Вечный колокол - Ольга Денисова Страница 23

- Нет, я имею в виду - не по закону. Ты сама как считаешь?

- Я никак не считаю. Мне никто не доказал ни их вины, ни их невиновности. И какой может быть разговор?

- Ты говоришь, как наставник-правовед, - улыбнулся Млад.

- А как я, по-твоему, должна говорить? Как баба из Сычёвки? - она засмеялась. - Я надеюсь, ты меня послушаешь и никуда не поедешь. Кроме ректора, в университете довольно законников, чтобы ты чувствовал себя спокойно. И это вовсе не чужие спины, как ты говоришь. Расскажи лучше, как себя чувствует твой Миша.

- Ты знаешь - лучше, - Млад улыбнулся, - только… мне кажется, он будет темным шаманом. Придется искать ему другого учителя. Жаль, конечно. Я за эти четыре дня к нему привязался. Уже думал, как мы станем подниматься наверх вчетвером. Никогда не поднимал наверх сразу троих.

- Как думаешь, он выживет? - Дана посмотрела на него испытующе.

- Думаю, да, - Млад сжал губы и торопливо добавил: - Он очень поздоровел, поправился, и вообще - воспрянул.

- А ты не обманываешься?

- Я не хочу это обсуждать. Неужели ты не понимаешь? Ну как я могу об этом говорить?

- Если он умрет, ты представляешь, что начнется?

- Да я даже думать об этом не буду! - Млад откинулся назад и обиженно поднял брови. - Мне все равно, что после этого начнется! Он же… он живой человек, он мой ученик! Знаешь, он Пифагорыча так жалел сегодня… Будто родного деда. Я не думал, что он такой… чувствительный. У него припадок случился.

- А что с Пифагорычем?

Млад рассказал о выходке пьяных студентов, на что Дана покачала головой:

- Не нравится мне это что-то… Я сегодня возвращалась из Сычёвки и тоже встретила ватагу… Знаешь, стыдно признаться: я испугалась. Никогда ничего не боялась в университете, сколько лет здесь живу. А тут чуть не бегом до дома бежала. Дикие они какие-то, словно безумные, глаза невидящие… Думала: дожила, студентов буду теперь бояться! Может, показалось? Темно было.

Млад очень пожалел, что его в это время не оказалось рядом… Ему захотелось обнять ее узкие приподнятые плечи, но закипел мед в ковше, и вместо объятий пришлось тащить его на стол.

- Ты так на меня смотришь, - Дана улыбнулась, разливая мед по кружкам, - как будто жалеешь, что сел слишком далеко…

Млад кивнул и придвинулся ближе.

- Я соскучился. И я так устал сегодня…

- Конечно, - она притянула его голову к себе на грудь и взлохматила ему волосы. - Неужели ты считаешь, что не нужен университету?

- Не знаю. Студенты меня ни во что не ставят… И шаманята мои.

- Ты сам это придумал? Студенты тебя обожают. Дай им возможность, они б тебя на капище поставили рядом с богами и поклонялись, как кумиру. И я вместе с ними.

- Что бы ты делала вместе с ними? - Млад обнял ее и прижался щекой к тонкой ткани на ее груди.

- Поклонялась тебе, как кумиру.

- Почему?

- Потому что тебя невозможно любить, тебе можно только поклоняться.

Подобными двусмысленными словами она морочила ему голову десять лет! Он потянулся к ее губам, но как только коснулся их, за окном раздался громкий крик:

- Вперед! Смерть татарам!

И призыву ответил вопль сотни глоток.

Дана дернулась и бросилась к окну, Млад вскочил вслед за ней: к наставничьей слободе с факелами в руках неслась толпа студентов.

- Разыскали… - сказала Дана, всплеснув руками. - Татарчат разыскали! Не спится же им!

Млад, только выглянув в окно, кинулся к двери, на ходу натягивая полушубок.

- Ты куда? Куда собрался? - Дана оторвалась от окна.

- Туда… - Млад пожал плечами.

- С ума сошел? Против пьяной толпы? Посмотри, их там не меньше сотни!

- Да что ты… Это же студенты… Кто-то же должен их остановить? Да сейчас все наставники сбегутся!

- Да? Что-то я ни одного не вижу!

- Спят все, сейчас проснутся, - Млад надел валенки.

- Младик, ты с ума сошел… Не ходи… Ты слышал, что они сегодня вытворяли? Ты просто их не видел сегодня!

Крики становились все громче, мелькали черные тени и рыжий огонь факелов.

- Да это же студенты, это же наши студенты! Они завтра прощения будут просить, они завтра пожалеют о том, что сегодня вытворяли!

- Младик, завтра будет завтра!

- Дана, они сейчас натворят черт знает чего! И завтра, к сожалению, этого будет не исправить! Как ты не понимаешь, для них это игра!

- Игра? Они, похоже, решили сжечь наставничью слободу!

- Вот именно! - Млад открыл дверь. - Закройся покрепче.

- Да они убьют тебя!

Млад не стал больше спорить и захлопнул дверь. Он ни на миг не поверил в то, что студенты захотят его убить. Он думал, стоит ему появиться перед ними - и они остановятся, стоит сказать несколько слов - и все встанет на свои места!

Разрозненная толпа приближалась к терему выпускников, крича и размахивая факелами, Млад бежал им наперерез и немного не успевал оказаться перед крыльцом раньше них.

- Бей татар!

- Смерть за смерть!

- Постоим за землю русскую!

- Смерть татарам!

Конечно, не обошлось без верховода: первым на крыльцо вскочил здоровый парень в долгополой расстегнутой шубе, повернулся к прибывавшей толпе и низким, зычным голосом отдал приказ:

- Обкладывайте терем сеном! Поджарим татарву!

Толпа отозвалась восторженными криками, откуда-то на самом деле появилось сено. А они подготовились… Это не стихийный набег, они слишком слаженно окружали терем. Не только сено - у них и масло было припасено!

Либо это была не та ватага, с которой встретился Пифагорыч, либо тот чего-то не доглядел: в лицах студентов, бежавших рядом, Млад не увидел ничего звериного, напротив, это были одухотворенные лица, лица людей, одержимых высокой идеей, словно у воинов, идущих в бой за правое дело, и от этого Младу стало не по себе еще больше.

В пятнадцать лет он действительно участвовал в походе на крымчан и помнил воодушевление, с которым шел вперед, на копья и сабли врагов. Войско перед боем охватывало небывалое возбуждение, восторг, жажда победы. И страх, и здравый смысл меркли, терялись; глаза слепли, и воины бежали вперед, презирая опасность и смерть. И побеждали. Возможно, князь Борис умел воодушевить войско силой своего слова, соединить сотни людей в единое целое, как это утром сделал Белояр с сорока волхвами. Возможно, князь прибегал для этого к помощи волхвов, но Младу казалось, что волхвы князю для этого не требовались.

А теперь рядом с ним студенты бежали, словно воины на врага: ослепленные, восторженные и непобедимые. И это было гораздо страшней и опасней пьяной ватаги, чувствующей свою безнаказанность.