Уши в трубочку - Юрий Никитин Страница 26

Я сбавил скорость, через десять минут съехали на обочину,Кварг показывал дорогу. В самой чаще машину загнали в кустарник, я забросал ееветками и оставил с включенным мотором на случай, если возвращаться придется…очень быстро. Кварг кивнул, приглашая полюбоваться на старенький жигуленок, чтосиротливо затаился под пихтой, словно голодный олень, прячущийся от дождя.

– Как вам эта машина?

– Серенькая, – сказал я, – неприметная… Верно?

– Да, – согласился он. В голосе звучало глубокоеуважение. – Именно из-за этого она и здесь.

Он подошел ближе, нажал на брелке кнопку, с легкими щелчкамиоткрылись все замки, отключилась сигнализация, а крышка багажника открылась стакой прытью, словно курсант вскакивает перед генералом. В серебристом лунномсвете тускло блеснули плотно уложенные стволы автоматов, пулеметов,гранатометов и ровные ряды гранат.

– Я зайду с тыла, – сообщил он. – Открою огонь…

– Понятно, – прервал я нетерпеливо. – Отвлекающий, а мыс торкессой прорвемся там, где ну никак не ожидают: прямо в главные ворота. Ноты уверен, что вашего генерала привезли именно сюда?

– Здесь их база, – ответил он хмуро. – Они ее маскируютпод секретный военный объект, но на самом деле это база Петушки. Там в подвалесуперкомпьютер! Если в него заглянуть, увидим все их тайны…

– Заглянем, – пообещал я. Вспомнил, что Бог наглых неочень-то любит, хотя и выпустил нас немало, это чтоб караси не дремали ичеловечество не погибло от сонной болезни, добавил смиренно: – Если сперва не повзрываемтам все…

Он взглянул с уважением.

– Знаете, если выбирать между жизнью нашего резидента идоступом в их компьютер…

– Не продолжайте, – остановил я. Улыбнулся. – Незачем,мы ведь понимаем друг друга?

Он взглянул мне в глаза, зябко передернул плечами и пугливоуронил взгляд:

– Боюсь, что понимаю.

Я махнул рукой:

– Жаль, машину нельзя, а то бы на ней… Ладно, действуй.

Он нагрузился оружием, став похожим на универсальный магнит,к которому наприлипало не только железо, улыбнулся нам грустно и растворился втемноте. С той стороны в небе светят красные звезды, но я вспомнил, что в нашемнебе только одна красная, да и то не звезда, а планета – Марс, остальные жепохожи на осколки льда, так что эти красные звезды – всего лишь сигнальныелампочки на сторожевых вышках, никаких кашпировских.

Небо прорезал яркий слепящий свет, я невольно закрыл глаза иприжал торкессу к земле. Хотя мы далеко за деревьями, никто нас не узрит, нопереход от тьмы к яркому свету ударил по глазам, как кувалдой. Торкесса частозадышала под моей рукой, я на всякой случай пощупал, на что это так надавил, новроде бы все в порядке, на плечо, неужели у нее там эрогенные зоны размером стеннисный корт, ну прямо натурщица Пикассо…

Она прошептала едва слышно:

– Там охрана…

– Как же без нее?

– Их просто сотни!

Я кивнул, напыжился, вздул мышцы и принял мужественный вид,лежа с упором. Кому, как не мне, знать, что любую секретную и сверхсекретнуюбазу охраняют слепые и глухие кретины, которые только и умеют, что подпрыгиватьна три метра, когда стреляют в их сторону, сами же непрерывно палят холостымипатронами в небо, каждого легко перешибить хоть соплей, хоть взглядом,маломальское сопротивление оказывают только босс и его секретарша, красивая излобная тварь, убивать женщину вроде бы рука не поднимется, вот она и…

– Прорвемся, – ответил я исполненным безумной отвагиголосом и выпятил оквадраченную челюсть.

– Я хотела бы… – сказала она жалобно, я торопливо зажалей рот, она вытаращила глаза, начала в испуге отбиваться. Я продолжал зажиматьей рот, она ухитрилась укусить меня за ладонь, наверное, зубы умеютвыдвигаться, я с проклятием отдернул руку и прошипел зло:

– Умолкни, дура!.. Ты всех погубишь!.. Но спервапогибнешь сама!

Она вытаращила глаза, спросила с враждебностью:

– Почему это?

Я сказал настойчиво:

– Запомни один из самых краеугольных законов! Стоиттебе упомянуть… мне или кому-то другому, что именно ты хотела, что планируешьдостичь в жизни… стоит начать строить планы, вспоминать о любимых – и тыобречена. Самое опасное – вытащить фотографию семьи и показать кому-нибудь.Мол, вот меня ждут жена и дети, а когда я вернусь, то стану умной и красивой…

Она помолчала, ответила рассерженно:

– Я и так умная и красивая. Ладно, если на этой планететакие странные законы… Но меня не ждут жена и дети. Я вовсе не самец, как тымог бы заметить, если бы не был так уж упоен берсеркизмом. А щит ты грызтьумеешь?.. Ой, че это?

Она с отвращением смотрела, как я раскрыл коробочку с кремомдля обуви или гуталином и зачерпнул полную горсть.

– Зачем?

– А вот зачем…

Она завизжала и начала отбиваться, но я удержал, вымазалхорошенькую мордочку гуталином так, что остались только розовые кончики ушей. Апотом и те зачернил, чтобы не светились в темноте чистотой и непорочностью.

– Какой же ты, – сказала она с сердцем, проглотила то,что вертелось на языке, добавила со вздохом, – предусмотрительный… Настоящийнаемник.

Я встал, отряхиваться не стал, мужчина должен быть слегканеряшлив, вернулся к арсеналу в багажнике жигуленка. В том же призрачном лунномсвете матово блестят недавно смазанные пистолеты, автоматы всех систем,гранатометы, снайперские винтовки, стингеры, гранаты, взрывчатка, пулеметы, а вотдельном ящике, как указывает надпись, бронежилеты всех степеней защиты,бронедоспехи, сервомеханизмы, различные шпионские штучки, наподобие безобидныхс виду авторучек, что стреляют усыпляющими пулями, вспарывают стены лазером,служат прожектором, а при необходимости их можно ставить на время, какнебольшие атомные бомбы.

– А вот это специально для тебя, – сказал я, стараясь,чтобы мой голос прозвучал нежно. – Женщин надо беречь.

Она с ужасом косилась на кевларовый бронежилет. Я вообще-тоиз жалости выбрал третий номер, хотя мог бы и восьмой, в восьмом можно воткрытый космос, в третьем же удается двигаться и даже ходить.

Она взмолилась:

– Может быть, я могу хотя бы без… без этого?

– Надо, – сказал я. – Он спасет тебе жизнь. Неединожды.

– Каким образом?

– Это не простой жилет, – объяснил я. – Вроде быстандартный, верно? Но может выдержать попадание из танкового орудия илипротивотанковой ракеты. В то же время его можно легко пробить алюминиевойвилкой.

Она сделала большие глаза.

– Это… как это?