Алиедора - Ник Перумов Страница 24

В разрывах рыцарского строя меодорская пехота полезла было на окружавшие стан телеги; защищавшиеся отбивались длинными пиками, в упор разряжали самострелы, в ход скоро пошли мечи и топоры.

Алиедора замерла, не в силах отвернуться, не в силах упустить хотя бы миг разворачивавшейся перед нею кровавой вакханалии.

Мы победим, мы не можем не победить!

Потом она доберётся до замка Деррано, она отомстит — и вернётся домой. Брат Карел, новый сенор Венти, окончательно примет замок под свою руку, матушка, как и прежде, станет вести дом, стараясь сжиться с утратой, не падать духом, ведь ещё надо женить и выдать замуж младших… и она, Алиедора Венти, — Венти, а никакая не Деррано! — займёт там достойное место. А потом… потом она встретит Его, настоящего, что въедет в ворота их замка на снежно-белом гайто.

И всё будет очень, очень хорошо. Жаль только, что папа не сможет провести её меж рядами шпалер к алтарю, где будет ждать нетерпеливый жених.

Но пока что ей надо отомстить. А уж овдовеет она при этом или нет — всё в руке Ома Прокреатора и Семи Зверей.

Она настолько пристально следила за королевским стягом Хабсбрада, что даже не заметила, когда в битве всё вдруг изменилось — с севера в спину торжествующим меодорцам ударили невесть откуда взявшиеся всадники, тоже красивые и гордые, в столь же блистающей броне; и точно так же плыл над их головами целый лес тонких копий с яростно трепещущими яркими прапорцами.

В самой же середине колыхалось золотисто-чёрное королевское знамя Долье.

Его величество Семмер почтил своим присутствием бранное поле.

Алиедора ахнула, поспешно зажав рот ладонью. Лоб мгновенно покрылся потом. Как же так? Почему? Это ж неправильно! Это мы должны были победить! Это мы — хорошие, это на нас напали! Это к нам — в балладах — всегда в последний миг являлась помощь! К нам, а не к негодяям Деррано!

Мало кто из меодорцев успел развернуться навстречу новой угрозе. Сверкающий клин отборных рыцарей Долье — Алиедора узнавала их стяги — пронзил насквозь один конный полк, ударил в бок другому, разбив на множество живых осколков, словно кузнечный молот глиняную чашу.

Меодорский стяг с золотым саблезубом ринулся наперерез чёрно-золотому знамени Долье, рыцари сшиблись, не уступая друг другу; однако из дальнего леса появлялись всё новые и новые отряды королевского войска, сноровисто беря меодорцев в клещи.

Алиедору трясло, как в лихорадке, — она понимала, что отсюда надо убираться, что поход его величества Рыжей Бороды заканчивается совершенно не так, как должно, — но сил подняться в седло не было, словно их без следа смыли безудержно полившиеся слёзы.

И она досмотрела до конца последний акт трагедии, видела, как золотой саблезуб Меодора поник и исчез, втоптанный в землю, как разбегалась в тщетной надежде спастись пехота, как один за другим бросали оружие и становились на колени с поднятыми руками гордые рыцари его величества Хабсбрада и как их деловито вязали торжествующие дольинцы…

…Победители не захотели праздновать «на костях», пленных погнали прочь, куда-то на юг, остальные полки, не мешкая, двинулись на север, в погоню за теми, кому посчастливилось вырваться из расставленной королём Семмером ловушки.

Алиедора всё сидела в зарослях и, если честно, почти не понимала, что творится вокруг. Ей вдруг показалось — надвинулись ранние сумерки, полуденный свет померк, светило утонуло в облачном море, и поле сражения как-то подозрительно быстро опустело.

Тела, тела, всё поле завалено телами людей. Специальные команды мортусов, которым предстояло похоронить мертвецов, ещё не появились. Мародёров тоже не было, никто не пытался обирать трупы — за такое король Семмер вешал быстро и высоко, не утруждаясь разбирательствами.

