Призрачный - Кэтрин Ласки Страница 24

– До Пещеры Древних Времен? – Эдме склонила голову и снова ее единственный зеленый глаз, казалось, пронзил Фаолана насквозь. – Как ты думаешь, откуда у нее такое название?

– Не знаю. И все же оно всегда было мне известно. Так бывает. Бывает, что ты знаешь что-то сам по себе, хотя никто тебя этому не учил. Просто это знание всегда с тобой.

Он помолчал и добавил:

– С самых стародавних времен.

– Когда тебя и на свете не было, – тихо сказала Эдме.

Фаолан кивнул.

И снова Эдме ощутила легкое покалывание в задней лапе. Неужели у нее всегда было такое ощущение, только она его не замечала? Волчица оглянулась по сторонам и поежилась, хотя было вовсе не холодно. Останки далекого Призрачного леса производили гнетущее впечатление. Ее окружали сломанные деревья, и теперь, когда стало теплее, из некоторых сочилась смола. В белых ветвях одной березы виднелась мертвая чайка с безвольно свесившейся головой. С корней другого перевернутого дерева капала липкая грязь.

– А что тут делает чайка? – спросила она. – Мы же далеко от моря.

Гвиннет взлетела и еще раз оглядела местность.

– Призрачный лес рос на берегу Хуулмере, недалеко от залива, – сказала она, спустившись на землю. – Наверное, чайка запуталась в ветвях, когда затряслась земля, двинулся ледник и подул сильный ветер. Тогда было очень трудно определить, где верх и где низ, отличить небо от земли. Она стала йип.

Эдме закрыла глаза. Будь она птицей, точно бы стала йип в таком-то странном месте.

– Тебе нужно отдохнуть, Эдме. Ты устала, – настаивал Фаолан.

– Вижу неплохое место для ночлега, – сказала Гвиннет, поворачивая голову, чтобы указать на огромное дерево, под корнями которого образовалось небольшое углубление, похожее на логово. – Малыши уже засыпают.

– Ты опять будешь спать снаружи, Эдме? – спросил Фаолан.

Эдме хотелось ответить, что в таком месте трудно отличить «снаружи» от «внутри». С веток свисала еще одна мертвая птица, на этот раз похожая на воробья. Как будто умирающий лес специально ловил птиц на своем пути, чтобы никто не вырвался из его цепких лап, чтобы все погибли вместе с ним. Вся эта перевернутая вверх дном местность походила на огромное кладбище.

Эдме подняла голову и посмотрела на тусклые звезды.

– Посплю снаружи, пожалуй.

Гвиннет взрогнула и слегка съежилась.

– Наверное, я тоже посплю вместе со всеми.

Фаолан с Эдме с удивлением посмотрели на масковую сипуху.

– Но ведь сейчас ночь! – воскликнул Фаолан. – Ночью ты всегда летаешь. Совы спят днем.

– Да, но сейчас все совсем перемешалось! Не поймешь, то ли день, то ли ночь, то ли междувременье, – сказала Гвиннет. – Тем более что я давно не отдыхала.

– Всегда я путаюсь в этих ваших названиях. Что такое междувременье? Это не глубокий пурпур? – спросила Эдме.

– Междувременье – это время между последней ночной тенью и первой алой капелькой зари, то есть утренние сумерки. А глубокий гурпур – это время до первой тьмы, то есть сумерки вечерние.

Перья Гвиннет слегка затрепетали, сквозь них пробежал едва заметный ветерок. Но воздух не шевелился. Сове не хотелось рассказывать волкам то, что ей было известно о Призрачном лесе. Волки и так слишком суеверны. А сов они по большей части считали мудрыми и здравомыслящими существами. Особенно ей не хотелось распространяться по поводу духа своего отца, Гвиндора. Ей казалось очень странным, что он обратился к ней не так, как другие скрумы, – тихим голосом, произнося загадочные фразы, – а четко и громко. И, похоже, указал верный путь, чтобы она вернулась к волкам и повела их за собой. Как все это объяснить? Нет, лучше совсем не упоминать о странной встрече.

Гвиннет оглянулась и увидела, что среди деревьев Призрачного леса встречаются остатки сосен, серебристых елей – которые росли только на острове посреди Горького моря, где Гранк воспитывал Великого Короля Хуула. Похоже, ледник захватил на своем пути разные обломки со всей империи Хуула. Сове показалось, что ледник, который землетрясение столкнуло с его привычного места, обладает разумом и что он просто захотел пройти через Далеко-Далеко, унося за собой все остатки старого мира.

Эдме все не могла улечься как следует. В отличие от Гвиннет ей вовсе не хотелось спать в укрытии, рядом с другими волками. Сначала она легла под спутанными корнями березы, сквозь которые просвечивал кусочек неба со звездами на востоке. Но голые белые ветви уж слишком походили на костяную клетку. Эдме встала и подыскала себе другое место, где и улеглась, свернувшись клубочком. Отсюда ей были видны первые ступени подымавшейся на востоке звездной лестницы. Все созвездия казались расплывчатыми и тусклыми, будто она разглядывала их отражение в мутной реке.

Фаолан крепко спал, и во сне его окутывали клубы тумана, сгущавшегося вокруг вырванных с корнем деревьев. Клубы эти походили на призраков из далекого прошлого. «Я что, линяю? Сбрасываю старую шкуру?» – подумал он, почувствовав необычайную легкость во всем теле, и погрузился еще глубже в сон.

Пестроперая Фионула парила над спящим существом, напевая мелодичную песню северных королевств. Склонив голову набок, она внимательнее пригляделась к волку с серебристой шкурой. На подушечке лапы Фаолана закручивалась спираль. Хотя его ногп уже не была подвернутой, спиральный завиток на ней стал еще более четким.

«Мы души вихря!»

Наконец-то Фаолан понял, что такое душа вихря. Он прожил несколько жизней, которые следовали друг за другом по спирали на протяжении многих столетий; умирал и заново возрождался в другом теле. Смерть для него означала очередное рождение, а рождение неминуемо вело к смерти. Это был бесконечный цикл, древний, как и круговорот созвездий, которые двигались по ночному небу.

Пестроперая сова и волк из разоренной земли вместе шли по призрачному лесу, словно путешественники, прибывшие из далеких, неведомых краев. Но вот между деревьев показалась странная тень, и послышались глухие звуки, сотрясавшие землю. «Эо?» – подумал Фаолан, оборачиваясь на медведя. Эо кивнул.

«Пора идти на запад, Фионула?» – подумал Эо. Фионула кивнула и повернула голову почти полностью назад, глядя на Фаолана.

В этот момент Эдме зашевелилась во сне. Приоткрыв глаз, она увидела трех существ – сову, медведя и волка.

«Они реальные или это лохины? И Фаолан ли это, или это призрачный ледяной волк?» С его тощего тела свисали лохмотья потрепанной шкуры, да и весь он казался очень старым.

«Кто это? Он очень стар, но походка у него как у молодого. Волк, который застрял между временами?» Эдме почувствовала, как у нее холодеет костный мозг.

Тут волк обернулся и посмотрел на нее. Он выглядел таким хрупким и уязвимым. Едва-едва слышно он произнес слова, часть которых Эдме поняла:

«Здесь дряхлым места нет. Наше время почти закончилось…»