Яд ее поцелуя - Серина Гэлбрэйт Страница 24

Вспыхнул свет.

— Блейк?!

— Добрый вечер, Илзе, — он огляделся с таким искренне недоумевающим видом, словно совершенно не ожидал обнаружить себя опрокинутым на спину, с петлёй змеиного хвоста вокруг ног.

— Добрый вечер? Добрый?! — повторила Илзе резко и умолкла, пытаясь собрать воедино крохи стремительно рассыпающегося самообладания.

Интересно, что чувствовала Астра, когда Стефан вот так же явился к ней незваным гостем среди ночи? И где вообще они оба понабрались привычек столь престранных, не подобающих государственным мужам и благородным фрайнам? Лезть в женскую спальню через окно, в поздний час! И пусть Стефан вошёл через дверь, но как-то же он замок открыл! Он не стучал и Астра его к себе добровольно не пускала. Сколь помнила Илзе, запор последних съёмных комнат, где жила подруга с дочерью, особой сложностью не отличался, да и саму дверь можно было выбить с одного удара… Но как обойти вниманием факт, что правитель Франской империи дверной замок вскрывал, будто мастеровитый взломщик.

И этот по той же тропинке пошёл.

Взгляд Блейка сосредоточился на нависающей над ним Илзе. С изрядным интересом изучил верхнюю половину туловища, известную ему не меньше, чем Илзе знала его тело. Затем опустился ниже, где начинался плотный покров чешуи, гладкой, тёмно-зелёной с вкраплениями чёрных пластинок. Горчащее смущение, замешанное на остром недовольстве, стегнуло вдруг, и Илзе отодвинулась от Блейка. Освободила его ноги, отползла к кровати и, подтянув кончик хвоста, вернулась к облику, более привычному человеческому взору. Стоя спиной к Блейку, слышала, как он поднялся, чувствовала, как он продолжает пристально рассматривать её, хотя теперь-то там не было ничего, чего бы он не видел прежде, у неё ли, у других женщин. Подобрала ночную рубашку, надела.

— Как ты сюда проник, не потревожив при том защиту? — спросила, надеясь, что голос звучит в достаточной мере ровно.

— Вошёл, — спокойно ответил Блейк. — И даже через главные ворота.

— И кто тебя пустил? — Илзе обернулась к нему, глянула подозрительно.

— Никто. Я проскочил вслед за твоим племянником, когда он возвращался после свидания с Ирис. У вас ведь стоят артефакты того же типа, что и у Сагилитов, верно? И активируются они не сразу после пропуска входящего-выходящего, а где-то через три-четыре минуты. И Ив не особо по сторонам смотрит.

— Но Ив когда ещё вернулся!

— Я подождал в саду, пока все лягут спать.

— Ты точно обезумел, Блейк! Залез в чужой дом, словно вор, да к тому же в дом змеерожденных! Ты не подумал, что любой из нас мог тебе шею свернуть или задушить, лишних вопросов не задавая?

— Потому я нашёл окно именно твоей спальни прежде, чем лез… заходить.

— О-о! То есть ты вообразил, что я-то тебя не придушу ненароком?

— Значит, придушила бы, — Блейк с возмутительной беспечностью пожал плечами, и Илзе внезапно захотелось воплотить это его желание в жизнь.

Придушить.

Прямо здесь и сейчас.

И пусть потом не жалуется.

Илзе покачала головой и отвернулась. И не увидела, как Блейк приблизился к ней, — услышала.

Почувствовала.

Оказавшись рядом, обхватил её лицо ладонями, поворачивая к себе, и поцеловал.

Илзе дёрнулась, упрямо мотнула головой, избавляясь от капкана рук.

— Прекрати, — прошипела, едва Блейк отстранился.

Но не отступил.

— Прекрати, — повторила, хотя он ничего не делал.

Только головой отрицательно покачал.

