Не та девушка - Илана Васина Страница 24

— Ну тогда я все-таки потерплю еще немного… Отпусти меня, ты устал. Я могу бежать за тобой, хочешь?

— Без обид. Скороход из тебя неважный. Если хочешь помочь, сделай милость, поменяй свое положение и больше не дергайся.

Оказывается, ему намного удобнее, когда я обхватываю его туловище со спины, цепляюсь руками за плечи и ногами за живот. Поза, конечно, тоже не слишком целомудренная, но выжить сейчас важнее, чем соблюсти приличия!

Я стараюсь прирасти к его спине, пока за нами охотится зверье, и с тревогой наблюдаю, как темнота охватывает все большую часть леса, и потихоньку догоняет и нас.

Внезапно прямо за нашими спинами раздается вой, прерываемый хриплыми рыками, и полукровка ускоряется, хотя казалось: куда уж быстрее! Цепляюсь за него изо всех сил, боюсь сорваться и упасть хищникам прямо в зубы. Мы больше не бежим, а стрелой несемся меж деревьев.

Оборачиваюсь. За стволами мелькают расплывчатые четвероногие фигуры. То ли волки, то ли стая диких, оголодавших псов, что еще хуже. Деревенские говорят, те обожают человечину.

Когда мне кажется, что мы спасены, когда в просветах между деревьями уже виднеются размытые очертания замка, за нашими спинами вдруг раздается свирепое «хррр». Обернувшись, с ужасом наблюдаю, как на нас несется страшная фигура с широко разинутой пастью.

Даже если бы я и хотела предупредить своего спутника об опасности, то успела бы лишь открыть рот и в ужасе распахнуть глаза.

К счастью, Хродгейру с его звериным чутьем мои подсказки не требуются. Он разворачивается прямо на бегу и за долю секунды отклоняется с траекторий летящего тела. Встречает прыгнувшего хищника резким, едва заметным движением рук. Извлекает противный хруст, и зверь тяжелым мешком валится наземь.

От резких рывков я слетаю с его спины. Полукровка едва успевает спрятать меня за себя, как на него снова летит огромная пасть. На сей раз мужчина отбрасывает его в соседнее дерево с такой мощью, что хищник, впечатавшись туда головой, замертво валится наземь. Затем еще один прыгнувший на нас зверь. И еще. И еще…

Перед глазами все так быстро мелькает, что я теряю нить происходящего в наступающем полумраке. Серая шерсть сливается с темной материей. Резкие выпады человеческих мышц растворяются в волчьих прыжках. Через минуту около нас лежит уже несколько бездыханных туш, но с каждой секундой живых прибывает все больше.

Полукровка раскидывает нападающих, не забывая отходить в сторону замка. Наше отступление к лесной опушке усеивается трупами животных. Теряю счет убитым, хотя по самым примерным ощущениям, их не меньше дюжины.

Вдруг все меняется. Теперь звери не нападают. Только группируются, как фигуры на шахматной доске, будто подчиняясь распоряжениям невидимого игрока.

— Ну вот. Додумались, наконец-то, — бормочет полукровка.

— Ч-что?

— Они готовятся нападать одновременно. Видишь, как заходят и сбоку, и спереди. До альфы дошло, что одновременно от нескольких особей нам не отбиться.

На глаза наворачиваются слезы бессилия.

Значит, это конец?

Значит, Ксимену надо было все-таки слушать?

Внезапно мужчина издает вой, ужасно похожий на волчий, шокирует и меня, и всю стаю как будто. Звери вмиг замирают, позабыв об атаке. Вострят уши и растерянно принюхиваются. Ничего не объясняя, Хродгейр резко хватает меня за руку горячими пальцами и буквально выдергивает в несколько огромных прыжков на открытую поляну перед замком.

Здесь нападения зверей можно не опасаться. Повинуясь какому-то негласному кодексу, лесные твари считают поляну чужой территорией и никогда не атакуют людей за пределами леса.

Теперь мы стоим в безопасности, слушаем рычание и клацанье зубов буквально в паре метров от нас. Я до сих пор не в силах поверить в наше чудесное спасение. Кажется, в любую секунду из леса могут выпрыгнуть зубастые монстры и доделать начатое.

Испуганно льну к своему спасителю. Никак не могу отдышаться. Его тяжелая рука ложится на мои плечи и бережно, неторопливо поглаживает. Этот сочувственный жест помогает потихоньку расслабиться. Когда мое дыхание немного выравнивается, спрашиваю шепотом:

— Почему они на нас не напали в последний момент? Ты умеешь общаться на волчьем? Ты попросил их нас отпустить?

На губах полукровки мелькает скупая улыбка. Если бы не озорные огоньки в золотых глазах, я бы и не догадалась, что он улыбнулся. Затем с видимым усилием хмурится, цепляет на лицо серьезное выражение и поясняет:

— Волки воют лишь для общения внутри стаи. Когда они услышали мой вой, решили, что у меня есть стая, и попытались сориентироваться, с какой стороны ко мне идет подмога.

Так значит, его блеф спас нам жизнь! В обычной ситуации я бы восхитилась его находчивостью, но сейчас меня хватает только на кивок и вымученную улыбку.

Послушно семеню за Хродгейром, идущим в сторону замка. Нам осталось немного, всего метров двести. Пытаюсь не отставать, однако запинаюсь на каждом шагу. Хотя я последний час провела на его руках, на меня накатила такая усталость, что едва держусь на ватных ногах. От пережитого испуга мои руки мелко дрожат, а туфли продолжают цепляться за ровную поверхность, угрожая на каждом шагу уронить.

Хродгейр ничего не говоря, берет меня за свободную руку. Мои пальцы сразу утопают в его жесткой, мозолистой ладони. Кажется, из его руки в меня вливается сила… или как минимум, поддержка. Этого достаточно, чтобы я перестала спотыкаться.

Сегодня полнолуние, поэтому света достаточно, чтобы он отчетливо озарял происходящее на поляне.

Нас уже сто раз могли заметить из замка.

Если слуги или отчим увидят, как мы, за руки взявшись, шагаем домой в темноте, после долгого отсутствия в лесу, они точно наделают неправильных выводов.

Еще час назад я бы запаниковала и выдернула ладошку, едва оказавшись на виду, но теперь, после встречи с волками многое выглядит по-новому.

Его прикосновение к моей коже не тяготит. Скорее, приятно будоражит — мне нравится близость человека, которому можно доверить собственную жизнь.

И какая разница, как мы выглядим в глазах других? Не они, сытые обитатели замка, рисковали собой ради моего спасения. К тому же, захотят осудить — найдут, за что зацепиться.

Заглядываю в корзину — из нее чудом не выпали травы. Сейчас и эта удача кажется неважной. Мы чуть не погибли из-за дурацких трав.

— Хродгейр, — говорю ему тихо, когда мы наконец чуть замедляем шаг. — Спасибо, что спас мне жизнь.

— Теперь мы в расчете, моя фэйри, — довольно щерится полукровка.

Его слова звучит, как приговор. Как точка в недолгих отношениях. Как печальный эпилог.

Немного уязвленная, уточняю:

— Тебя это невероятно радует, похоже.