Семь монет антиквара - Гийом Прево Страница 27

— Ну и красавец! Знали бы вы, в каком виде я его подобрала! А теперь — полюбуйтесь-ка!

— Подобрали? — растерянно переспросил Сэм, который еще не пришел в себя от Рузвельта и суперспособностей двоюродной сестры.

— Конечно! Его и много еще кого! Я их не меньше десятка вырастила… Я уж лет двадцать как овдовела, ну и что поделаешь, ничего другого не оставалось — согревала их как могла своей любовью, утешала! А стирка… Ох, сколько я белья за свою жизнь перестирала! Так что вы могли запросто попросить у меня одежду, а не тащить без спросу. У тети Люси всегда найдется что-нибудь для ребят вроде вас. Семьи-то у вас, небось, нет?

Первой ответила Лили:

— Не то чтобы совсем нет. У нас есть родственники в Чикаго. Вы случайно не слышали про «Бакалейную лавку Фолкнера»?

Сэмюел чуть не подавился печеньем. Бакалейная лавка Фолкнера! Чикаго! Ну конечно! Он стал быстро производить подсчеты. До того как переехать к Аллану в Сент-Мэри, дедушка держал бакалейную лавку в Чикаго. В настоящем ему было под восемьдесят, и значит, в 1932 году он был еще слишком юн, чтобы работать. Но вот зато дедушкин отец, насколько помнил Сэм, купил лавку в 1919 году, сразу после окончания Первой мировой войны. И это значит, что в 1932 году в Чикаго уже были Фолкнеры!

— Бакалейная лавка Фолкнера? Девонька, да в городе бакалейных лавок не меньше двух тыщ, кто ж их все упомнит!

— Может, вы подскажете, как нам найти ее адрес?

— А ты уверена, что они вам помогут? Если надо, остановитесь на несколько дней у нас, мне не привыкать! У тебя такой усталый вид! Мэтью дома почти не бывает, так что…

— Очень хочется поскорее их увидеть!

Добрая женщина вздохнула.

— Обещай, что хотя бы допьешь чай и съешь печенье! И переоденешься во что-нибудь более подходящее, чем эта ночная рубашка.

— С удовольствием, тетя Люси.

— Вот и хорошо! Мой племянник живет неподалеку, он недавно установил себе телефон, так что у него наверняка есть справочник. И уж конечно, всякий уважающий себя торговец внес туда свой номер, правда?

Впервые с тех пор, как они попали в Чикаго, Лили, казалось, немного разрумянилась.

Поиски «Бакалейной лавки Фолкнера» мало напоминали оздоровительную прогулку. Вопреки предположениям тети Люси, ее прогрессивный племянник действительно обзавелся телефоном, но прилагающимся к нему справочником — нет: никто не совершенен. Впрочем, он вызвался отправить одну из своих дочерей на почту, и та вернулась три часа спустя — три часа, чтобы сходить на почту! — с драгоценным адресом: итак, магазин располагался на пересечении улицы Ирвинг-парк и бульвара Цицерона. Пока они дожидались адреса, тетя Люси успела рассказать Сэму и Лили всю историю их квартала — про то, как в Чикаго, спасаясь от расизма, из южных штатов прибыли тысячи чернокожих семей, как все они вынуждены были набиться словно сельдь в бочки в эти несчастные хижины, а потом вдобавок грянул такой экономический кризис, какого еще свет не видывал. Рассказывая, тетя Люси рылась в корзинах с одеждой, чтобы подобрать ребятам подходящие наряды. Для Лили нашлось голубое платье, украшенное кружевом, немного коротковатое, но почти новое, а для Сэмюела — совсем чуть-чуть поношенные спортивные брюки, желтая рубашка и оранжевый жилет — да здравствует гармония цвета: встреть он себя самого в таком виде на улицах Сент-Мэри, наверное, закидал бы камнями!

Тетя Люси выдала им еще и сандалии, а также, в качестве бонуса, маленькую плюшевую зебру, которая раньше принадлежала одному из ее приемных детей.

— Будете меня вспоминать, — сказала она, протягивая зебру Лили. — Его зовут Зеб, он много кого утешил за свою жизнь!

Лили поблагодарила Люси и прижала зебру к груди. Вид у девочки был не очень, за эти полдня она вся как будто съежилась. От пирога с патокой лицо ее, правда, слегка порозовело, но очень скоро она опять загрустила и притихла. Когда они уходили, тетя Люси еще раз попыталась убедить Лили остаться у нее хоть на денек, но девочка резко поднялась и сделала вид, будто чувствует себя гораздо лучше. Сэмюел был растерян. Он беспокоился за сестру и всё поглядывал на нее: не нравилось ему, как она выглядит… С другой стороны, ему не терпелось поскорее добраться до «Бакалейной лавки Фолкнера». Всё-таки это их семья… В ситуации, в которой они оказались, от кого как не от Фолкнеров ждать помощи и поддержки? А в худшем случае, если прадедушка и прабабушка не захотят иметь с ними дела, всегда можно вернуться к тете Люси…

Ранним вечером, вооружившись адресом и приблизительным планом действий, ребята отправились в путь. По дороге сделали крюк и заглянули на стройку — убедились, что строители продолжают работать на развалинах дома. Потом по широким городским улицам они двинулись в южном направлении. Когда районы бедноты остались позади, Чикаго стал на глазах превращаться в настоящий город, с вывесками, огнями, потоками прохожих и гигантскими зданиями. Были здесь и старинные автомобили с нелепыми угловатыми формами, запасным колесом, прикрепленным сзади, и звонкими клаксонами.

— Вот это машина! — восторженно воскликнул Сэм. — Покрасивее, чем джип дяди Рудольфа, скажи?

— Не говори мне про Рудольфа! — замотала головой Лили. — Страшно представить, в каком состоянии мама! Она, наверное, уже целую банку успокоительного проглотила. И всё-таки, знаешь, — добавила она печально, — мне бы так хотелось, чтобы она была здесь с нами…

И тут они заблудились. Сбитые с толку незнакомым шумом и нагромождением похожих друг на друга зданий, свернули не на ту улицу и потом долго кружили, пока какая-то молодая женщина, стоявшая в очереди за бесплатным супом, не взялась объяснить им дорогу. Пока она объясняла, в какой стороне находится бульвар Цицерона, два маленьких ребенка, стоящие рядом с ней, тянули женщину за рукав и требовали хлеба. Да, тетя Люси не преувеличивала, когда рассказывала о состоянии Америки…

Когда ребята наконец вышли на верную дорогу, оставалось только двигаться всё время прямо до Ирвинг-парка и любоваться тысячей огней, звездным одеялом укрывающих город и его небоскребы. Сэмюел во все глаза смотрел по сторонам, надеясь узнать какую-нибудь церковь или памятник, но «Бакалейную лавку Фолкнера» он видел всего раз в жизни. Дедушка организовал поездку в США на экскурсию, когда Сэмюелу было лет пять-шесть. Так что точность его воспоминаний об этом визите стремилась к нулю…

— Вот! — вдруг шепнула Лили, указывая на дом, стоящий на пересечении трех улиц. — Совсем как на фотографиях из дедушкиного альбома.

В самом деле, над стеклянной витриной углового магазинчика красовалась вывеска с изящной надписью: «Бакалейная лавка Джеймса Адама Фолкнера».

— Джеймс Адам Фолкнер! — с дрожью в голосе прочел Сэм. — Дедушкин отец!

— Что будем делать? Мы же не можем просто ввалиться туда: «Здравствуйте, мы ваши правнуки, не могли бы вы, пожалуйста, отправить нас обратно в будущее?»