Век железа и пара - Андрей Величко Страница 25

– От шестидесяти до шестидесяти двух метров без бушприта! – раздался в наушниках голос молодого Баринова.

Ага, подумал я, очень неслабо. Ширина у него метров двенадцать-тринадцать и, наверное, осадка порядка пяти, так что водоизмещение получается почти полторы тысячи тонн. Во всяком случае, никак не меньше тысячи.

Модель начала закладывать круг за кругом над флагманом, иногда спускаясь почти до воды. Я считал пушки. Три ряда орудийных портов по каждому борту, общим числом сорок восемь, итого только бортовых орудий получается девяносто шесть. Правда, они не очень большие, на верхней палубе так вообще какая-то мелочь, а на нижней и средней что-то вроде английских двадцатичетырехфунтовок. Зато порты под них такого сечения, что из наших пушек туда уже можно было пытаться попасть с километра, а то ведь у кораблей подобного размера могли быть довольно толстые борта, да к тому же дубовые. В общем, для австралийских кораблей это был серьезный противник. Если, конечно, мы непонятно с какого перепугу приблизились бы к ним на полкилометра. А избежать подобного развития событий было явно нетрудно, потому как эти мастодонты, идя под всеми парусами при боковом ветре примерно в четыре балла, развивали всего десять километров в час.

На корме у них возвышались здоровенные сооружения, наводящие на мысль не о корабельных надстройках, а о новорусском коттеджном поселке. Сами судите – от линии верхней палубы три полноценных этажа верх и один вниз, да под ним еще что-то вроде полуподвала. Над третьим этажом возвышалось нечто наподобие мансарды, а у нее на крыше торчала беседка с куполом и полумесяцем на шпиле. Вот минарета там не было, а зря: он бы на такой посудине смотрелся весьма органично.

За двумя гигантами ползли три корабля поменьше, примерно с тот фрегат, что мы в свое время конфисковали у английских пиратов. А за ними – еще около десятка всякой мелочи, то есть кораблей размером примерно с «Чайку» или «Кадиллак» или даже чуть меньше.

При внимательном взгляде можно было рассмотреть, что идущая нам навстречу эскадра слегка потрепана. Нос у шедшего вторым корабля имел явные следы пожара, а правый борт – попадания немалых ядер, да и на парусах кое-где виднелись дыры. Флагману досталось меньше: у него был обломан бушприт, или как там на таких корытах называется торчащая вперед носовая мачта.

Нашего «Орла» заметили почти сразу, на палубы высыпали просто толпы народа. Да, с дисциплиной у них не ахти, подумал я, но задирать турок в наши планы пока не входило. Так что я скомандовал поворот на четыре румба влево, и «Чайка» с «Кадиллаком» начали по широкой дуге обходить турецкие корабли. Они не пытались перерезать наш курс, хотя при этом маневре ветер был бы у них. То ли оценили скорость наших шхун и поняли бесперспективность подобного маневра, то ли им было просто не до нас. Хотя австралийские флаги они наверняка рассмотрели неплохо, потому как в точке наибольшего сближения нас разделяло километра три. Более того, турки даже чуть довернули к востоку, показывая, что вроде как уступают нам дорогу. Все правильно: судя по виду, эскадра недавно вышла из боя, а значит, пороха и ядер осталось наверняка немного, а корабли вполне могут иметь и более серьезные повреждении, чем это казалось с первого взгляда.

Разумные люди, подумал я, – если у них в Турции все такие, то не исключен вариант договориться, чтобы какой-нибудь городок они потом отдали без особой драки. Не Керчь: за ключ в Черное море турки станут держаться изо всех сил. Однако когда они его все-таки потеряют, переговоры про Суэц смогут пройти и более конструктивно.

Когда до Венеции оставалось километров сто или даже чуть меньше, мы нагнали тех, с кем сражались встреченные незадолго до этого турки, – венецианскую эскадру. Была она куда более потрепанной, чем турецкая, и в данный момент происходила какая-то возня вокруг сильно поврежденной каракки. Судя по всему, она потихоньку тонула. Решив, что эскадра для нас особой опасности не представляет, я велел приблизиться к месту событий и в мегафон сообщил, что мы, австралийцы, готовы оказать помощь. Венецианцы оказались не против, и вскоре три большие лодки с «Чайки» доставили на каракку нашу аварийную бригаду со всем необходимым для борьбы за живучесть. Кроме всего прочего мне хотелось потренировать свою команду в реальных условиях, а то ведь когда, не дай бог, начнем тонуть уже мы, учиться будет поздно. Понятное дело, что с бригадой отправился я, а со мной увязался Петр. Меншиков тоже хотел сопровождать царя, но ему объяснили, что лодки и так перегружены.

С караккой же произошло вот что. Турецкое ядро в бою попало прямо под ватерлинию, отчего образовалась пробоина. Капитан приказал побросать в воду все пушки правого борта, чтобы крен корабля поднял пробоину над водой. Решение, конечно, правильное, но турки-то никуда не делись и дали по беззащитной теперь каракке еще один залп, пока она выходила из-под обстрела.

В общем, дыры кое-как заделали, но по пути домой вновь открылась течь, причем сейчас вода прибывала быстрее, чем ее успевали откачивать.

Мои ребята показали венецианцам, как пользоваться нашими помпами, а сами занялись подводкой пластыря под пробоину. Это был, разумеется, не медицинский пластырь, а кусок прорезиненного брезента с веревками по углам, который был натянут на поврежденное место снаружи. И теперь его там держали не только тросы, но и давление воды. Кстати, в этой операции принял посильное участие и Петр, причем он действительно больше помогал, чем мешал.

В общем, где-то через полчаса ситуация стабилизировалась, а затем уровень воды в трюме начал помаленьку убывать.

– Благодарю, ваша светлость, – поклонился мне тот, которого я поначалу принял за капитана, – помощь оказалась очень кстати, без нее мы бы могли потерять корабль.

После чего венецианец представился, оказавшись вторым проведитором эскадры Луиджи Гоцци.

Вот так, подумал я, нате вам еще одно доказательство того факта, что все европейские языки имеют в своей основе австралийские корни. Ведь кто такой этот самый проведитор? Правительственный комиссар, обеспечивающий конкретную операцию. То есть человек, которому так и приказали – проведи это, проведи то.

В ответ на его вопрос, как он может выразить свою благодарность, я попросил передать командующему эскадрой приглашение отужинать со мной на борту «Чайки», после чего наша спасательная команда отбыла, оставив венецианцам одну из двух помп. И действительно, через полтора часа я уже принимал генерал-капитана Алессандро Молину.

Увидев гостя, я сразу полез в нижний ящик за другим подарочным револьвером, ибо тот, который был заранее приготовлен, совершенно не годился.

Генерал-капитан оказался тощим, утонченным господинчиком крайне невысокого роста и с явно женоподобной физиономией, каковому впечатлению совершенно не мешала аккуратно подстриженная бороденка. Духами же от него несло так, что я сразу включил оба вентилятора своей каюты. Впрочем, когда он приблизился на расстояние вытянутой руки, выяснилось, что сильнейший парфюмерный запах не является единственной составляющей исходящего от визитера амбре. Ведь море же кругом и почти не холодное, в некоторой растерянности думал я, ну что стоит если не окунуться туда, то хотя бы раз в неделю облиться водой на палубе? Это же надо как минимум год не мыться и не менять белья, чтобы так вонять.