Путь к Эвенору - Джоэл Розенберг Страница 24

— Отпусти! — крикнул я. — Бога ради, отпусти!

Каким-то чудом я сумел обмотать проволоку вокруг шеи зверя и пропустить рукоятку в петлю.

Я потянул; удавка исчезла в густой шерсти. Теперь твари полагалось начать задыхаться и биться, пытаясь сорвать с шеи гарроту, и в конце концов сдохнуть. Но этот волк не остановился — только усилил напор и перекатился на спину, впечатав нас в землю.

Мир на миг потускнел, но я держался, и зверюга, яростно встряхнув, отшвырнула Тэннети. Мы с этим существом покатились по земле, голова твари поворачивалась ко мне, как у совы.

Кажется, я помню, как в руке моей оказался метательный нож и как я всадил его в бок твари, но сомневаюсь, что такое было возможно.

Как бы там ни было — зверю удалось выдавить мой кинжал, но я продолжал цепляться за его спину...

...пока двойной изгиб, который просто сломал бы любой настоящий хребет, не сбросил меня вниз. Я тяжело шмякнулся оземь.

Некоторые умения никогда мне не изменяют: я упал на мягкую землю как надо, с перекатом. Левая рука онемела. Я поднялся, шатаясь...

— Он мой, — сказала Андреа Андропулос Куллинан, и ее спокойный голос перекрыл шум боя.

Она давно отбросила дымящееся ружье. Теперь одним движением плеч она скинула плащ, отшвырнула его в сторону и, не обращая внимания на прохладу, встала лицом к лицу с тварью. Повисшее над ее плечом солнце облекало ее огненным ореолом. Рядом с ней, сжимая в руках топор, встал Ахира но она жестом отказалась от его помощи.

Она смотрела на тварь. В упор.

— Изыди! Ты не получишь меня и моих друзей, — молвила она. — Первый раз велю я тебе.

Она тряхнула головой, отбрасывая с глаз волосы. Язык шевельнулся, облизывая полные губы — один раз, второй, третий.

Волк неуверенно, текуче шагнул к ней. С легкой улыбкой она вскинула руку — тонкие сильные пальцы взбивали воздух.

— Изыди! Сейчас же и навсегда. Второй раз велю я. Низкое гудение наполнило воздух — Андреа вытянула руки перед собой, ладони с расставленными пальцами напоминали чаши.

Свет закатного солнца словно потек, ленты сверкающего меда струились меж ее пальцев, растекались по земле вокруг ее ног. Чего бы ни коснулся жидкий свет — сучки, трава, сухая солома, — все вспыхивало, даже земля начинала дымиться.

В лицо мне дохнуло жаром — куда там горну!

— Назад, назад! — выкрикнул гном.

Лицо его было красным и потным. Одной рукой Ахира сгреб Тэннети, другой—обхватил меня за пояс и поволок нас подальше, хотя я в подбадривании и не нуждался. Но отвернуться все же не смог.

Андреа мягко шагнула вперед, к твари, нога ее застыла в воздухе и твердо опустилась в мягкую грязь, бедра шевельнулись, закачались в почти сексуальном порыве. А возможно, и не почти: я мало знаю о магии.

Тварь подбиралась для прыжка, а в ладонях Андреа змеился, играл жидкий свет.

— Изыди, велю я тебе в третий — и последний — раз.

Голос ее зазвучал ниже, а струи света потемнели, и сперва я подумал, что заклинание не сработает, но нет: гудение становилось все громче и выше, звук, пронзительный и яростный, все разрастался и разрастался...

...и оттеснял тварь назад.

Андреа широко расставила пальцы и набрала полные ладони золотистых пылевых нитей. Ловкие пальцы, невообразимо могущественные и нежные, сплетали нити в полотно багряного света — оно потоком стекало с ее рук и выплескивалось на тварь. Там, где световая река касалась волка, — он вспыхивал, ошметки шерсти и плоти взлетали в воздух.

Я подергал Ахиру за руку и заставил его — вместе с Тэннети — лечь.

Андреа выкрикнула резкие слова, которые невозможно было запомнить, — и звук сделался еще громче, теперь он подавлял, а свет стал так ярок, что я закрыл глаза.

И вовремя. Даже под веками глазам стало больно, вспышка ослепила меня, а жар омыл волной.

Самая большая неприятность — ослепнуть в бою. Я заставил себя разлепить веки.

Андреа — покрасневшее лицо лоснится от пота — стояла на куче пепла и грязи над одной из возникших на ровном месте луж лавы. Над другой, развеиваясь, клубилось облако тьмы.

— Изыди, — негромко сказала Андреа. — Все кончено.

— Здесь и сейчас, — уточнило облако голосом глубоким, но призрачным. — Но ты испортила мне игру. Когда-нибудь я испорчу игру тебе.

Энди что-то пробормотала, потом вскинула взгляд в ожидании. Ничего не произошло.

— Кто ты? — спросила она.

Голос захохотал. Смеха мерзее мне слышать не приходилось.

— Не все твои чары действуют на меня — хотя некоторые действуют. Я не стану вкладывать в твои руки оружия против себя. Зови меня... ну, хотя бы Бойоардо, хотя имя это никогда не было моим.

Она пробормотала еще одно заклинание и начала, причудливо изогнув пальцы, поднимать руку.

— Дай мне еще пару мгновений, — сказал Бойоардо. — Возможно, тебе воздастся за это — если мы встретимся там, где игра идет по другим правилам.

«В Фэйри? — подумал я. — Нет, Энди. Прикончи его сейчас».

Тэннети начала приходить в себя; я взял ее на руки и приготовился удирать — я лучший бегун, чем гном, — хотя, если Энди не справится с тварью, нам все едино конец.

— А! Умно, Уолтер Словотский из Сикокаса. Будешь ли ты так же умен Там, Где Плачут Деревья, или Там, Где Лишь То, Что Ты Когда-то Любил, Может Помочь Тебе?

— Разумеется. — Я заставил себя усмехнуться. Бравада — шутка дешевая, хоть и приятная. — Я буду еще умнее. Это часть моего обаяния.

А может, не такая уж дешевая была бравада. Тьма двинулась ко мне.

— Нет! Изыди! — Андреа распрямила пальцы, пробормотала какое-то слово — и ветер погнал тьму прочь, в сияние заходящего солнца.

Тварь сгинула. Мы остались одни в сумерках, на курящейся дымом земле. Ахира склонился над Тэннети, осматривая ее раны. Андреа стояла на грязевом пригорке, над озерцом лавы. Лицо ее было красным, все тело покрывал пот.

Она мягко повернулась, балансируя, как танцовщица.

— По-моему, милые друзья, я молодец. Как я с ним управилась!.. — Она легко перескочила лаву, сделала несколько шагов к нам — и рухнула как подкошенная.

К радости своей, я мог ответить сразу, и я сказал: не знаю.

Марк Твен

Мне всегда нравилась мысль Роберта Томпсона об отказе от компромиссов, о том, что надо позволять людям с твердыми убеждениями идти собственным путем... а потом я понял, что это поощряет людей иметь твердые убеждения, когда им не хватает данных.

Уолтер Словотский