Свет – Тьма - Елена С. Равинг Страница 26

Конечно же, нет!

Я облегчённо вздохнула и блаженно откинулась на подушки, вытянувшись во весь рост. Вани рядом не оказалось. Будучи от природы «Жаворонком», он всегда вставал раньше меня и теперь, как в старые добрые времена, когда я была ещё здорова и мы только начинали встречаться, отсутствовал. Зато из кухни доносилось громыхание посуды и шум воды. А через некоторое время он появился на пороге комнаты с подносом в руках и сияющей улыбкой на лице.

—Доброе утро!— провозгласил Ваня, поставив поднос на табурет рядом с кроватью.— Как спалось?

—Нормально…— протянула я, глядя в его кристальные глаза и наслаждаясь тем, что он находился рядом.

Однако в памяти тут же всплыли другие глаза…

А также все мои предательские идеи и размышления. Я отвела взор, словно Ваня мог ненароком догадаться, о чём я думала. Снова всё было не так: что-то не то в его глазах, в его взгляде, в его улыбке и в моём отношении к нему. Не Ваню я хотела сейчас видеть, а того странного, нереального мужчину из сна. Разумом я понимала, что это было совершенно невозможно, но сердце затрепыхалось в радостном ожидании, хотя я даже лица незнакомца не запомнила. Я попыталась перевести неожиданную радость в улыбку, адресованную именно Ване, но, наверное, получилось не слишком правдоподобно.

—А ты как спал?— спросила я, приподнимаясь на подушках.

—Замечательно! Правда, совершенно не помню, что мне снилось.

«Везёт…» — с грустью подумала я.

—Слушай, а я ночью вставала?

—Нет… Не знаю. Так это ты включила чайник?

—Чайник?..

Я почувствовала, как внутри начала созревать тревога, вот-вот готовая перерасти в панику и накрыть меня с головой.

—Когда я встал, он был горячим,— пояснил Ваня.— Ты его включала?

—Наверное…— боль в виске запульсировала сильнее, и я нервно потёрла его.— Я вроде бы ходила на кухню, но не уверена…

—Ну, значит, ты, лунатик мой любимый! А это что?..

Ваня вдруг потянулся ко мне, убрал волосы со лба и принялся что-то внимательно там разглядывать. Его глаза округлились, став похожими на два голубых блюдца, перепугав меня до полусмерти и добавив новую порцию тревоги к моему и без того нервному состоянию.

—Что?.. Что там?

Я попыталась встать, чуть не опрокинув поднос с завтраком, но Ваня остановил меня, сильно надавив на плечи и заставив сесть обратно. Он был таким серьёзным, что меня уже буквально потряхивало от страха.

—Погоди, тебе нельзя сейчас вставать…

—Да что там такое? Я хочу посмотреть!

—Там… Там…

—Ну?..

—Там… Ничего!

Он повалил меня на подушки и принялся целовать. А я от неожиданности даже сопротивляться не смогла, рассмеявшись вместе с ним.

—Какой же ты балбес!— выдохнула я, когда он, наконец, отстранился.

—Знаю. Зато люблю тебя!

—И я тебя,— произнесла я, но внутри вдруг что-то туго сжалось и запротестовало, словно я врала самой себе…

Остальной день проходил на удивление скучно, хотя в моей ситуации следовало использовать определение «Спокойно». Не хотелось ничего делать, никуда идти и ни с кем встречаться. Я лишь отзвонилась отцу, заверив его, что со мной всё в порядке и Ваня не отдал меня на растерзание маньякам, немного поболтала с Таей о прошедшей дискотеке, а потом выключила телефон.

Летний календарный понедельник для двух студентов, то есть для нас, являлся выходным, поэтому я решила провести его в тишине и покое, валяясь на диване перед телевизором и периодически проваливаясь в лёгкую дремоту. После странной, то ли кошмарной, то ли бессонной ночи такое времяпрепровождение казалось бальзамом для воспалённого мозга, измученного бесконечной чередой вопросов, на которые я не знала ответов. Ваня, как мог, поддерживал меня в бестолковом лоботрясничанье, с головой погрузившись в обстреливание потенциальных врагов и взятие стратегически важной точки. Он уже часа три не отрывался от компьютера, проигнорировав моё предложение посмотреть вместе фильм и грозя окончательно доломать кнопки мыши или разбить клавиатуру.

Под грохот очередного взорвавшегося на мониторе танка я переключила канал и невидящим взглядом уставилась в голубой экран, плохо улавливая, что передавали по новостям. Гораздо больше меня интересовал подлокотник и положенная на него мягкая подушка. Хотя обрывки информации я всё-таки усваивала.

Очередная забастовка рабочих в Китае…

Где-то шёл крупный град…

Террористы снова что-то взорвали…

Сектанты совершили массовое самоубийство…

В Америке разбился авиалайнер…

В Таиланде перевернулся паром…

Я стала слушать внимательнее. Наверное, меня разбудило происшествие в Таиланде, ведь ещё недавно мы с Ваней мечтали съездить в эту экзотическую страну. Но информационный блок быстро закончился, и ведущий уже другой передачи принялся с пеной у рта вещать про какой-то метеорит. Учёные обнаружили его пару лет назад, дали смешное название «Легат», но не уделили должного внимания, поскольку его орбита, хоть и пересекалась с земной, катастроф не предвещала. Предполагалось, что небесные тела благополучно разминутся в бескрайнем космическом пространстве. Однако по «Непонятным причинам» недавно метеорит сменил траекторию и по «Предварительным расчётам» в конце лета должен был упасть в районе Чёрного моря…

Чёрного моря…

Чёрного…

Чёрного, как глаза…

Его глаза…

Я отшвырнула пульт в сторону и закрыла лицо руками.

Сейчас меня всецело должна была заботить судьба планеты и наша жизнь после предполагаемой катастрофы. Но вместо этого перед взором возникла картина из первого слоя сна, породившая очередную волну отчаянья, как упавший в воду предмет вызывал серию волн, радиально расходящихся из центра. Казалось, что с каждой минутой, с каждой секундой воспоминания становились всё более нестерпимыми, не угасая и не теряясь в потоке новой информации.

Почему я не могла выкинуть из головы совершенно незнакомого человека, возможно, даже не существовавшего в реальности и живущего лишь в моём воображении? Почему не могла забыть его приснившиеся объятия? Почему даже наяву бездонные, чёрные глаза бередили мою душу, заставляя мечтать и надеяться?

Возможно, потому что где-то я уже видела их…

Нет! Не у Лазаревского, конечно! Бесспорно, глаза безымянного воина и глаза врача были похожи, но только цветом — одинаковой, непроницаемой чернотой. Наполнение же было совершенно разным, и чувства они вызывали тоже разные. Взгляда Лазаревского, с его проницательностью, подозрительностью и въедливостью, я боялась как огня. А взгляда незнакомого мужчины моё тело жаждало почти на физическом уровне…

Снова назойливое, предательское чувство закралось в душу и принялось грызть её изнутри. Мысли зациклились. Они носились по кругу, вновь и вновь возвращаясь к одной и той же идее — а если этот мужчина подходил мне больше, чем Ваня?