Путь в лес - Доминик Пасценди Страница 25

Но вдруг он почувствовал слабый запах Аолли — и снова вначале не поверил себе. Запах тянулся из широкого прохода между ааи круглоухих (если бы он знал их язык, он назвал бы его улицей). Запах был слабым, его забивала вонь грязных многокожих и их животных, но он был — и он вел прочь от площади.

Все остальное сразу стало неважно. Воин плавно, но быстро скользнул вдоль стены, продвигаясь в сторону, где запах любимой был сильнее. На счастье Уаиллара, круглоухие, должно быть, стекались к площади по другим улицам. Ему удалось проскочить несколько домов, когда и по этой улице приблизились, двигаясь почему-то неторопливо и очень шумно, три круглоухих. В руках у них было что-то острое, блестящее в слабом свете звезд. Они явно плохо видели в темноте; один из круглоухих нес зажженный огонь на короткой палке. Огонь больше слепил их, чем освещал окрестности. (Воин не знал, что ему не повезло наткнуться на единственный в городе патруль стражи, выдвинувшийся, чтобы проверить, кто это так кричал на площади.)

Уаиллар метнул сначала один аэ, потом другой. Третьего круглоухого он полоснул по горлу острым концом аллэ. Все трое умерли, не издав ни звука, если не считать звуки падения тел. Огонь на палке упал в лужу чего-то мерзкого (коих было там предостаточно) и там погас, зашипев, как змея эрлирау перед нападением. Уаиллар осмотрелся, используя не только зрение, но и все другие чувства, и понял, что, кроме этих троих, поблизости никого из врагов не имеется. У него даже было время срезать уши и нанизать их на лиану. Уши первого убитого, брошенное перед схваткой, воин не стал поднимать из-за брезгливости: оно тоже упало в вонючую грязь.

Быстрыми бесшумными прыжками Уаиллар побежал в направлении, которое указывал ему знакомый запах.

5

И вот он стоит, спрятавшись в тень, перед огромным ааи, внутрь которого ведет глубокий, чернеющий проход, перекрытый перегородкой из мёртвого дерева. Из-за неё тянет запахом Аолли, больной Аолли, несчастной Аолли, давно не мывшейся проточной водой Аолли.

Ааи тих и безмолвен, хотя Уаиллар чувствует внутри много враждебных жизней: не меньше, чем пальцев на всех его лапах. Не все они спят.

Снаружи ааи никого нет. Уаиллар решительно подходит к стене и проводит по ней когтем. Стена — не из сплошного камня, как он подумал вначале; это сильно высохшая глина, замешанная с завядшей травой, она поддаётся когтям.

Ждать больше не имело смысла, и воин, прижимаясь животом к стене и широко расставляя конечности, быстро взобрался до самого верха.

Там он быстро перевалился через невысокий барьер, ограждавший крышу ааи по периметру, и застыл в его тени. На крыше кое-где спали круглоухие, расстелив под собой сплетённый мёртвый тростник и накрывшись кусками такого же материала, из которого были их наружные неживые кожи. Никто из них не проснулся, не услышал лёгкого шума, с которым воин взобрался на стену.

В середине плоской площадки, на которой оказался воин, зиял большой провал, чёрный на фоне тёмной крыши. Уаиллар медленно, бесшумно обплывая лежащих круглоухих, перетёк к нему. Некоторые из спящих издавали странные хриплые звуки, иногда очень громкие. Уаиллар несколько раз вздрагивал от этого и хватался за ножи, но никто из лежащих на крыше пока не проснулся.

Воин осторожно заглянул внутрь провала. Там было чистое, пустое пространство, покрытое чахлой травой, в центре которого из небольшого фигурного возвышения лилась в каменную чашу свежая вода. Под стенами вместо травы — примерно на длину копья — земля была замощена плоскими камнями. В тусклом свете звезд было трудно разобрать, нет ли в углах, где тень погуще, круглоухих. Уаиллар чувствовал их присутствие, но их было слишком много в доме, чтобы понять, где именно они находятся.

И тут он сначала почувствовал, а потом увидел Аолли. Она находилась внутри довольно тесной клетки, сделанной из прошедшей огонь красной земли. Клетка стояла в углу площадки, двумя сторонами прижатая к стенам. От неё шла сильная вонь нечистот и гниющей плоти, почти перебивавшая запах жены. Аолли спала, свернувшись, и Уаиллара захлестнули нежная жалость к ней и пылающая злость на тех, кто её пленил. Он едва не бросился к ней сразу же, но опыт воина пересилил: сначала надо было обезопасить себе спину.

Бесшумными быстрыми шагами он стал обходить крышу, прекращая жизни спавших на ней круглоухих. Он даже не думал отрезать уши; в бою бывает не до этого, и сожалеть об оставленных знаках доблести не следует.

К несчастью, крыша была большая, а круглоухих на ней много. И случилось то, чего Уаиллар больше всего опасался: один из них проснулся до того, как воин приблизился к нему достаточно близко для своего оружия. Круглоухий вытаращился на смутно видимый силуэт аиллуо, видимо, не веря своим глазам, а потом оглушительно закричал. Брошенный на пределе дальности аэ попал ему в грудь; крик захлебнулся, потом перешёл в хрип — тоже хорошо слышный.

Теперь уже медлить было нельзя. Уаиллар ещё даже не знал, как открыть клетку (с прутьями из обожжённой земли не поговоришь) и как выводить Аолли из этого двора. Времени выяснять это не осталось, надо было делать хоть что-то. Воин спрыгнул в темный провал двора и бросился к клетке.

Аолли уже проснулась, поднятая воплями, и озиралась, пытаясь понять спросонья, что происходит. Увидев Уаиллара, она издала легкий вскрик и бросилась к прутьям решетки. В считанные мгновения воин оказался рядом с ней; он провел пальцами по щеке жены и бросился ощупывать прутья, пытаясь понять, как открывается клетка. Аолли метнулась к её другой стороне, показав жестом, чтобы воин шел за ней. Там часть решётки была сдвижной, она поднималась вверх. Но один из крайних прутьев сдвижной дверцы был прикреплён к соседнему пруту неподвижной части довольно тяжёлым непонятным устройством, также из прошедшей огонь земли. Его дужка входила в два кольца: одно на подвижном пруте, второе на неподвижном. Уаиллар быстро осмотрел устройство и не смог понять, как оно действует, чтобы освободить сдвижную дверцу.

Аолли быстрым шёпотом объяснила ему, что круглоухие вставляют в прорезь устройства что-то небольшое, и дужка со щелчком открывается.

— У кого? — Спросил Уаиллар.

Аолли поняла:

— Высокий, молодой, светлая шерсть, вожак.

Меж тем вокруг двора начались шум и движение, в стене открылась одна из нескольких дверей, и оттуда выскочили три многокожих, один из которых держал в руке что-то круглое, прозрачное, с огнем внутри. И снова свет больше слепил их, чем помогал видеть.

С крыши донеслись громкие крики. Круглоухие во дворе остановились, один из них отозвался низким и хриплым рёвом. Открылась ещё одна дверь, из которой выскочили два круглоухих, один в блестящей скорлупе на груди и голове, второй с непокрытой головой и грудью, защищённой толстой мёртвой кожей копытного. В руках у них были длинные, в половину аллэ, и даже с виду острые предметы, блестевшие в свете звезд.

Никто из них пока не видел Уаиллара, скрывшегося в углу, в густой тени, Аолли отошла от прутьев клетки и стояла почти в самой её середине, прикрыв рукою рот.