Владыка Ночи - Танит Ли Страница 25

— Азрарн! Мой отец Зорашад был дураком, за что и поплатился. А я, его дочь, потеряла много больше, чем королевство. Благодаря колдовству я вернула многое, но кое-что я не в силах изменить, и именно об этом я, в конце концов, хочу попросить тебя.

— Тогда говори скорее, — нетерпеливо бросил Азрарн.

— Я хотела бы увидеть прекрасное лицо одного из Владык Тьмы в сиянии солнца, — сказала Зораяс.

Возможно, торжествуя и насмехаясь, она ошиблась, но ей показалось, что удивительное лицо Азрарна побледнело.

— Разве я не говорил тебе, что солнце мне отвратительно, — напомнил Азрарн.

— Отвратительно или страшно, великий король? Я думаю, ты панически боишься его лучей, а если они коснутся тебя, то превратят в пыль или камень, а может, и в какой-либо другой гадкий предмет.

На этот раз лицо Азрарна скривилось от ярости, и Зораяс в испуге затаила дыхание.

— Самая проклятая из всех женщин, ты думаешь, что останешься безнаказанной за свою наглость? Опасайся ночи, смертная — дочь безумца!

И, повернувшись, он пошел к закрытым дверям.

— Подожди! — закричала Зораяс и немного отдернула шнур вправо.

В крыше появилась щель, и луч солнца, словно стрела, упал на золотой пол.

Азрарн застыл на месте. Его плащ затрепетал, будто испуганная птица. Зораяс мягко обратилась к нему:

— Я знаю, что для всех демонов, и даже для их повелителя, солнечный свет означает Смерть. В своих владениях ты можешь передвигаться с быстротой молнии. Однако от дневного света тебе не скрыться. Ты ненавидишь золото. Значит, если ты попытаешься нырнуть под землю из этого павильона, тебе придется взломать золотые плиты на полу. А я тем временем потяну еще раз за этот шнур, щель в крыше увеличится, и тогда солнечный свет, словно дождь, зальет этот павильон.

Никто не знает, что ответил на это Азрарн. Возможно, он произнес настолько страшные слова, что они могли бы прожечь бумагу, если бы кто-то попытался их записать, а решившийся прочитать их тут же бы ослеп. Несомненно, он угрожал Зораяс самыми жуткими наказаниями.

Но Зораяс ответила, что, даже если он убьет ее, она последним усилием откроет шторы.

Наконец Азрарн успокоился и замер в темной половине комнаты. Солнечные лучи освещали пол перед ним. Он оказался в ее власти — во власти земной женщины. Но эта мысль скорее забавляла его, чем злила. Он перебирал в уме возможные средства спасения. Кроме того, гордая королева так и не открыла полностью стеклянную крышу. А гордыня часто губит смертных.

И тогда Азрарн обратился к ней нежным и волнующим тоном:

— Ты говорила мне, дочь Зорашада, что вернула себе многое из того, чего лишила тебя смерть отца. Все, кроме одного. Одного лишь ты не смогла изменить. Что же это, храбрая и умная дева, чего не смогло сделать твое колдовство?

Но Зораяс не отвечала, играя бархатным шнуром. Азрарн улыбнулся. Он льстил и хвалил ее, поскольку хорошо знал, что ни один в мире звук не был более сладок для нее, чем интонации его голоса. Она не смогла бы остановить его сейчас. Поэтому князь демонов тихо продолжал:

— Не секрет, что демоны любят торговаться. Если ты решишь закрыть свою хитроумную крышу и позволишь мне вернуться в свои владения, я могу предложить тебе такое могущество, которое могло бы удовлетворить даже твое тщеславие.

Зораяс улыбнулась, хотя под маской это и не было заметно:

— Мои армии, князь, стали легендой. Они завоевали всю землю. Я управляю семнадцатью странами. На следующий год я могу подчинить себе еще столько же, если захочу. Что же касается моего могущества, мне кажется, ты испытываешь его на себе.