Доньята плакала и никак не могла остановиться. Но она всё-таки заставила себя приподняться и осторожно глянуть сквозь колючие ветки кустарника. По сердцу прошлась холодная коса страха — не за себя и даже не за родной Меодор. Однако Алиедора не отползала и не отводила взгляда до тех пор, пока вдруг не увидела Тень.

Тень соткалась из ничего там, где кипел особенно жаркий бой, где гуще всего лежали павшие. Вот ещё мгновение назад ничего там не было — а сейчас уже возвышается высокая, тонкая фигура, вся серая, словно и впрямь — поднявшаяся, оторвавшаяся от земли чья-то тень.

Тревожно зафыркал жеребец, наклонился к Алиедоре, зубами, слово пёс, потянул её прочь — но сама доньята точно оцепенела. Страха не было, скорее она боялась другого — моргнуть и пропустить нечто донельзя важное.

Тень медленно плыла над полем, чуть колыхаясь и совершая пустыми рукавами призрачного одеяния какие-то пассы.

Наверное, там всё-таки ещё оставались живые, потому что путь Тени оглашался стонами, почти что криками — на них умиравшие от ран тратили последние силы. По спине Алиедоры тёк ледяной пот, храпящий гайто тащил её прочь, словно вайкса-мать — крошку-шерстистика, а она заворожённо глядела на жуткую сущность, что плыла над телами, задерживаясь лишь на краткий миг там, откуда раздавались стоны, — и они тотчас стихали.

Что это? Откуда? Почему и зачем?..

Жеребец немилосердно куснул Алиедору за плечо.

— Ай!

Тень замерла, обернулась в сторону скрывавших доньяту зарослей, и девушка ощутила, как холодный клинок словно разрезал её напополам, пресекая само течение жизни.

Замер даже гайто.

Однако ледяной меч, задев Алиедору и оставив её, как почудилось доньяте, умирать от страшной раны в груди, не задержался, не добил — скользнул дальше, а там и вовсе исчез, зарывшись в груду тел мёртвых и умирающих.

— Ч-что же это?.. — пролепетала Алиедора.

Холодное оцепенение отступило, доньята понемногу пришла в себя и сумела взобраться в седло. Захлёбываясь рыданиями, она тронула гайто. Жеребец осторожно зашагал, сам выбирая дорогу среди густых зарослей.

* * *

— Никогда не ставь под сомнение отцово слово!

— Да как бы я посмел, батюшка!

— Посмел бы, посмел, знаю я вас, племя нетерпеливое… Что я тебе говорил — поспеет нам на помощь его величество? — он и поспел! Теперь пойдём обратно. Надо скорлупку Венти всё ж таки расколоть. Да и вообще… Меодор — страна не бедная. В отличие от нас, пред Омом Прокреатором согрешивших, видать, коль в соседи нам Некрополис определён…

— Батюшка, — сегодня в словах, голосе и взглядах Дигвила читалось куда больше почтения, — что же его величество хочет? До самой меодорской столицы дойти?

— Уж чего он хочет, то лишь его величеству ведомо, — громко ответил сенор, скорчив сыну злую гримасу, мол, ума лишился, а ну как нас подслушивают?

— Но слышал я, что иные сеноры по своей воле переходят Долье, направляясь в меодорские пределы…

— Правильно слышал, сынок. Дружина Аджекоора обложила Ликси, род Вереа подступает к Дреггу, даже лежебоки из Соллкоора проснулись. Всё Долье на север качнулось! Оно и верно — лови момент, пока Меодор на лопатках и к их горлу кинжал приставлен. Ох загорится по ту сторону реки, ох заполыхает! — Сенор Деррано расхохотался. — Славная будет охота, сынок, славная, и добыча тоже — уже сейчас столько знатных пленников набрали, что впору ко гномам засылать, насчёт новых доспехов да мечей с ихними рунами справляться…

Конец ознакомительного фрагмента