Конец пути - Ярослав Гжендович Страница 25

— Легче сказать, чем сделать, — фыркнул Грюнальди. — Может, сделаем иначе: я потеряю сознание, а ты пробивайся в толпе с саркофагом к воротам.

— Кто бы там ни пришел, Ульф, лучше его победи, а не то все, что мы пережили, будет зря, — сказал мрачно Вьюн. — Мы не сумеем отсюда вырваться. Самое большее — погибнем, сражаясь.

— Из этого толк будет небольшой, — заметил я. — Кажется, придется тебе побеждать любой ценой. У тебя же найдутся твои таинственные способности?

— Я тебя услышал, — сказал Нитй’сефни мрачно, снимая куртку и кольчугу. — Сделаю, что смогу, но я совсем не совершенен. Любой может получить в морду, и лучше бы, чтобы это случилось не сегодня.

Он вышел на подворье и встал, ожидая.

— Может, уже начнем? — предложил. — Холодает.

Какой-то человек, укутанный в подбитый мехом плащ, вышел на площадь, но был это не противник Ульфа.

— Будет бой! — крикнул он громким, охрипшим голосом. — По приказу стирсмана сей странник померяется силами с тем, кого вы уже несколько раз видели на этом дворе и который никогда не бывал побежден. Ставка — добыча, которую странник захватил в наших землях и которую он держит вон там, под полотном. На стороне же Дома Воронов встанет другой пришелец издалека, которому предоставили мы кров.

Сбоку от площадки отворились двери, выпуская изнутри яркий свет, в котором появилась фигура огромного стройного мужа на голову выше остальных.

— Глядите! Идет Танцор Кулака!

В сиянии появился Н’Деле.

Танцор Кулака — Клангадонсар. Кебириец. Н’Деле Алигенде. Мой человек. Все еще в неволе, сражающийся для Кунгсбьярна Плачущего Льдом.

Против нас.

Мудрым слывет,

кто расспросит других

и расскажет разумно;

скрыть не умеют

люди в беседах,

что с ними случилось

(…)

Муж не должен

хотя бы на миг

отходить от оружья;

ибо как знать,

когда на пути

копье пригодится.

Мужик дьявольски высок, как для здешних.

Роста в нем больше двух метров, что значит, он почти на голову выше меня, но это не проблема. У него длинное, продолговатое лицо, медного оттенка кожа и опасное, гипнотизирующее выражение желтых, тигриных глаз. Странно правильные черты, как у эфиопской иконы, плавные, пружинистые движения. Им нельзя пренебрегать.

Я радуюсь, что это не прирученный йети, не какой-нибудь четырехрукий мутант или что-то вроде этого, но чувствую, что будет непросто. Чувак движется как танцор, длинное тело нисколько ему не мешает. Напирать вперед или пробовать айкидо? Эс-крима или же крав-мага?

Он выходит, сплетает на груди руки и смотрит на меня равнодушным тигриным взглядом, а из ворот за ним выходит еще какой-то мужик с барабанчиками в руках и струнным инструментом, что выглядит немного как рондо с длинным грифом. Что, готовится танцевальный поединок? Если так — мне конец.

Я распрямляю плечи, разминаю минутку запястья, почти делаю поперечный шпагат, чтобы растянуть сухожилия, но все скорее для разогрева. Морозный воздух подобен ножу. Кровь у меня еще тепла, но долго оно не затянется. Надеюсь, что при его строении он начнет мерзнуть раньше. Может, затягивать, пока он не упадет от гипотермии?

Я активирую Цифраль, хотя и без особой надежды. Всякие там магические фейерверки не заменят гиперадреналин и синаптического ускорения, которое он несет. Вся эта инсталляция должна где-то во мне остаться, вот только она не отвечает. С другой стороны, мой имплант стал голой феечкой с крылышками, а значит, гипернейротрансмиттеры, синоптическая бионачинка и весь каскад сложных биохимических реакций, которые превращали меня в боевую машину, тоже могут превратиться в запах жасмина и голос флейты на рассвете.

Она появляется, когда музыканты за спиной великана уже расселись со своими барабанчиками и принялись отбивать навязчивый ритм, который слегка похож на музыку дервишей с дополнительной линией тамтамов. Мелькнула на краю поля зрения обеспокоенной и напуганной мордашкой, и только я ее и видел.

* * *

Высокий кебириец сбросил с плеч плащ, открыв нагую грудь, исчерченную шрамами, и вышел на середину двора, а потом встал, прикрывая глаза.

Филар, протиснувшись между тесно стоящими зрителями, схватил Вуко за локоть.

— Это мой человек! Один из тех, которых я ищу! Зовется Н’Деле Алигенде. Ты должен сказать ему, что я здесь и что приказываю ему проиграть этот бой.

— Сомневаюсь, что будет возможность с ним поболтать, — кисло заметил Вуко.

Стоящий посреди двора Н’Деле казался статуей из полированной меди, но он вдруг поприветствовал разведчика, касаясь ладонями лба и груди, на что Вуко ответил коротким поклоном. Кебириец поднял ладони, хлопая в ритме барабана, а потом принялся притопывать и переставлять ноги.

— Мне что, делать так же? — проворчал Драккайнен и стал в стойку.

Н’Деле монотонно, словно мячик, подскакивал — все выше, но не нападал и не делал ничего более, зато начал петь.

— Все страннее и страннее, — заявил Драккайнен. — Может, и мне начать подпрыгивать, а то как-то холодает.

Противник же его совершенно неожиданно упал в сторону, уперся ладонью в брусчатку двора и выстрелил двойным пинком ног. Вуко заблокировал один, что мог бы оторвать ему голову, а другой принял в бок под плечом, чуть сократив дистанцию, и отлетел, как тряпичная кукла. Амортизировал падение переворотом, встал, кривясь от боли, и поднял кулаки, понимая, что ребра уцелели. Противник прыгал вокруг него, взлетая на добрые полтора метра и бормоча свою странную песенку.

— Типа капоэйра, — проворчал Вуко. — Dobrodoszli. Такого мы не отрабатывали.

Н’Деле подпрыгнул выше и сделал пируэт, что Драккайнен посчитал вступлением к двойному оборотному удару, отразил его, а потом рванулся вперед, напирая на противника. За полсекунды заблокировал три коротких удара: запястьем, локтем и кулаком, но раз получил в скулу — так, что потемнело в глазах.

— Мужик, — проговорил. — Со мной здесь… — и свалился на камень, подрубленный низким хитрым пинком. Молниеносно перевернулся, избегая удара сверху, что пришпилил бы его к камню, словно бабочку, и встал подскоком.

Не договоримся так, подумал. Может, мужик не научился языку Побережья? Его работа не слишком-то способствует языковым успехам. Но и сам Вуко не чувствовал способности заговорить по-кебирийски.

Отклонился, избегая очередного пинка, и перепрыгнул над второй ногой, которая должна была подрубить его с другой стороны.