— Конечно, мудрая дева, я понимаю, что ошибся. Скажи, предлагать богатства подземных шахт, рубины, алмазы и изумруды, хранящиеся в недрах земли, тебе также бесполезно? — медленно проговорил Азрарн.

— У меня достаточно драгоценных камней, — сказала Зораяс. — Ты видишь, я их не ношу. Но если бы захотела, то у меня так много слуг, что через год в моих кладовых стало бы втрое больше драгоценностей. Взгляни на эти изумительные бриллианты, которые ты принял за звезды, князь.

— В таком случае, непобедимая дева, мне действительно нечего предложить. У тебя есть все, за что борются смертные: сила, магия, здоровье. Хотя твоя манера не носить драгоценности, а также закрывать лицо и руки, несколько озадачила меня. — При этом Азрарн заметил, что Зораяс застыла в кресле, а ее рука напряглась на шнуре. — У меня тоже есть одна просьба, — добавил Азрарн. — Позволь мне, наконец, прекрасная и благородная покорительница, взглянуть на твое лицо. Твоя красота, судя по прекрасным глазам, сможет затмить само солнце, которым ты мне угрожаешь.

Зораяс издала крик, полный боли и гнева. Азрарну больше ничего не было нужно; он простер руки, и железная маска, расколовшись на куски, упала.

Зораяс задрожала и свободной рукой закрыла свое уродливое лицо.

Азрарн засмеялся. Он больше не испытывал ненависти по отношению к этому бедному и униженному созданию, сидящему перед ним на троне. Азрарну нравились ее ум, хитрость, отвага. Женщина с такими сильным и агрессивным характером могла бы помочь ему сеять раздор в мире.

— Лучшая из женщин, я все же считаю, что нашел предмет для сделки, — произнес Азрарн музыкальным и нежным тоном. — Открой крышу. Я, может быть, погибну, зато ты будешь отомщена и бессмысленно проживешь оставшуюся часть своей короткой жизни, навсегда замуровав себя в маске. Мужчины будут подчиняться тебе, сражаться в твоих армиях и рассказывать, как ты унизила Азрарна, одного из Владык Тьмы. Но ни разу ни мужчина, ни женщина не пожелает близости с тобой, не захочет поцеловать твои губы, не признается тебе в любви. Ты останешься холодной как лед, пока могила не поглотит тебя, и тогда черви будут наслаждаться там, где не знала наслаждения ты.

Услышав эти слова, королева задрожала, но рука ее, державшая бархатный шнур, не дрогнула. Азрарн подошел ближе и мягко добавил:

— Но выход все же есть. Никакая магия на земле не сможет вылечить твое уродство, но я, и только я один, могу сделать тебя прекрасной. Прекраснее, чем ты когда-нибудь мечтала, прекраснее любой другой женщины, когда-либо жившей или еще не родившейся на земле. Я могу сделать тебя такой прелестной, что любой, кто посмотрит на тебя, сразу же полюбит тебя; мужчины с радостью согласятся умереть за возможность обладать тобою хотя бы час. Тебе больше не понадобятся ни армии, ни рабы, потому что города сами откроют ворота, чтобы восхищаться лицом, которое сейчас ты не осмеливаешься показать. Короли и князья будут трудиться в земных шахтах, чтобы положить сокровища к твоим ногам в надежде прикоснуться к твоим устам.

Зораяс долго смотрела на демона и наконец прошептала:

— Если сможешь это сделать, я отпущу тебя. Тогда Азрарн прошел по комнате, избегая солнечных стрел, и взял Зораяс за искалеченные руки. Перчатки тут же лопнули, обжигающие иглы пробежали по ним и по всему ее телу, и она увидела, что руки ее стали белыми, гладкими, будто мраморными, ее пальцы стали изящными, а груди теперь напоминали цветы. Затем князь демонов закрыл ладонями ее лицо. Огонь, который, казалось, исходил из этих ладоней, был настолько сильным, что королева застонала. Ее кожа задрожала, как поверхность земли при землетрясении. Потом огонь угас, и Зораяс увидела, что демон улыбается, и его улыбка выражает обожание и нежность. Она коснулась руками своих щек и поняла, что все изменилось.