Проклятие валькирии - Елена Счастная Страница 24

Какая разница! Будь он даже трезв… Асвейг уже хотела открыть дверь, но вспомнила о ларце, что сейчас лежал, верно, в сундуке рядом с постелью Ингольва. Она, лишь мгновение поколебавшись, подкралась и попыталась поднять крышку — та не поддалась, тихо звякнул висящий в петле замок.

— А ты сильнее дерни, — пробурчал викинг будто бы сквозь сон. — И тогда точно не уйдешь отсюда до утра.

Асвейг вмиг покрылась потом. Медленно повернулась: Ингольв смотрел на нее. Но, на удивление, не двигался с места. Он словно совсем протрезвел, проспав всего-то ничего.

— Я просто…

— Ты знаешь, как жестоко наказывают воров? — он снова прикрыл глаза. — Так что убирайся, пока я даю тебе последнюю возможность.

И Асвейг вовсе не собиралась ей пренебрегать. Поддернув подол, встала и едва не бегом вышла из дома. Оскальзываясь на раскисшей от моросящего дождя земле, она добралась до хижины, с облегчением закрыла за собой дверь — и пронесшийся по полу сквозняк стих.

— Что-то быстро, — переворачиваясь на другой бок, пробормотала та из невольниц, что сегодня уже пыталась задеть Асвейг — Ингольву не понравилось?

— А ты ему нравилась? — тем же тоном ответила она, проходя к своей лежанке. Рабыня фыркнула, приподнявшись на локте.

— Да боги уберегли. Еще не хватало…

— Замолчи, Ингеборг! — шикнули на нее из дальнего угла.

— А что, разве не права я? Вон, ей дозволено золото на себе носить, точно свободной — не отобрали, — взвилась та.

На сей раз ее никто останавливать не стал. Ингеборг, крепкая как для рабыни девица, встала и подошла к Асвейг, пока та пыталась привести свою лежанку в порядок перед сном. Замерла за спиной, громко и рассерженно дыша. И, чуть выждав, рванула за плечо.

— Может, поделишься с нами? Мы все тут судьбой обиженные!

Асвейг резко развернулась, сбрасывая ее руку, схватила за платье на груди и оттолкнула от себя, что было силы. Амулет мгновенно стал горячим, где-то в стороне пронесся едва слышный шепот. Рабыня хотела было вновь броситься с кулаками, но увидела на ее лице что-то, что заставило отступить.

— Тебе лучше не знать, что будет, если я его сниму, — процедила Асвейг, делая шаг к ней. — И еще одно слово обо мне и Ингольве…

Она вдруг резко охолонула, понимая, что в пылу гнева может наболтать лишнего. Ответные нападки не добавят ей любви остальных женщин. Вряд ли они встанут на сторону новоприбывшей, зная, что только особой милостью конунга ее не отправили в другое поместье.

— Вы что расшумелись? — в приоткрытую дверь заглянул надзиратель. — Быстро все замолчали!

Брути снова ушел. Ингеборг скривила губы и вернулась на свою лежанку, отвернулась, положив руку под голову. И слабо верилось в то, что она так просто забудет о их стычке. Как бы пакостить не начала.

Когда потревоженные рабыни перестали ворочаться, Асвейг тоже уснула. Но глубокой ночью она едва успела проснуться от тихих шагов, как на голову ей накинули пыльную тряпку, и несколько пар рук сковали запястья с локтями, заломив за спину. Ее сдернули с лежанки и потащили прочь из дома. Под ногами расползлась сырая мешанина. Подол быстро намок от грязи. Асвейг хотела кричать, но даже вдохнуть толком не могла. Несколько раз ее больно ткнули в бока то ли кулаками, то ли даже коленями — не разобрать. Видно, рабыни не боялись наказаний хозяев. Да и вряд ли собирались бить сильно: скорее, просто проучить. А там попробуй докажи, кто именно напал — не видно ничего. Знать, не в первый раз уже темную кому-то устраивают. Наученные.

И все было бы ничего: стерпеть можно — если бы чья-то рука не нашарила на шее Асвейг амулет, желая сорвать его. Она пнула наобум — девица слишком громко вскрикнула, разрушив тишину спящего двора, и выругалась уже тише. Несколько ударов сильно впечатались под ребра. А цепочка снова натянулась — вот-вот порвется.

— Эй вы! — раздался издалека мужской голос. Девицы притихли. — Вы что удумали, курицы?

Асвейг узнала Гагара. Рванулась из хватки тонких, но цепких пальцев.

— Шел бы подобру-поздорову, — посоветовали ему.

А что? Коль их много, так одного мужчину одолеют, пожалуй. Но тот не послушал. Зачавкали его шаги по влажной земле. Рабыни начали тихо переговариваться, решая, что делать. Асвейг снова потащили куда-то, но медленно, потому что она пыталась помешать каждому шагу. И вдруг все замерло. Одна из женщин охнула, и рук, держащих Асвейг, стало меньше. С головы слетела наконец тряпка, от которой пылью или сухой грязью уже забились нос и рот.

Позади Гагара, бледного и помятого — знать, удары Сигфаста Ноздря нынче пришлись в нужные места — шел сам Ингольв. Тоже всклокоченный со сна, неподпоясанный и злой, как растравленный зверь.

— И с каких же денег вы, рабыни, будете платить мне за порчу моей собственности? Коль собой станете расплачиваться, за нее одну вас всех не хватит.

Женщины расступились. Асвейг принялась растирать руки — да бесполезно. Завтра будут все в синяках.

— Простите, мы не знали… — начала пискляво оправдываться Ингеборг.

— Быть вам битыми, — холодно оскалился Ингольв. — За то, что ей навредить хотели. И за вранье. А теперь кыш все отсюда!

Девиц упрашивать не пришлось. Вмиг никого вокруг не стало. Ингольв проводил рабынь взглядом, а после посмотрел на Гагара, который стоял за его плечом, чуть скособочившись и держась за бок.

— Тебя хотел забрать ярл Сигфаст? — Трелль молча кивнул. — Останешься здесь. И будешь за ней приглядывать. А то это горе и до зимы не доживет.

Ни разу больше не взглянув на Асвейг, Ингольв пошел к себе. Зло пнул попавший под ногу камень. А она, вдруг ослабев, опустилась на колени.

Вот тебе и первый день в новом доме.

_________________________________________________

*Сейд — вредоносное колдовство.

К Сумарсдагу* все готовились с радостью: уходит длинная зима, можно первый раз выгнать на улицу скот и начать ловлю сельди. И приближается время идти в поход к дальним берегам.

Как раз такой и задумал Радвальд Белая Кость. Пусть и без поддержки конунга Фадира. Странно, но от него не случилось совсем никакого ответа за разорение Гокстада. Многие уж начали думать, что тот замерз где по дороге во время вейцлы. Всяко бывает. А потому жизнь в поместье и окрестных херадах, подчиненных Радвальду, текла спокойно и сонно всю зиму.

Стояли на отдыхе корабли, дожидаясь времени, когда их снова спустят на воду. Обленились воины хирда, время от времени развлекая себя соревнованиями в силе и ловкости. Готовились к Посвящению те, кто назовет себя после ульфхеднарами. Лучшими воинами в окружении конунга. Его защитой, глазами и ушами. Дело это небыстрое. Многие обучались с юности и после так и не становились воинами-волками. А некоторым и пары зим хватало, чтобы стать лучше других.