Они замерли друг перед другом, разделённые расстоянием не больше ладони, озарённые неярким светом огнёвки у стены. Лицо Блейка непроницаемо, глаза чернее ночи, взгляд сумрачный, напряжённый, ищет что-то в её глазах, взгляде. Губы Илзе горели, словно он успел их заклеймить, обжечь простым, почти мимолётным поцелуем, на который она даже не ответила. Дыхание обоих рваное, сбившееся, и Илзе казалось, что она слышит, как его сердце тяжело, неровно бьётся в унисон с её собственным, растревоженным не меньше.

Всё просто.

Оттолкнуть, коли он, упёртый такой, по-хорошему никак не уразумеет. Сказать, чтобы убирался отсюда, желательно прямиком в Империю, а ещё лучше вышвырнуть его самой, можно через окно, раз уж он опрометчиво залез через него.

Даже руку вскинула, готовая подтвердить слова делом.

Потянулась к нему, застывшему парковой статуей, и поцеловала сама. Порывисто, требовательно, точно желая заклеймить и его губы, поставить, будто художник, свою неповторимую подпись. Отметила смутно, краешком затуманивающегося разума, что дала явно не тот ответ, что следовало бы.

Он всё не так поймёт…

Наверное.

Или это она всё понимает не так, как нужно?

Мужские руки сомкнулись тесным кольцом, пальцы смяли тонкую алую ткань ночной рубашки. Руки Илзе обвились вокруг его шеи, пальцы зарылись в тёмные волосы, растрёпывая их ещё сильнее, перебирая прядку за прядкой. Они вжимались друг в друга в едином неистовом порыве, погружались безоглядно в дурман, так похожий на тот, из недавнего прошлого, и одновременно капельку иной, переменивший оттенок незаметно, исподволь. Без жалости, без устали терзали губы друг друга и всё же не находили сил, чтобы отстраниться даже на мгновение, ослабить чересчур крепкие объятия. И чудилась в долгом этом, полном обоюдного нетерпения поцелуе нотка одержимости, того безумия, в котором Илзе обвиняла Блейка. А может, она тоже обезумела?

Не иначе как.

И здесь не «Роза ветров» с её правилами и запретами и Эпифании поблизости нет, чтобы вовремя остановить.

Да и не хотелось останавливаться.

Быть может, в следующий раз.

Когда-нибудь.

Или никогда.

Илзе пропустила момент, когда Блейк начал оттеснять её назад, мягко, но непреклонно. Только почувствовала, что уткнулась бедром в прикроватный столик, и, уступая напору, присела на край. Между ног вторглось колено и тут же увязло в длинном подоле. Руки беспорядочно путешествовали по одежде, словно не способные задержаться на одном месте надолго, сжимали, мяли слои ткани. Эфемерные ощущения прикосновений возникали то тут, то там, будто беспокойные духи, рождались вспышками, таяли мгновенно и появлялись вновь, становясь сильнее, ярче лишь когда добирались до открытых участков кожи. Коготки Илзе царапали потрёпанную изрядно куртку, пальцы Блейка цеплялись за кружевную оторочку по вороту ночной рубашки. Наконец губы скользнули ниже, опалили короткими горячими поцелуями шею. Илзе откинула голову набок, позволяя сдёрнуть рукав с её плеча. Одна ладонь огладила грудь, захватывая вершинку через ткань, задержалась ненадолго, лаская. Затем опустилась на бедро, и Блейк отстранился. Снял куртку, не сводя с Илзе пристального взгляда, бросил на пол — никогда-то они оба не отличались аккуратностью при раздевании, вечно одежда по всей спальне валялась. Илзе подалась навстречу, впилась в губы, поднялась со столика. Попробовала вслепую справиться со шнуровкой на мужской рубашке, но только и смогла, что зацепить шнурок когтём и дёрнуть. Тот порвался, шнуровка, и так не слишком тугая, ослабла окончательно. Блейк стянул рубашку, отправил вслед за курткой. Илзе окинула скользящим взглядом открывшееся тело и толкнула его к кровати. Он послушно отступил, но она не остановилась. Толкнула снова, ровно между половинками разошедшихся занавесей, опрокидывая мужчину на постель, как совсем недавно опрокинула на пол. Сама сняла свою рубашку, отшвырнула к остальной одежде и склонилась к Блейку.