Суд над Роксаной - Пирс Энтони Страница 23

На следующий день он посетил ее снова, и все повторилось. Некоторое время они продолжали тайно встречаться, и в жизни короля появились радость и счастье, неведомые ему прежде. Будучи волшебником и отнюдь не дураком, Громден со временем распознал, с кем имеет дело, но ему уже было все равно. Тайну свою они блюли строго: едва возникала угроза разоблачения, как демонесса попросту исчезала. О его семейном спокойствии она позаботилась, но допустила другую серьезную ошибку: напрочь позабыла об аисте. Обычно демонессы умеют оборачивать дело так, что отправляемые послания до аиста не доходят, но она так увлеклась своим романом, что это просто вылетело у нее из головы, а когда она спохватилась, было уже поздно. Ей пришлось задуматься о том, куда пристроить малютку, ибо демонесса не годится в матери для человеческого дитя. У младенца наверняка будет душа, которой у нее нет.

Когда аист принес ей очаровательную малютку, демонесса так увлеклась крошкой, что едва не оставила девочку себе, но вовремя поняла, что это было бы безумием: общество демонов мало подходит для воспитания девочек. Поэтому она, разумеется тайно, чтобы не ставить никого в неловкое положение, доставила дитя ее отцу-королю и сообщила, что это его дочь, которую она хотела бы оставить у себя, но в силу невозможности сделать это препоручает его заботам.

Громден был поражен: как и многие мужчины, он почему-то полагал, что на все его действия аист не обратит ни малейшего внимания.

Но девочку король полюбил с первого взгляда, а поскольку других детей у него не было, заявил, что сделает ее своей наследницей. Разумеется, это заявление являлось не более чем свидетельством любви, ибо королем Ксанфа может быть только волшебник. И хотя ее магический талант еще не был известен и оставалась надежда, что она проявит себя как волшебница, существовали и другие препятствия. В те времена обычай отдавал мужчинам преимущество перед женщинами, а то, что принцесса являлась наполовину демонессой, осложняло ее положение, как будущей претендентки на трон. Но Громден решил отложить решение этих проблем на потом: девочку ведь еще следовало вырастить.

— Наверное, мне не следует больше тебя посещать, — с грустью сказала королю демонесса. — Наша дочка должна получить хорошее воспитание, а всем известно, что демоны оказывают на детей дурное влияние.

С печалью в сердце король согласился. Они поцеловались и расстались. Хотя демонессе и недоставало истинных человеческих чувств, вся эта история оказала на нее неизгладимое влияние, поэтому она порой тайно посещала дочь и постоянно была в курсе всего происходившего в замке Ругна. Но ни во что не вмешивалась.

Король обеспечил девочку всем, чем только может обеспечить король, но одного он ей дать не мог. Она росла без матери.

Королеву девочка раздражала не сама по себе, а как живое свидетельство неверности мужа. Стоит заметить, что сама она не больно рвалась вызывать с ним аиста (во всяком случае, аист никаких посланий от этой пары так и не получил), однако ей было обидно то, что благодаря дочке факт супружеской измены сделался очевидным для всех. Правда, поначалу она скрывала свою злобу, а Громден, будучи великодушен сам, предполагал такое же великодушие в других и даже не догадывался о степени ее ожесточения.

Между тем королева под предлогом участия в воспитании ребенка принялась рассказывать девочке о гнусности ее демонического происхождения, о том, как безобразная демонесса обманом внушила королю, будто она прекрасна, ввела его в соблазн, а потом насмеялась над ним, публично доставив ему незаконное дитя, чтобы все узнали о его безрассудстве. При этом хитрая королева просила девочку не говорить отцу о том, что она ей рассказывает: разумеется, под предлогом того, чтобы не бередить душевные раны.

Девочка, получившая имя Панихида по причине несравненного умения исполнять печальные песни, верила мачехе, а для ее отца все эти беседы так и остались тайной.

По прошествии времени стало очевидно, что Панихида вырастет красавицей, похожей на мать, какой та была в момент совращения короля. Громдена красота дочурки радовала, а вот для королевы стала лишним напоминанием об измене мужа, и в конце концов она, исходя злобой, наложила на Панихиду страшное проклятие. Девочке пришлось покинуть замок. Разгневанный Громден, узнав правду, изгнал королеву, но исправить содеянное было уже невозможно.

Видение завершилось. Громден снова стал Джорданом, королева Панихидой, а прелестная девочка обернулась по ошибке бедной сироткой и лишь потом снова стала Менцией.

Панихида выглядела потрясенной.

— Теперь я припоминаю, королева и вправду нашептывала мне нечто подобное, и я ни разу не усомнилась в ее словах. Да, она руководствовалась дурными мотивами, но и тебе не следовало соблазнять короля. Мое появление на свет стало для него проклятием.

— Неправда, — возразил Джордан, только что побывавший Громденом и знавший, что тот переживал и чувствовал. — Твое появление стало для него величайшим счастьем, ибо до того жизнь его была пуста. Демонесса окрасила закат его жизни радостью, а проклятием стала злоба ревнивой королевы.

Панихида, сама побывавшая королевой, понимала это, хотя развеять четырехвековое предубеждение в один момент было не так-то просто, — Мне надо будет это осмыслить, — сказала она.

— Хорошо. А сейчас давайте покинем Область Безумия, и я удалюсь, — заявила Менция.

— Но она так и не взяла повестку, — напомнила Метрия.

— Потерпи, лучшая половина. Если действовать ненавязчиво, все получится.

— Выйти из Области Безумия можно лишь по одной зачарованной тропе, — пояснила демонесса. — Правда, здесь зачарованные тропы не такие, как в нормальном Ксанфе, они все с отклонениями, и, двигаясь по ним, вы рискуете испытать сильное психотропное воздействие. Худший из его вариантов, воздействие психоделическое, бывает так, что приходится делиться со всякими психами всем, что имеешь. Ну а психологическое давление нам не страшно. Мы с Панихидой можем сделаться газообразными, и давление будет нам нипочем; Джордана логикой не проймешь, потому как он варвар.

Так и получилось. Это стоило им некоторых усилий, но спутники преодолели и психотропное воздействие, и психологическое давление. По прошествии не столь уж долгого времени они покинули Область Безумия и вернулись в обычный Ксанф.

— Ну больше я туда ни ногой, — с облегчением заявила Панихида.

— Ну не скажи, — пробормотал Джордан. — Мне вроде как понравилось быть королем: демонессы на дорогах, то да се…

Панихида выхватила нож и одним махом отхватила у муженька пол-языка. На некоторое время это заставило его умолкнуть, ибо, хотя талант варвара и заключался в способности к быстрому исцелению, он не мог полностью восстановить язык мгновенно.

Все возвращалось в нормальное русло.

Ну что ж, мне пора уходить, — заявила Менция, артистически выдержав паузу. — Эй, постой, — окликнула ее Панихида. — Я не говорю, будто простила тебя за все то горе, которое ты принесла моему отцу, но разве ты не хочешь попробовать убедить меня принять повестку?