Недобрый час. Хроники Расколотого королевства - Фрэнсис Хардинг Страница 24

Она может опознать Скеллоу и его дружков. Кленту нужно прикрытие, если его предадут или заявится настоящий Романтический Посредник. В случае чего Мошка отвлечет врагов. И вообще, она же сама этого хотела? Кто там мечтал отомстить Скеллоу?

— Мадам, мы по уши увязли в этом деле. Или мы доведем его до конца, или застрянем здесь.

Каждое слово было правдой, но Мошку не отпускало чувство, что они и впрямь увязли по уши, что трясина не отпускает, тащит их на дно, душит, смыкается над головой. Вроде бы она сама приняла решение. Сама привела их в Побор. А теперь ход событий неотвратимо тащил ее на улицу с жутким названием, где ее поджидает Скеллоу, большой любитель резать пальцы.

Клент посмотрел на нее и задумчиво надул губы.

— Днем нечего бояться, — тихо заметил он. — Давай используем это время с пользой, изучим место встречи. Заготовим с полдюжины трюков и планов, и тебе станет полегче.

Сперва они спросили дорогу у прачки. Тетка с корзиной белья на голове изобразила задумчивость, демонстративно нахмурив брови.

— Братоубийственный переулок… Эй, Коровячка! У нас тут существует Братоубийственный переулок?

— Братоубийственный? Да, был у ночников. И тут и там. В Воронах, ну что там от них осталось.

— И тут и там? — переспросил Клент.

Тетушки выдали ему ворох противоречивых инструкций, потом улыбнулись, отошли прочь и заговорили о своих делах. Проводив их взглядом, Мошка хрюкнула:

— Нет ли у вас ощущения, мистер Клент, что мы с размаху влипли в очередную тему, о которой тут не принято говорить?

— Это ощущение меня вообще не покидает. Что бы ни значили эти слова, речь наверняка идет о ночном городе. Тут, в Поборе, просто: хочешь, чтобы собеседник замолчал, — спроси его про ночь.

Мошка с Клентом отправились искать район Вороны. Оказалось, в Поборе дно находится наверху. Чем выше по улицам они поднимались, тем меньше вокруг оставалось людей, тем обшарпаннее выглядели дома. Редкие солнечные лучи с трудом находили путь в густой застройке.

Поскольку Сарацин всеми силами пытался стянуть поломанный намордник, Клент предложил найти таверну поближе к Воронам, снять там комнату и оставить гуся. Неприятную перспективу ждать в одиночестве в тесной клетушке Сарацину скрасила здоровенная миска ячменя и инжира. Усталую рябую хозяйку удивило заточение гуся и испугали велеречивые требования Клента не открывать дверь, какие бы жуткие звуки оттуда ни раздавались, но монетка в ладони сделала свое дело.

Вороны оказались переплетением узких переулков, где едва могли разойтись два человека. Когда-то здесь бушевал пожар, на стенах до сих пор виднелись следы. По периметру участка зияли провалы, где ломали дома, чтобы остановить огонь. Учитывая, что город построен из дерева, неудивительно, что он иногда горит.

— Братоубийственный переулок где-то рядом, говорят, там стоит старый набат, — шепнул Клент.

Один переулок оказался чуть шире других, в дальнем конце они нашли колокол на крючке, посиневший от времени, весь в рытвинах, как гнилое яблоко.

— Отлично. Теперь найдем норку, откуда ты будешь следить. В этих домах никто не живет. Поищем открытую дверь.

Мошка послушно обежала ближние дома, потом оглянулась и замерла.

— Мистер Клент! — Мошка невольно заговорила шепотом. — Иногда люди заделывают окна, чтобы не платить налог на окна… а бывает налог на двери?

— Прости, что? — У Клента взлетели брови.

— Я обежала дома кругом: у них нет дверей.

Было в этом что-то зловещее, как в человеке без носа или рта. Исследование показало, что в других домах тоже нет дверей.

— Выходит, двери замурованы. — Кленту стало не по себе. — Может, чума. Или громадные крысы. Или старое поверье, что жизнь в городе станет лучше, если замуровать шестнадцать черных кошек… — Он судорожно заморгал, будто глаза подавали рту сигнал захлопнуться и больше не подрывать боевой дух.

Наконец нашелся дом без дверей, но с окнами. На одном окне ставни болтались, их удалось выломать. В доме оказалась молочная лавка, давно разграбленная и заброшенная.

— Ну как? Пойдет? — Клент, подергивая воротник, следил за улицей, пока Мошка забиралась внутрь.

— В принципе, неплохо. По крайней мере, меня не заметят. — Мошка выглянула через пыльное стекло. — Отсюда видно крыши и подходы.

— Ну что… — Эпонимий подергал цепочку, оставшуюся без часов еще в Грабели, и взглянул на небо, прикидывая время на глазок. Солнце потихоньку клонилось к горизонту, а в узких переулках Воронов темнело быстро. — Основной план такой…

— Вы говорите с ним как Романтический Посредник, — послушно повторила Мошка, сдерживая дрожь. — Выпрашиваете аванс и выясняете, как они собираются захватить девицу Марлеборн. Я слежу, чтобы за углом не стояла с дубинками пара поклонников вашего таланта.

— Отлично. Запасной план?

— Если дела пойдут наперекосяк, я швыряю камень, вы изображаете панику, мол, вас выследили, и показываете им пятки.

— Ладно. Третий план?

— Улепетываем, сверкая лопатками. Мимо набата, поворот направо, второй поворот налево, до конца, мимо сапожников, налево, через площадь, в таверну.

Пять минут бега. Они встретились глазами и понимающе кивнули. Если дойдет до третьего плана, они друг друга ждать не будут. Мошка закрыла ставни, а Клент остался у набата, как волшебник, ждущий призванного демона. Мошка видела хитрое и важное лицо Клента. Шевеля губами, он повторял про себя заготовки фраз. Потом поиграл лицом, изображая удивление, радость, негодование.

В тишине раздался далекий горн. Пятнадцать минут до начала ночи.

Мошка беспокойно потерла одной ногой о другую. Внизу громко брякнули молочные горшки. Положив руки на подоконник, девочка ощутила покалывание в пальцах. Опустив взгляд, она увидела с дюжину сухих черных мух. Когда-то они прилетели на запах пыли и прокисшего молока, ведь он обещал им еду и тепло. Он соврал.

Во мраке божок Мухобойщик скрипуче смеялся над маленькой девочкой: «Как думаешь, Мошка Май, что происходит с мухами зимой? Куда они деваются?» Перед ней лапками кверху лежали блестящие бусины смерти. «Большинство умирает от холода. Остальные ищут убежище, а находят ловушку. Пойманные, они бьются о стекло, пока не умрут».

Мошка ощутила приступ веры в Почтенных. Вонзив ногти в ладони, она в подробностях представила вселенную без божков. Девочка размахивала пылающим факелом атеизма, но сумерки и страх гасили пламя. Труднее всего было выкинуть из головы Мухобойщика, ведь его воображаемый голос долгие годы нашептывал ей слова утешения.

Солнце садилось. Почтенные лезли ей в голову, как пыль в нос. Как ни гнала их Мошка, они смотрели с небес. Они пришли даже сюда. В дальнем конце Братоубийственного переулка Мошкин глаз заметил силуэт с длинными, нечеловеческими конечностями. Только это был не Почтенный. Явился Скеллоу.