Месть самураев - Михаил Белозеров Страница 24

– Ну вот ты и докопался, – произнес кто-то злорадно, и Язаки открыл глаза.

Наму Амида буцу! Он находился в подземелье, а разговаривал с ним какой-то доходяга- хонки.

– Кто ты? – спросил Язаки и, скривившись, потрогал на лбу здоровенную шишку – в пол-яйца, не меньше, она дергала болью от головы до ног.

Несмотря на темноту, он увидел, что его рука в крови. Да и голова гудела, как котел. Однако Язаки храбрился. Подумаешь, упал. Ерунда. Голова крепка, все выдержит. Хонки он не боялся. Мало он перевидал их, что ли, на своем веку? Это же не даэки и даже не додзи и бусо.

– Я сикигами – Демон Кадзан, – важно произнес хонки и с удивлением заметил, что Язаки не то что не боится, а просто не уважает его.

Раньше было как? Раньше я только открывал рот, и все понимали, с кем имеют дело. А теперь?… Ах… Но расслабляться нельзя. Ни в коем случае. Это еще тот фрукт. Выпучив глаза, демон в ожидании уставился на Язаки.

– Кадзан? – Язаки с сомнением посмотрел на собеседника и привычно шмыгнул носом. – А зубы где?

– Нет зубов. Нет… – не удержался и горестно вздохнул Кадзан. – Хозяин выбил, чтобы не кусался.

– Ну и правильно, – насмешливо согласился Язаки. – Я что, в хабукадзё?

– Нет еще, – буркнул Кадзан и расстроено отвернулся.

– А… – многозначительно произнес Язаки и попробовал подняться, но у него ничего не вышло. Боль пронзила от затылка до пяток. – Чего тебе надо-то?

– Нехорошо воровать, – назидательно произнес Кадзан и легко, словно играючи, выдернул из ослабевших рук Язаки мешок с богатством. – Нехорошо…

– Отдай! – твердо сказал Язаки и привстал, но боль снова заставила его сесть на место. Шишка на лбу пульсировала и саднила.

– Я бы отдал, да ведь это тебе не принадлежит. И это тоже, – Кадзан протянул руку, и ему в ладонь изо всех тайных карманов Язаки стали вылетать рё.

От обиды Язаки зашмыгал носом, в глазах у него появились слезы не только от боли. А когда последний рё очутился в руках демона, вынести этого он уже не мог и молча, как бычок, бросился на обидчика. Ему еще никогда не приходилось драться с демоном, тем более с Кадзаном – демоном смерти. Он поддел его головой, и они покатились дальше в темноту. О мече Язаки забыл напрочь, а по давней деревенской привычке все больше действовал кулаками.

Они стали мутузить друг друза почем зря и быстро выдохлись.

– Где?… ух… где?… – тяжело дышал Язаки. – Где мои деньги?

– Не… не… не отдам, – сипел демон Кадзан, придавленный Язаки.

Противник действительно оказался не по плечу и здорово помял его своим животом.

– Лучше… лучше отдай, – с трудом произнес Язаки, – а то убью.

– Меня?… – через силы засмеялся Кадзан. – Меня убить невозможно.

Ног у него не было, он уступал человеку в единоборстве, зато умел ускользать из рук, как дым. Но в данном случае это его умение не годилось, потому что с Язаки надо было договориться любым путем, а не убегать.

– А я убью. Ты меня еще не знаешь!

– Да знаю, кто ты такой! Знаю!

– Откуда? – удивился Язаки и отпустил демона.

– Болтали здесь некоторые.

– Кто? – снова схватил его за кимоно Язаки.

– Спокойно. Спокойно, – еле отодрал его руки Кадзан. – Вначале какой-то кантё Гампэй. Я его заманивал, заманивал, а он не заманился. Потом еще один, узкоглазый, который шел по его следам.

– Ну?! – от нетерпения Язаки пнул Кадзана ногой.

– Больше ничего не расскажу. Так с демонами не поступают, – обиделся Кадзан.

– Рассказывай дальше и побыстрее! – потребовал Язаки.

Он уже вполне освоился и успел заметить, что слева подземелье переходило в наклонные ступени, которые вели в основание берега, а сзади сквозь неплотно прикрытую дверь падали дневные лучи солнца. Так вот эти лучи больше всего и беспокоили демона Кадзана. Он поглядывал в сторону двери с тревогой. Ага, торжествующе подумал Язаки, они все боятся солнечного света. Все хонки. Всех мастей. Свет для них – что острый катана для человека.

– Ну вот что, – по-деловому произнес Язаки. – Ты мне расскажи, что случилось и зачем ты охотишься на людей. А тебе помогу, чем смогу.

Демон Кадзан засмеялся:

– В былые времена я бы знаешь что с тобой сделал за такие слова?

– Знаю, – бесстрашно ответил Язаки. – Знаю! Но во-первых, я живой, а не мертвый, а во-вторых, ваша власть кончилась согласно новому устройству Мира.

– Это еще надо доказать! – в запале возразил Кадзан.

Он не любил вспоминать, что отныне их власть на Земле ограничена южным полюсом и что здесь, в Нихон, он нарушает закон. Хорошо, что есть подземелья и другие темные места, где можно спрятаться от глаз Богини Аматэрасу и ее слуг – сайфуку-дзин.

– Чего доказывать?! – напористо произнес Язаки. – Чего доказывать?! Я там лично был. И все видел вот этими глазами.

Конечно, он ни за что не рассказал бы в качестве кого, и вообще, – почему оказался во дворце Аматэрасу на сто первом этаже. В душе он всегда клял себя за трусость и предательство, всякий раз объясняя самому себе, что это была временная слабость, что он вынужден был оставить Натабуру и пойти вместе с Юкой, чтобы охранять ее от всяческий напастей. Ведь в конце концов все обошлось? Обошлось. Кончилось хорошо? Хорошо. Стало быть, он может упоминать имя Богини Аматэрасу так, словно знаком с ней лично, хотя о самой встрече с Богиней Солнца мало что помнил из-за полуобморочного состояния, в котором находился.

– У меня есть личная молитва к ней. Стоит мне шепнуть ей, что я встретил какого-то демона в неположенном месте, и все. Нет тебя! Нету-у-у…Понимаешь?

Почему-то это окончательно убедило Кадзана, что перед ним важная личность и что надо быть осторожным. Можно было не поверить словам Язаки, но личная охранительная молитва, да еще такой грозной Богине, как Аматэрасу – это очень и очень серьезно. Кадзан тоже, как и Язаки, хлюпнул носом. Он понял, что влип и надо выпутываться, а то недолго и голову потерять на этой тяжелой службе, хотя, впрочем, дальше Антарктиды все равно не сошлют. Правда, еще могут перевести в разряд духов. Но, на худой конец, и это нестрашно. Самое страшное, что Богиня Аматэрасу своим светом может превратить в дым и развеять по миру. Но даже тогда я стану частью вселенной, подумал он. Ему стало себя жалко – грязная, тяжелая работа, хозяин самодур.

– Понимаешь, в чем дело, я ведь тоже подневольный. Тоже гнусь.

– А кто твой хозяин? – спросил Язаки, хотя заранее знал ответ.

– Известно, кто…

– Ну?…

– Яма, – почему-то прошептал, оглядываясь на подземелье, Кадзан. – Во… понял?

– А… этот, – Язаки решил играть до конца. Мол, ему все знакомы. Все его друзья-братья. Хотя сам он и смертный.