Закон девяток - Терри Гудкайнд Страница 25

Такие «чудеса» всегда казались ему бесчестной насмешкой над законами природы. Наверное, потому он и не любил цирковые фокусы, а волшебства — всамделишного и подлинного — попросту не существовало. Может быть, именно поэтому он никогда не уставал изображать красоту мира.

Но с какой стати Джекс взялась бы его дурачить? В чем ее мотив? Какая ей от этого выгода?

На ум пришли полсотни тысяч акров.

Алексу не давали покоя подозрения: он столкнулся с мошенничеством, его пытаются лишить прав наследования. Такой земельный участок стоит целое состояние.

Джекс заявила, что через зеркало увидела, как некий человек пожаловал в художественный салон и обезобразил его картины. Но разве не проще объяснить это действиями напарника? Да, это деяние обошлось им в огромную для жуликов сумму, но если они в самом деле охотятся за его землей, расходы на картины показались бы грошовыми затратами в сравнении с наследством, стоимость которого наверняка исчисляется миллионами долларов.

Такой мотив с легкостью объяснял ее россказни о других мирах, людях иного сорта, о собственных волшебных способностях… Нет, за кого эта Джекс его принимает? Подумать только: она, видите ли, волшебница! Совсем за идиота его держит… Неужели и вправду надеялась, что Алекс ей поверит?

А ведь поверил же.

Да-да, поверил, несмотря ни на что. Алекс и сам не мог объяснить почему, однако он ей верил. Что-то в ней было эдакое. Не просто искренность, но всамделишное отчаяние.

Она или самая ловкая мошенница в истории, или действительно человек другого сорта, рожденный в другом мире. То есть или уловка, или настоящая правда — иного объяснения в голову не приходит. Все свелось к выбору из двух вариантов, и это сводило его с ума.

Если она не врет, тогда получается, что его отец, погибший в автокатастрофе, мог и впрямь стать жертвой преднамеренного убийства, а проблемы с головой у матери никакого отношения не имеют к естественным причинам вроде инсульта, как считали врачи. Если Джекс говорит правду, это означает, что творится нечто крайне серьезное.

А он, вместо того чтобы признаться, что поверил, или хотя бы вместо того чтобы выслушать, — взял и отпугнул ее. Сейчас Алекс кусал себе локти, но в тот момент ничего не мог с собой поделать.

Может, он подсознательно боялся оказаться в дураках? Опасался выставить себя простофилей, которого облапошила красивая женщина? Разве не так работают мошенники? Ловят простаков на соблазнительную приманку, с помощью красавиц внушают что угодно, заставляют делать неимоверные глупости?

И все же он ей верил.

Коль скоро Джекс не было рядом, Алекс решил, что прямо сейчас, не откладывая, следует поговорить с дедом. А вдруг именно Бен, как бы странно это ни звучало, поможет распутать тугой узел сомнений?

Алекс улыбнулся при мысли, что сейчас просветит Бена: оказывается, все дело не в семерке из числа «двадцать семь», а в девятке, в цифре, приводимой в движение тройками. То-то дед изумится! К подобным разговорам Бен относился очень серьезно. Может статься, он даже сумеет встроить это объяснение в некий разумный контекст.

Свернув на Атлантик-стрит и двигаясь в сторону дома, Алекс приметил красные сполохи в небе. Через несколько кварталов стало ясно, что впереди пожар. Да, там явно что-то горело, и алое пламя подсвечивало столб жирного черного дыма.

Чем ближе Алекс подъезжал, тем крепче его пальцы стискивали руль. Неужели выходцы из другого мира уже пытаются обрушить на него беду, а может, даже убить?.. Он прибавил газу. Не терпелось попасть домой, убедиться, что там все в порядке, что горит где-то в другом месте. Все-таки в доме много полотен, причем ценных. Во всяком случае, для Алекса.

Заметив проблесковые огни в зеркале заднего вида, он притормозил. Мимо пронеслась карета «Скорой помощи». Алекса кольнула совесть: вот ведь озаботился судьбой картин, а не людей. Сгореть заживо! Он даже вообразить себе не мог такие муки.

Сглотнув ком в горле, Алекс свернул за угол, поддал газу, проскочил мимо домов, где во всех окнах горел свет, а люди стояли на лужайках, глядя в сторону пожара.

Судорогой свело спину, когда он понял, что горит дом деда.

Алекс дал по тормозам, резко сворачивая на обочину. Впрочем, не он один был такой: автомобили зевак уже запрудили мостовую.

Пожарные машины выстроились елочкой и янтарными вспышками освещали темную улицу. Полицейская машина с мигающим синим огнем стояла поперек проезжей части, блокируя движение.

Алекс затянул ручник и выскочил наружу. Со всех ног кинулся к дому деда. Он ничего не видел вокруг — лишь знакомый домик, окутанный пугающим сиянием желто-оранжевого пламени. Он даже не заметил пожарных в шлемах и плотных желтых робах со светоотражающими полосками. Его захлестнула паника, в ногах будто прибавилось силы.

Кто-то вдруг перехватил Алекса за поясницу, разворачивая в сторону, останавливая. Он принялся отбиваться от вездесущих рук, которые взяли его в плотное кольцо.

— Пустите! Пустите! Горит дом моего деда!

— Нет! — ответил здоровенный полицейский. — Туда нельзя.

— Так ведь там мой дед! Его надо вытаскивать!

С боков его обступили двое пожарных.

— Не спеши, сынок, — сказал тот, что постарше. — Уже вытащили…

Молодой человек уставился ему в лицо.

— Где он? — Полицейский наконец отпустил его, и Алекс принялся озираться. — Где мой дед?!

Старший пожарный положил Алексу руку на плечо и подвел к одной из карет «скорой помощи». Мигалки машин, заполнявших улицу, придавали всей сцене сюрреалистический, потусторонний вид. Один из санитарных фургонов стоял закрытый наглухо, у второго задние дверцы были распахнуты. Сгрудившиеся рядом медики-спасатели почему-то не особенно суетились.

Даже на расстоянии жар от пламени был настолько силен, что у Алекса заныла обращенная в ту сторону половина лица. В горле першило от дыма. Через улицу были переброшены пожарные шланги-удавы, изливавшие струи воды в пылающее горнило. Не надо быть специалистом, чтобы понять, что от дедушкиного дома вот-вот ничего не останется.

Подойдя ближе, Алекс увидел каталку, на которой лежало что-то небольшое, продолговатое, завернутое в серое одеяло. Рядом же стояли два санитара.

— Мне очень жаль, — сказал пожарный, до сих пор державший руку на плече Алекса. — Не поспели.

Алекс не сводил глаз с каталки. Только что услышанные слова вновь и вновь крутились в голове, но казались нереальными.

— Он… погиб? Мой дед погиб?!

— Боюсь, что да. Судя по внешним признакам, очаг возгорания находился в подвале — там, кажется, домашняя мастерская. В ней мы его и нашли. Один из моих людей заглянул в подпол и увидел отражение в зеркале. Он лежал на земле, неподалеку от входа. К тому времени от него мало что осталось, но мы по крайней мере сумели протащить шланги и притушить дверной проем, чтобы, значит, вытащить… Мне очень жаль, сынок, но…