Звезда ведьмы - Джеймс Клеменс Страница 26

— Сейчас сезон дождей, — сказал Толчук. — С приходом середины лета земля окончательно просохнет, и так будет, пока не начнутся зимние шторма.

— Звучит восхитительно. Если бы у меня были детишки и ворчливая жена, я бы непременно привез их сюда отдохнуть.

— Ты мог бы уйти с Веннаром и другими дварфами.

Магнам хмыкнул и вытащил из кармана курительную трубку, размахивая ею, словно флагом:

— Я не воин. Лагерный повар — вот кто я. Я думал, что поглядеть на твои родные земли будет лучшей идеей, — Магнам вскочил на скользкую скалу и оглядел исхлестанное дождем нагорье. — Да, ну и земли же у вас, огров.

Толчук оглянулся.

— По крайней мере, никакого иван-чая через каждые пять шагов и серных копей, — сказал он, намекая на земли дварфов в Гульготе — иссушенное ветрами и насквозь прогнившее место. Но когда он увидел выражение лица Магнама — как будто его ранили, — он пожалел о своих жестоких словах.

Машам долго хранил молчание.

Сила духа каждого из них подверглась жестокому испытанию, что приводило к спорам и угрюмому молчанию. Полет сюда занял намного больше времени, чем ожидалось. Эльфийский капитан, Джеррик, совершенно вымотался, сражаясь со штормовой погодой и берущей верх болезнью, высасывающей его стихийную магию. Им приходилось часто сажать корабль-разведчик на землю для отдыха, и каждый раз Джеррику требовалось все больше времени, чтобы восстановить силы — иногда целые дни. Только благодаря тонизирующим напиткам Мамы Фреды они смогли достичь гор к первой луне лета.

Магнам сгорбился под порывами влажного ветра и попытался разжечь свою трубку при помощи уголька от костра. Наконец он сдался и выбросил уголек, громко вздохнув:

— По крайней мере, мы наконец-то здесь, — он протянул руку и похлопал Толчука по забинтованному колену: — Добро пожаловать домой.

Толчук смотрел куда-то вдаль через долину. Там неясно вырисовывался Великий Клык Севера, его верхние склоны были белы от смерзшегося снега, который никогда не тает. Даже грозовые облака не могли скрыть величия пика, который возвышался, словно башня, над своими собратьями. Только его сестра вдалеке на юге, Южный Клык, могла бы поспорить с ним за господство над цепью пиков.

Прищурив янтарные глаза, Толчук пытался пронзить взглядом туманы, чтобы увидеть свои родные земли, но тщетно. За следующей долиной лежало Сердце земель огров. Его народа. Почему эта мысль пронзила его таким страхом? Одна рука дотронулась до сумки на бедре, прикоснувшись к его сокровищу — обломку камня сердца размером больше козьего черепа, который почитался как средоточие духовной силы кланов огров. Толчук сумел снять проклятье с Сердца его народа, открыв его истинную силу и красоту. Чтобы завершить свою миссию, он должен был вернуть драгоценность старейшинам своего племени, древней Триаде. Так почему же после столь долгого путешествия ему хочется сбежать отсюда?

Магнам, кажется, почувствовал его состояние:

— Возвращаться домой не всегда легко.

Толчук долго молчал, прежде чем ответить:

— Меня беспокоит не возвращение домой.

— Тогда что же?

Толчук покачал головой. Он покинул эти земли как убийца, изгнанник, последнее семя грязного Клятвопреступника. Теперь он вернулся с исцеленным кристаллом, но у него самого на сердце стало тяжелее. Ему придется предстать перед Триадой и открыть им правду о том, что он, потомок Клятвопреступника, узнал: его проклятый предок по-прежнему жив. Клятвопреступник на самом деле — Темный Лорд этих самых земель, тот, кто носит столь мерзкие имена, как Черное Сердце, или Черный Зверь, или среди дварфов — Лишенный Имени. Походило на то, что у каждого народа было свое бранное слово, чтобы называть его предка.

Таково было бремя, которое он нес в сердце, но он не мог уклониться от своего долга. Ему придется вынести этот позор, чтобы узнать больше о своем предке и о связи между камнем сердца и черным камнем.

— Это должно быть сделано, — прошептал он Северному Клыку.

Хруст ветки возвестил о том, что кто-то пришел нарушить их утренние размышления. Фигура промокшего человека выступила из-за тяжелых от дождя ветвей. Его каштановые волосы мокрыми прядями лежали на его лице, наполовину скрывая его черты. Он пришел голым к выходу гранитной породы, нисколько не смущаясь отсутствием одежды. Он широкими шагами прошел к ним, двигаясь с уверенной грацией и легкостью.

— Солнце встало, — сказал мужчина.

— Фердайл? — спросил Магнам.

Человек кивнул. Хотя у него было лицо Могвида, это был явно его брат, Фердайл. Некогда близнецы, теперь двое делили одно тело. Могвид занимал его в течение ночи, Фердайлу доставался день. Единственным преимуществом столь странной перемены в их судьбах было возвращение их способности к изменению формы.

— Пойду разведаю путь впереди, — сказал Фердайл. Его глаза сузились, когда он изучал нагорье; голова запрокинута, нос по ветру — чутко принюхивается к сырому воздуху.

Вздрогнув всем телом, он припал к земле. Вытянувшись, его руки и ноги развернулись и согнулись так, словно в них не было костей, затем приняли новую форму, сохраняя, однако, свой вес. В это же время голая кожа начала бугриться и уплотняться, затем покрылась темным мехом. Рычание раздалось из волчьей глотки. Шея изогнулась, а опущенное вниз лицо вытянулось в оскаленную морду. Вскоре Фердайл-мужчина перестал существовать, его заменил гигантский древесный волк, житель дремучего леса. Только одно осталось в звере от мужчины: пара янтарных глаз, сияющих мерцающим светом.

Образы прошлого промелькнули в сознании Толчука, когда он встретил взгляд своих собственных глаз — такая же пара кристаллов янтаря, наследие его матери, силура, изменяющей форму подобно Фердайлу и Могвиду. Хотя Толчук не мог менять форму, он мог мысленно разговаривать с другими силура. Слова-изображения, посланные волком, заполняли его разум: «Четкий след, неясный в конце… одинокий волк идет по тропе, нюхая землю».

Толчук понимающе кивнул.

Неясной тенью волк исчез в лесу. Снова Фердайл идет первым, разведывая путь для них.

— Ему в самом деле неплохо бы подумать о разнообразии, — пробурчал Магнам. — Эта волчья форма уже не нова. Вот, например, что ты думаешь о барсуке?

Толчук бросил взгляд на дварфа.

— Большой, просто огромный барсук, — Магнам спрятал в карман свою так и не разожженную трубку. — О да, я бы посмотрел на это.

Толчук нахмурился, выпрямившись:

— Не суди Фердайла. Волк — это форма, которую он хорошо знает, — он посмотрел туда, где исчез изменяющий форму. — Я думаю, это действует на него умиротворяюще.

— Могвид несет не меньшее бремя.

— Осмелюсь не согласиться. Он даже не слышит себя, скулящего ночь за ночью.

Толчук взобрался на гранитный валун. Ему недоставало терпения объяснять, чем ему не нравится несдержанный характер Могвида, даже если бы он и мог это сделать. Вместо этого он указал на лес: