Золотая ладья нибелунгов - Ирина Измайлова Страница 26

— Не надейся! — От злости Водяной забулькал ещё сильнее, так что слова трудно стало различать. — Да, не люблю я того, что ты только что сотворил, не хочу это видеть. Но не поможет тебе это: кое-какая сила помешает, и эта сила — в тебе самом! И потом, даже кабы ты и сумел, молясь своему Богу, от нас спастись, то ведь всех своих людишек-то не спасёшь: треть-то из них старым богам молятся. Ага! Выходит, что их тебе бросить придётся. И как? Бросишь?

Садко искоса глянул на дружину. Все ли они это слыхали? А если слыхали, кто что подумал? Не разгорится ль теперь ссора — мол, кто-то может спастись с проклятого острова, кто-то нет, так не лучше ль будет этих, крестом не защищённых, оставить? Но дружинники стояли молча, не сводя глаз со своего предводителя.

— Не принято меж русскими товарищей бросать, — процедил Садко Елизарович, уже шагнув в воду и обращаясь к Водяному через плечо. — Да, чаю я, и у других племён такое не в чести. Это вам, нечистой силе, верно, своих не жалко.

Косатка, к которой подошёл купец, ворохнулась в воде, обдала его брызгами. Он ухватился за высокий спинной плавник, изготовился забросить ногу через чёрную скользкую спину, словно через конское седло. И тотчас с ужасом подумал: «Рыбина-то совсем скользкая! На ней не то что на плаву усидеть, на неё ж и не взобраться!»

— Садись, садись, не страшись ничего. Сядешь, удержишься и плыть сможешь! Давай!

Эта ободряющая речь вдруг начисто стёрла в душе Садко всякий страх. Не раздумывая, он оседлал косатку, вдруг ощутив, что острый её плавник не скользит больше в его руках да и спина морской твари не такая уж скользкая — вполне усидеть можно. И, лишь усевшись, он вдруг понял, что успокоившие его слова непонятно кто произнёс. Уж точно не «Морской царь» — и голос, и выговор совсем другие, и бульканья никакого не слышно. Но и никто из русской дружины вроде таким голосом не говорил, да и стояли все слишком далеко...

«Что ж это?!» — в некоторой растерянности подумал Садко, невольно оглядываясь, но не видя рядом никого, кроме Водяного, тоже лихо утвердившегося на спине другой касатки.

— Э-э-эх, вперё-ё-ёд! — завопил Водяной, размахивая трезубцем так, что Садко даже невольно отклонился, одновременно крепче хватаясь за плавник.

— Ждите, братцы, я вернусь к вам! — успел закричать купец.

Рыбины сорвались с места, легко вынеслись за пределы залива, и вот уже они летят среди сияющих алым блеском волн, в это утро некрутых и нестрашных, множеством бликов отражающих показавшееся уже почти целиком солнце.

«Солнце прямо впереди. Там — восток. Теперь влево заворачиваем, ага, ещё чуток влево. И прямо. Солнце немного справа».

Садко старался запомнить направление движения, ещё не обдумывая дальнейших событий, просто по привычке — он всегда, если это было возможно, запоминал дорогу.

Водяной, которого едва можно было рассмотреть среди поднятых косатками туч воды и пены, едва оказавшись среди родной для него стихии, казалось, тронулся умом. Он визжал, вопил, что-то выкрикивал теперь на каком-то не понятном купцу языке, махал своим трезубцем и то и дело принимался злобно хохотать, что, кажется, пугало его «коня» — косатка высоко вспрыгивала над волнами, тревожно всплескивала хвостом, но, что странно, не пыталась ни нырнуть, ни скинуть с себя ненормального ездока.

В какой-то момент «Морской царь» оглянулся на своего спутника, и «рыбья морда» его исказилась злобой.

— И-и-ишь ты! — уже вновь по-русски рявкнул он. — Держится, упрямец, не падает!

— А ты был уверен, что я сорвусь и тебе даром на год в рабство достанусь! — Садко испытывал яростное злорадство, хотя и сам не мог понять, каким образом держится на спине несущейся во весь опор косатки. — Нет уж, твоё величество, чтоб тобой крабы подавились! Меня ни с каким соусом заморским просто так не слопаешь! Вези к своим сокровищам! Если только ты не врал и впрямь про них знаешь.

Водяной ещё что-то повизжал и повопил на тарабарщине, потом вдруг приблизил своего «коня» к Садковой косатке настолько, что рыбины едва не соприкоснулись плавниками, едва не сшиблись в своей отчаянной гонке по волнам.

— А моё это дело! Не захочу, так и назад поверну! А не то велю сейчас твоей рыбе нырнуть, вот и пойдёшь ты сам крабов кормить! А-а-а-а, боишься, хвастунишка! Задрожал?!

На этот раз Садко не успел испугаться. Тот же голос, который он услыхал, когда садился верхом на косатку, ещё явственнее прозвучал в его ушах, хотя теперь уж точно никого не могло быть рядом:

— Уйми-ка его, поставь ему башку на место! Помнишь: креста он боится. Так крестом его, крестом!

Садко вдруг понял, что узнаёт этот голос. И уже почти не изумился и не испугался. Без малейшего страха он разжал левую руку, держась за скользкий плавник только правой, одним движением сорвал с шеи нательный крест, намотал его шнурок на ладонь и вдруг, наклонившись, благо косатки всё ещё плыли вплотную одна к другой, ухватился рукой с крестом за развевающуюся мокрую бороду Водяного.

— А ну, чучело морское, поди-ка сюда! Ты чего это, рыбья морда, пугать меня вздумал?! Вези, тварь, куда обещал, не то пожалеешь!

Кипарисовый крест, прижатый к ладони Садко и утонувший теперь в белёсых космах Водяного, произвёл на того совершенно невероятное впечатление. «Морской царь» сперва взвыл, словно его окатили крутым кипятком, попробовал было подпрыгнуть на спине своего «коня», но могучая рука купца крепко его держала. Тогда он завертелся и завизжал, стал вырываться, но почему-то даже не подумал замахнуться на купца трезубцем. Кажется, трезубец вообще куда-то пропал. Уронил он его, что ли?

— Пусти, пусти же! — верещал Водяной. — Пошутил я! Куда сказал, туда и доплывём!

— Я те пошучу, нечисть лупоглазая! — разъярился молодой купец. — И дёргаться перестань, пока я тебя совсем с твоего карася не стащил.

— Молодец! — одобрил спасительный голос. — С ними только так, другого они не понимают. Только гляди, креста не оброни. И как бородёнку ту отпустишь, тотчас его назад на шею надень. Опасно это, когда крест не на тебе.

— Отче Николай! Где ж ты? — тихо, почти шёпотом спросил Садко. Он не сомневался, что незримый советчик услышит его даже сквозь плеск волн и испуганный визг Водяного. — Показался бы!

— Здесь я, с тобой рядом, — ответил мягкий голос странника. — А показываться для чего же? Погоди, думается, мы с тобой ещё свидимся. А покуда моё дело — просто тебя от беды уберечь.

— Так уберёг уж, спасибо тебе, отче!

После недолгого молчания Садко показалось, будто рядом послышался тихий сокрушённый вздох.

— Какое там, — проговорил старец. — Ничего я тебя пока что не уберёг. Всё только ещё начинается. Говорил ведь тебе, чтоб перед купцами новгородскими не ярился, не бахвалился. А ты? Спор затеял, товары свои, честь по чести нажитые, в заклад оставил... Вот едва и не сгинул в пучине.

— Но не сгинул же! — Садко на всякий случай крепче стиснул мокрую бороду Водяного и подтащил того чуть ближе к себе. — И вот ныне с твоей помощью, отче, глядишь, и до клада доберусь.