Князь оборотней - Илона Волынская Страница 26

— Хадамаха…

— Хадамаха… Хадамаха… — забормотал приказчик, водя длинным, словно специально заточенным ногтем, по спискам на бересте. — Сейчас найдем, сколько ты должен заплатить…

— Что ж вы, милейший, товар не показали, а уже платить требуете, — раздался очень уверенный, очень повелительный голос — даже удивление в нем было уверенное и повелительное. Хакмар отодвинул Хадамаху плечом и выступил вперед.

Девушка скользнула взглядом по облезлой физиономии Хакмара, пренебрежительно усмехнулась… и вдруг эта улыбка застыла, словно случайно уцепившись за розовые губки. Взгляд ее выхватил тонкие, но сильные пальцы воина, небрежно лежащие на оголовье меча, прошелся по широким плечам мастера-кузнеца, метнулся обратно к лицу… У девчонки вырвался длинный прерывистый вздох. Она схватила зайца в охапку и спрятала в белом зимнем меху ярко зардевшееся лицо. Морда зайца стала вовсе страдальческой, но он даже глаз не открыл — точно помирал.

Хакмар на нее эдак покосился… Хадамаха даже от приказчика отвлекся, пытаясь понять, как горец умудряется так смотреть. Взгляд этот точно говорил: «Да-да, я тебя прекрасно вижу и даже замечаю, что ты красива и хорошо одета. Но я суровый воин и выше таких незначительных мелочей, как красивые девчонки!»

Краска затопила лицо девушки целиком, а глаза распахнулись широко-широко, будто она хотела, чтобы Хакмар поместился в них весь, от пяток до схваченных кожаным шнуром волос.

«Хотя пятки в обмотках Хакмару лучше бы не демонстрировать, — подумал Хадамаха. — А то такой ледяной взгляд… и такие пятки, с подтаявшими вокруг лужицами!»

— Ты кто такой? — угрожающе поднимаясь из-за своего стола, рявкнул приказчик.

Брови Хакмара поползли вверх в высокомерном изумлении.

— Кто ваш хозяин, милейший? — скривился он. — Он плохо учит своих приказчиков. Разве в таком тоне разговаривают с покупателем?

Приказчик невольно растерялся от Хакмарова тона. Поглядел на его обмотки — и в приказчичьих глазах снова появилась уверенность. Посмотрел на меч в простых-простых, да только на юге сделанных ножнах — и растерялся снова.

— Видали мы таких покупателей! — пробормотал приказчик — хотел сурово, а вышло жалобно. — Еще неизвестно, соглашусь ли я тебе в долг поверить — смотря сколько на тебя у нас записано! — И он торжественно возложил руку на свитки.

— Разве кто-то говорил о долге? — Брови Хакмара поползли выше — еще чуть-чуть, и вовсе залезут под пересекающий лоб кожаный шнурок.

— Ты что, не видишь — господин не местный! — вдруг горячо вскричала девушка и вся подалась вперед, тиская несчастного зайца в руках, точно шкурку. Заяц не сопротивлялся, висел, как шкурка. — Вы из города, да? — жадно глядя на Хакмара, спросила она.

Хадамаха вздохнул: такому не то что в лесу, даже в городе не научишься, такое только с поколениями горских предков приходит. Чтобы при облезлой морде и в чужой старой куртке первая встречная красотка моментально произвела тебя в господа!

— Недавно был в городе, — уклончиво ответил Хакмар. — Хотя родом с юга, как могла заметить прекрасная енге. — И на всякий случай добавил: — Из подгорных коневодов.

— Прекрасная енге… — зачарованно повторила девушка. — Что такое — енге?

— Так у нас называют прекрасную и благородную даму, — отвешивая что-то вроде небрежного поклона, объявил Хакмар и продекламировал:

Самую лучшую из девушек,

Только-только подросшую,

Будто выточенную,

Очень ладную,

Красиво сложенную,

Со стройным станом,

С белым лицом,

Со светлой кровью.

Ее не с чем сравнить,

Нигде не увидишь красавицы, как она!

— Да… — пролепетала девушка. — Отец меня почти из дому не выпускает. Чтобы кожа была белой. А это… вы читали… южное сказание? — прижимая обе руки к груди, прерывистым голосом спросила она.

— Ну что вы, прекрасная, это вполне северное олонхо. Из земли Сахи, если не ошибаюсь. Северяне иногда тоже неплохо пишут, вы не находите? — покровительственно обронил Хакмар.

— Нахожу… — выдохнула девушка, и по ее лицу было видно, что она и впрямь кое-что ценное нашла. Щеки у нее полыхали… ощутимо потянуло горячим воздухом… Хадамаха оглянулся. Нагнув голову, как разъяренная кабаниха перед атакой, Аякчан глядела на девушку исподлобья — и вокруг жрицы трепетал едва заметный ореол горячего воздуха.

— Тут-то тебе чего надо, южанин? — недобро проворчал приказчик.

Хакмар улыбнулся девушке и, точно извиняясь, развел руками:

— Простите его, прекрасная, этот человек дурно воспитан и не знает, что нельзя столь бесцеремонно прерывать беседу с благородной енге.

В дрожание воздуха вокруг Аякчан добавились синие искорки. Хадамаха мысленно вздохнул и ухватил Аякчан за руку. Точно раскаленную головню из костра вытянул! Ну почему так: он бесится, ожог получает, Аякчан бесится — все едино он ожог получает?

— Я дурно воспитанный?! — тем временем заорал приказчик.

— Безусловно, — невозмутимо согласился Хакмар.

— Да ты кто такой? — продолжал орать приказчик.

— Вы уже спрашивали, милейший, — столь же невозмутимо ответил Хакмар.

— Вали из лавки быстро, пока стражу не кликнул! — надсаживал горло приказчик.

— Ты как с господином южанином разговариваешь? — снова краснея, на сей раз от гнева, закричала девушка. — Я отцу расскажу, как ты покупателя из лавки гнал! — она вскочила. Заяц вывалился из ее рук и тяжеловесно шлепнулся на пол — от его ошейника тянулся украшенный медными бляшками кожаный повод, другой конец которого был завязан вокруг запястья девушки. — Да отец тебя… просто выпорет!

Приказчик только отмахнулся от нее — уже без всякой почтительности.

— Какой он покупатель — бандит он! Сам при оружии и зверь с ним!

— Южане все с оружием ходят — я знаю! — вступилась девица.

— Кроме подгорных коневодов! — торжествующе завопил приказчик. — Им храмовницы запретили мечи носить вовсе. Говорит, из подгорных, а сам при мече!

Хакмар досадливо прикусил губу: кажется, он «прокололся», прям как пузырь с бычьей кровью!

— Это шпионы братьев Биату! — заверещал приказчик. — Стража! Убивают! Грабят!

«И правда — ограбить его, да и прибить заодно? — невольно подумал Хадамаха. — А то зря мужик надрывается…»

— Кричат там — верно вам говорю, они это! — задребезжал старческий фальцет, и послышался топот. Из-за стоек с товарами выскочили давешний дед с ковриком под мышкой, закутанный в меховой шарф то ли мужик, то ли баба, на которого Хадамаха возле чума рявкнул, и хорошо знакомый молодой стражник Хуту!

Вот он! Тот самый медведь! — завопили дедок с ковриком и мужик-баба в шарфе.