум этот долго не стихал, и под него Борк, бряцая оружием, сошёл с Холма Речей, смешавшись с толпой своих сородичей.

И вот вперёд вышел воин из рода Шильдингов Верхней Марки, известный своим искусством менестреля. Он взошёл на курган, и речь его от начала и до конца полилась песней. Говорил он такие слова:

«Я, Гейрмунд из Шильдингов, друзья, Полмесяца назад в страну холмов Ходил с оружием. Род Хундингов знаком И близок мне – я деву рода их Любил. Они у края жили Земель нагорного народа. Этот род Был смелым в битве, множество врагов Встречал он, но всегда свои владенья Удерживал. Верхом тогда я ехал Через холмы и думал о грядущем Счастливом дне. Предчувствовал я радость Горячих поцелуев верной девы, И мудрые беседы стариков, И юношей отважных разговоры, И звон заздравных чаш, что в честь гостей В жилище Хундингов бесстрашных раздаётся. Но вот в долину въехал я и вижу, Что над холмом последним, отделявшим Меня от дома Хундингов, повис Тяжёлый, чёрный дым. Вначале я Остановился, подтянул ремни И осмотрел оружие, копьё Надёжное взял в руку. Сердце Моё заныло, ибо этот столб Не мог быть дымом от обычного костра, Зажжённого, чтобы поджарить мясо. Я подождал немного и подумал, И повернул к холму, и на вершину Как можно осторожнее взобрался, И, там укрывшись, посмотрел я вниз. Над крышей дома старого огонь Пылал, а за оградой и вокруг Лежали павшие, те, что смелее всех С врагом сражались, а посередине Висела длинная верёвка, и на ней Качалось тело женщины прекрасной, А также милых дев, детей тела, Как рыбы, что рыбак нанизал к ночи На крепкую лозу. И гнев меня В мгновенье ослепил тогда. Трусливых Невольников увидел я, одетых В железную броню. Они ходили Вокруг, как ходит враг, закончив битву, И понял я – во всём они виновны. И тотчас, сжав поводья в кулаке, Что было духу поскакал с холма, Чтобы погибнуть, но забрать пред этим Чужую жизнь, чтоб нанести удар Могучий перед смертью. Вот на склоне Перед собой увидел я врага. В железном шлеме и с щитом железным, Он что-то прокричал на непонятном, Чужом мне языке, и в тот же миг Сверкнул его короткий меч на солнце, И я увидел к склону подбегавших Людей. Их было пять. Я метко бросил Своё копьё. Раздался звон щита, И поражённый воин покатился К ограде бывшей Хундингов, а я, Увидев его кровь, вдруг отрезвел, Во мне тогда проснулась жажда жизни, И, развернув коня, я прочь от них Помчался, не заботясь о дороге. Остановился я на дне лощины, Когда погоня стихла за спиной. Прислушавшись, я разобрал свист ржанки И песнь дрозда в терновнике. Но вдруг Всё смолкло, и ко мне из-за кустов Мужчина обнажённый выполз. Тотчас Я поскакал к нему, припомнив тут же, Что в зале Хундингов его встречал, когда Стоял их дом незыблемо и крепко, А я был счастлив в нём. Я обратился К мужчине, чтобы тот поведал мне О страшном горе, род его настигшем, Но он молил быстрей уехать прочь, Как можно дальше. Мы вдвоём скакали На лошади моей до поздней ночи Так быстро, как могли, под сенью леса Укрытые, и вот, проехав лес, Мы вынуждены были ненадолго Остановиться. В полной темноте (Луна тогда на небо не всходила) Он рассказал мне вот что: к ним пришли Враги, и Хундинги сражались смело, Но безуспешно. Зал горел. Везде Валились замертво храбрейшие из рода, Враги были безжалостны, но тех, Кого они хотели в плен забрать Иль усмирить жестокостью и болью, Они вязали, даже из числа Могучих воинов, и этот человек, Каким-то чудом улучив момент, Сбежал тогда. Он много рассказал, Но вот что вы сейчас узнать должны. У нас нет времени – враги хотят напасть На Марку и её народ. Мне Хундинг Поведал, что его и всех, кто с ним Попал в печальный плен, враги о землях Прекрасной Марки расспросить пытались, О том, как к ней пройти чрез дикий лес, И сколько копий и мечей мы сможем Собрать, чтоб защититься, и о том, Как переждать морозы. Скоро ждите Врагов на наших землях! Вот уж дней Прошло пятнадцать с той поры, как я Их видел, быстрых и готовых к бою».

Лязгая оружием, Гейрмунд сошёл с холма и вернулся к своему отряду. С противоположной стороны кольца вышел и поднялся на холм другой воин, рыжеволосый, довольно крупный, одетый в козью шкуру. В руке он нёс лук, за спиной у него был колчан со стрелами, а на боку висел маленький топорик. Он сказал так: