Клинки Юга - Инна Сударева Страница 26

Крестьянин лишь захлопал глазами - ему не было понятно, почему так рассердился Судья.

- Как можно, господин мой. Как можно равнять вас, Судью Королевского Дома, и этого балбеса? - пролепетал он. - И в мыслях не было.

Бертрам со своего места многозначительно кашлянул. И Климент в который раз поймал себя на том, что слишком несдержан. На самом ведь деле староста ничего такого не сказал…

Через день Судьи вместе с небольшим отрядом солдат, что сопровождал их в поездке в Белокамь, прибыли к стенам Палёной усадьбы и затрубили в свои рожки.

Разбираться не пришлось вообще.

Как только открылись тяжелые ворота усадьбы, из них выбежал тощий юноша, растрепанный и беспорядочно одетый.

С криком "Это я! Я!" он бросился сперва к Бертраму, хватая его за сапог, потом - прыгнул к Клименту и буквально повис на его стремени, говоря быстро-быстро:

- Сниться! Сниться! Каждую ночь! Маленькая ведьма! Приходит и смотрит! Смотрит! Глаза, как угли! Жгут! Жгут!

В его же глазах пылало безумие. А на безымянном пальце левой руки глаз Климента зацепил толстый витой перстень из красного золота…

Выбежавшие следом старик в меховой накидке, другой юноша и еще несколько людей, схватили сумасшедшего, оттащили прочь.

Старик - хозяин Палёной усадьбы - все рассказал прямо там - у ворот, сбивчивым, испуганным голосом. А Судьи, так и не покинув седел, слушали:

- Господа мои Судьи, лорды благородные. Я уж сам решил, как поступлю с безумцем этим. Это сын мой младший, Флор, - и из глаз старика полились слезы. - Словно демоны в него вселились, как приехали они из Белоками. Все кричал, что убил ребенка, ночью во сне вопил, по дому бегал, за оружие хватался. Прежде чем мы опомнились, зарезал горничную, что ему в тот час в коридоре попалась… Заперли мы Флора в его комнате, а нынче как услыхал он рожки ваши судейские, так выпрыгнул в окно, чудом не убился, и выбежал к воротам…

Бертрам многозначительно посмотрел на младшего брата.

Климент лишь опустил голову.

Все правильно, все верно. В успехе этого дела он никак не отличился…

Флора отец посадил под замок в одной из дальних комнат своей усадьбы. Хоть и полагалась ему смерть за неслыханное злодейство, но безумцев в Южном Королевстве не судили и не наказывали.

А через пару месяцев Флор умер. Говорили, что его просто перестали кормить…

* * *

Климент вдруг невольно всхлипнул, вспомнив такое свое первое дело: замученную девочку, избитого, до смерти запуганного сапожника, юнца, что превратился в безумное чудовище, его плачущего старика-отца, который уже не стыдился слез…

Его до сих пор мучили мысли: почему человек убивает себе подобных? Зачем приносит боль в свой мир, и мир других. И не на войне, когда смерть оправдана защитой жизни и родины.

Как мужчина может так зверски поступить с хрупким ребенком? Неужели, у кого-то ничего не шевельнется в груди при виде детских слез, при звуках детского плача?

Даже Фредерик, этот мрачный эталон судейства, на который равнялся его брат Бертрам, даже он, со всем своим цинизмом и холодностью, которые часто вызывали сомнения в его человечности, обнаруживал в глазах влагу боли, когда рядом страдали люди. И не просто обнаруживал, а начинал делать что-то, чтобы повернуть все к лучшему, и с сумасшедшей энергией…

"Вот оно, - вспыхнуло в голове Климента, - эмоции и чувства, все эти гнев, жалость, боль должны подвигать меня к делу, а не сбивать с толку и мешать мыслить и действовать…"

Конь под ним вдруг испуганно заржал. Кто-то сильной рукой схватил его под уздцы и рванул в сторону с тропы.

- Кто? - спохватился было Климент, так бесцеремонно вырванный из своих воспоминаний и размышлений.

Но его сдернули за пояс с седла и повалили в камни, зажимая рот ладонью в кожаной перчатке.

Потом у лица засветили маленьким факелом.

- Лорд Климент! - услыхал он свое имя.

Человек убрал руку с губ Судьи, и тот, вдохнув воздуха и проморгавшись, увидал несколько до боли знакомых лиц.

Сперва - большую белобрысую голову рыцаря Элиаса Круноса. Скорее всего, именно он стащил Климента с лошади и больно швырнул о камни. Затем - парней из Ветряного, Авнира и Юджи, перепачканных, что черти в подземелье. Только глаза блестели на их чумазых физиономиях.

Но как же Климент был рад увидеть все это "безобразие". А чуть позже у него голова пошла кругом, потому что из темноты он услыхал почти детский голос своей невесты:

- Доброй вам ночи, милый сэр…

- Мама моя, - прошептал Климент, лежа на камнях и закатывая глаза, - ну и бред…

Мастер Линар при тусклом свете масляной лампы закончил перевязку головы Климента, и княжна Уна протянула юноше кусок хлеба и копченую утиную грудку.

- А-ах! - обрадовался Климент и вонзил зубы в мясо, не забывая с обожанием смотреть на невесту, тем более, что вид открывался замечательный: мужская одежда из светлого полотна, в которую была облачена Уна, выгодно подчеркивала ее тонкую фигуру, а эринский головной убор - тюрбан - хоть и прятал волосы, но зато полностью открывал лицо девушки и ее изящную шею.

Княжна, краснея под взглядом Судьи (это было видно даже в полумраке пещеры, где они прятались) присела рядом, держа наготове фляжку с водой.

Кроме Уны, Элиаса и мальчиков из Ветряного здесь обнаружились барон Микель и Марта, одетая, как и княжна, в мужское дорожное платье.

При виде последней Северный Судья опять засомневался: а не бред ли все, что происходит.

- Да, лорд Климент, - улыбаясь, заговорила Марта, - мы, я и княжна Уна, решили, что будет весьма опрометчиво не прикрыть вам спины в походе…

- А как же Судья Гитбор? - спросил, проглотив откушенный кусок грудинки, Климент. - Как вы его провели?

- Это было несложно, - отозвалась Уна. - Он ведь постоянно спит.

Девушки звонко и дружно рассмеялись.

Надо сказать, рыцарь Элиас при этом глянул на них с заметной укоризной, а потом заговорил с досадой в голосе:

- Представьте себе, сэр. Эти дамы очень быстро спелись в своих замыслах. Спустя пару дней после вашего отъезда они объявили, что желают охотиться в пуще. Дабы развеять грусть-тоску, - и он снова нахмурился на девушек. - Сами заранее собрали необходимые для бегства вещи, схоронили их в условленном месте в лесу, и во время этой самой охоты сделали все возможное, чтоб оторваться от свиты, и скрыться в чаще. Несложно это было: все помчались за поднятым егерями лосем, а эти две красавицы - в другую сторону. Потом они переоделись в мужское, что ждало их в схроне, и дали деру на юг. Хорошо, что я все вовремя заметил и отправился их догонять. Ну, и доктор за мной прицепился, - теперь Элиас не очень довольно посмотрел на Линара, который, впрочем, пустил мимо ушей колкость рыцаря.