Дорога в ад - Лилит Сэйнткроу Страница 24

«Раз так - беги, Дэнни. Беги!»

И я рванула наверх.

Способность ориентироваться под землей явно не относится к числу моих главных умений, но, к счастью, в магически натренированной памяти запечатлелись все мозаичные картины, так что грустное милое лицо Инханы указывало мне верный путь.

Очень хотелось верить, что Сефримель не повторял изображения снова и снова, в разных коридорах.

«Не думай об этом, солнышко. И пошевеливайся».

Что я и делала. Неслась со всей мочи по каменному полу, истертому за века, которые провел здесь скорбный демон. Бежала наперегонки с холодным, соленым ветром, дувшим мне в спину и трепавшим волосы. Я влетела в дверь каземата, где пробудилась из забытья, судорожно захлопнула ее за собой и остановилась, озираясь по сторонам и пытаясь сообразить, как отсюда выбраться. Увы, книжные стеллажи с разложенными на них свитками, чей запах наполнил мои ноздри, ничего подсказать не могли.

«Наверх. Тебе нужно выбраться наверх».

Когда мое дыхание выровнялось, я снова услышала доносившийся сквозь толщу камня низкий рокот. Я повернулась, ища взглядом другую дверь, и почти сразу осознала свою ошибку.

Да, я пришла здесь в себя, но это вовсе не означало, что в помещении есть аварийный выход.

«Думай, Дэнни. Шевели мозгами!»

Я снова огляделась по сторонам, отчаянно побуждая мозг работать и подсказать мне путь к спасению. И тут случилось то, чего я больше всего опасалась.

В щель под дверью начала просачиваться вода. Несколько тоненьких струек растеклись по сухому камню, словно нащупывающие путь пальцы.

- Дерьмо! - процедила я сквозь зубы.

«Так и знала, что этим все и кончится. Утонешь, как крыса в сточной канаве, если не… А ну заткнись! Заткнись и думай, черт тебя побери. Думай!»

В отчаянии я схватилась обеими руками за голову и основательно вмазала себе по виску рукояткой ножа. С этой беготней я почти забыла о проклятой штуковине.

Но тут мой взгляд упал на участок стены за тем каменным ложем, куда поместил меня Сефримель. Он был выложен сине-зеленым мозаичным узором и имел форму двери, а желтый кружок на правой стороне вполне мог служить ручкой.

Края изображения мерцали, так мерцает заклятье псиона. Любой другой псион в состоянии его обнаружить, если найдет время как следует присмотреться. Мираж зарябил, и мое сердце заколотилось, словно собиралось выскочить из груди и пуститься в пляс.

Сосредоточившись на этом, я перешагнула через увеличивающуюся лужицу растекшейся из-под двери воды, прыгнула - и врезалась в стену так, что отлетела назад, к каменному ложу, едва не потеряв сознание.

«Данте, ты идиотка», - сказала я себе, затрясла головой, чтобы прояснить мозги, в порыве безумного отчаяния протянула руку и, царапая когтями гладкий камень, прикоснулась к желтому кружку.

Он был гладким, твердым и - под завесой демонского морока - вполне материальным. Я взялась за ручку и поднялась на колени, прислушиваясь к мягкому плеску быстро прибывавшей воды. Завеса иллюзии над дверью - превосходный образец демонской магии, сочетавшей в себе жестокую насмешку, изысканную эстетику и практичность, раздвинулась, как только дверь распахнулась. Золотой шар на вершине купола потускнел, когда его свет упал в проем…

И коснулся ступеней. Лестница, ведущая вверх.

Я всхлипнула от облегчения и принялась карабкаться на четвереньках, не обращая внимания на царапины от шероховатых камней. Нож слегка постукивал по каждой ступеньке, пока я не догадалась подняться на ноги, после чего припустила по лестнице бегом. Мое сердце колотилось от напряжения. Позади остался ужас холодных каменных каверн, неумолимо заполнявшихся водой, смешанной с прахом Сефримеля. Вкус этого праха все еще ощущался на моих губах, как горькое вино.

Лестница была узкой и темной, золотистый свет, пробивавшийся снизу, меркнул по мере того, как проем заполнялся водой. Если бы я могла остановиться, то легла бы прямо на твердые ступени и попыталась чуточку отдышаться. Но нет, я неслась вперед, чтобы удержаться на ногах, не поскользнуться и не съехать по скользкому камню вниз.

Пальцы на бегу судорожно сжимали теплую пульсирующую рукоять ножа. С каждым ударом этого пульса в мою руку вливался болезненный, лихорадочный жар. То, что нож вытянул из Сефримеля, питало меня выверенными дозами, как управляемая таймером капельница. В бытность мою человеком и наемницей я пару раз получала тяжелые ранения, и мне приходилось делать инъекции болеутоляющего из аптечки первой помощи. Ощущение было схожим. Я помнила о боли, знала, что ресурсы организма на исходе, что еще немного, и мышцы начнут рваться, сосуды - лопаться, но продолжала бежать.

«Не надрывайся, Дэнни. Полегче».

Я не могла. Вместе с водой снизу поднималась тьма, слышались хлюпающие звуки, и хотя я знала, что это вода плещется о ступени, воображение рисовало мне мягкие шлепающие по воде ступни. Еще до того как померк последний проблеск и поле зрения заволокла мягкая, словно вата, непроглядная тьма, моя грудь сжалась в подступающем приступе клаустрофобии. Мне не хватало воздуха. Что толку, даже если я спасусь от подземных вод? Я все равно утону во тьме: несчетные тонны земли и камня над моей головой просто выдавят из меня жизнь своим чудовищным весом.

«Сосредоточься. Надо сосредоточиться. Другого выхода нет».

Это я знала. Я споткнулась, ободрала колени и с противным стуком приложилась головой к стенке, да так, что перед моими изголодавшимися по свету глазами вихрем закружились звезды.

«Не трусь, Дэнни. Хватит дергаться. Соберись с силами».

Я лежала на ступенях, мое тяжелое дыхание разносилось по узкому каменному колодцу. Так, наверное, дышит изнемогающий зверь, попытавшийся вырваться из ловушки: он просто ждет, когда его прикончит болевой шок или потеря крови либо подойдет и пристрелит милосердный охотник.

Клаустрофобия навалилась на меня, неодолимый ужас вытеснял последние остатки здравомыслия. Ощущение было такое, будто я снова угодила в Риггер-холл, в подвальную клетку, где научилась бояться замкнутого темного пространства. Здесь куда хуже, чем в лифте, поскольку нет никакого выхода.

Мое левое плечо полыхало мягким жаром. Я подумала, что такому жару впору светиться, я уставилась в потолок. Острые каменные края врезались мне в бедро и в затылок.

«Секундочку. Но ведь я вижу!»

Я шевельнулась, и свет тоже переместился, упал на камень. Мягкие плещущиеся звуки слышались все ближе.

«Ты прямо как тот демон, умерший и затопивший свое жилище».

Эта мысль была неприятной, пугающей, но при этом смешной, она подняла мне настроение, встала тонкой и ненадежной преградой на пути нарастающей истерии. Я опустила голову, и свет опять переместился.

Это яростно полыхал мой изумруд. Когда я медленно шевелила головой, наблюдая за пятном света на стене, оно тоже перемещалось. Спектральная иллюминация, слишком сильная для какого-то камушка в щеке, омывала ступени. На щеке, вызывая привычный успокоительный зуд, бешено извивались знаки татуировки, глаза обжигали горючие слезы. Я заморгала, чтобы от них избавиться. Как только появился свет, мне удалось глотнуть воздуха.