Умоляй меня - Грейс Дрейвен Страница 27

Магда как раз ставила перед Баллардом тарелку, когда в кухню вошла Луваен. Экономка подскочила, уронив тарелку. Она с грохотом упала на стол, и горох рассыпался по его поверхности. Баллард приподнялся со стула, глаза сузились, губы почти исчезли в мрачной линии.

— Что ты здесь делаешь, Луваен?

Кружащиеся чёрные линии и символы, портившие его кожу, изменили положение, свернувшись в разные узоры вокруг его шеи. Они тянулись по его челюсти и подбородку, одна из них тянулась высоко вдоль скулы, кончиком упираясь в правый глаз. Линия пульсировала, когда он задавал ей вопрос.

Его фамильярное обращение к ней говорило о многом, но она проигнорировала его и обратилась к Магде:

— Пока держи его тарелку у огня, — она указала пальцем на Балларда. — Пойдёмте со мной, милорд, — она выскочила из кухни, улыбаясь, услышав звук его шагов по лестнице позади неё. Ни один из них не произнес ни слова, пока он следовал за ней по коридору в её комнату. Только когда они подошли к её двери, он остановился и озадаченно наклонил голову:

— Моё предложение касалось моей постели, а не вашей, но одно не хуже другого.

Луваен рассмеялась, когда открыла дверь:

— Я не стану морить мужчину голодом только для того, чтобы он лег со мной. Если бы я передумала, а я не передумала — я бы позволила вам сначала поесть.

— Щедро с вашей стороны.

— Да, это так, — она подвела его к одному из стульев. — Садитесь, — он опустился в кресло, изогнув бровь, когда она сказала ему: — Протяните руку. Не имеет значения, какую именно.

Она заняла своё место на табурете и поставила корзину перед собой. Как и прежде, от прикосновения его руки по её пальцам пробежало лёгкое покалывание. Это должно было вызвать у нее отвращение. Бледные и костлявые, с черными отметинами, выгравировавшими узоры на коже, и изогнутыми когтями, руки Балларда были теми руками, которые дети воображали на шатающихся монстрах, что цеплялись за тени или прятались под кроватью. Даже Цинния, взрослая женщина с веселым темпераментом, не могла смотреть на них. Луваен не хотела останавливаться. Это были единственные части его самого, которые он демонстрировал большую часть времени — подвижные, выражающие грацию и экономию движений.

Его пальцы дернулись в её объятиях, когда он увидел, что она держала в корзине.

— Что вы делаете?

Она крепко держала его и достала из корзины кусачки для копыт.

— Подстригаю ногти, чтобы можно было пользоваться вилкой и есть вместе с нами.

Он попытался отодвинуться:

— Я предпочитаю есть в одиночестве.

Луваен отстранилась. Она подозревала, что это может быть небольшой битвой, а в битве каждый использует любые средства, чтобы выиграть.

— Я думаю, ваш сын предпочел бы, чтобы вы поели с нами. Кроме того, они нуждаются в обработке, чтобы вы не выглядели так, будто можете лазить по гобеленам, и вы больше не будете пугать Циннию.

— Красивая девушка, но нервная, — он заглянул в корзину. — Вы принесли кусачки и напильник?

Она раздвинула его пальцы своими:

— Мне нужно их подпилить, как только я их подрежу, — она подняла его указательный палец, чтобы лучше рассмотреть коготь. — Ваши ногти такие твёрдые, что я думаю, вы сможете разрезать кожу.

— Я могу пробить броню, — он с подозрением посмотрел на руку, держащую кусачки. — Вы когда-нибудь раньше пользовались кусачками для копыт?

— Нет, но полагаю, что общая идея одна и та же, подстригаете ли вы ногти человека или копыта лошади. Вы просто будете более покладистым, чем лошадь. С другой стороны, вы мужчина, так что посмотрим, — она озадаченно осмотрела его ноги в сапогах. — Я не думала об этом до сих пор, но предполагаю, что вы больше знакомы с кусачками, чем показываете, иначе вы бы хромали, пытаясь носить обувь. Почему бы вам так же не укоротить когти на руках?

Он постучал пальцами, и когти издали щелкающий звук.

— Те, что у меня на ногах — неудобство. Эти — оружие.

Это заставило её задуматься. Он решил оставить их, несмотря на их гротескный вид. Мечи на стенах, ножи на руках — какие монстры скрывались здесь, кроме него?

— Мне не нужно их стричь.

Он пожал плечами:

— Они отрастут снова.

Она положила его руку и подняла кусачки:

— Сидите спокойно, чтобы я случайно не откусила палец.

— Спасите меня боги, — пробормотал он.

— Продолжайте молиться, — сказала она и зажала первый коготь. Щепка с громким треском оторвалась и пролетела мимо её плеча. Возможно, это была не самая лучшая её идея. Она вполне может потерять глаз за свои усилия.

Луваен взглянула на Балларда, который ухмыльнулся:

— Вы не можете остановиться сейчас, госпожа.

Он был прав, и она принялась за работу, уворачиваясь от летящих кусочков когтей и огрызаясь на Балларда, чтобы он не шевелился. К тому времени, когда она закончила с обеими руками, у неё болела спина, а пальцы онемели. Она бросила кусачки в корзину и оглядела свою работу. Когти были обрезаны до кончиков пальцев. Всё ещё жуткие и странные, однако его руки не были такими звериными на вид.

Она подняла его руку:

— Их нужно подпилить, чтобы сгладить и выровнять края, но, по крайней мере, они больше не напоминают кинжалы.

Впервые с тех пор, как она встретила его, он улыбнулся. У него были хорошие зубы: ровные и белые. Но его клыки выделялись. Они были длиннее остальных, изогнутые и заостренные, как и его когти. Он, должно быть, заметил её пристальный взгляд, потому что улыбка исчезла так же быстро, как и появилась, и его черты застыли в рисованных линиях.

— Я не кусаюсь и не подпиливаю зубы, — сказала она, пытаясь разрядить обстановку. Она вытащила напильник из корзины. — Они могут понадобиться вам позже. Магда неплохо готовит, но я не была уверена, был ли последний кусок мяса, который она подала, бараниной или ботинком.

Баллард не ответил на её шутку. Он сидел тихо, пока она короткими движениями напильника подтачивала его ногти. Её ритм оставался неизменным, когда он спросил:

— Почему вы не боитесь моей внешности, как другие?

Луваен остановилась, всё ещё держа его за руку:

— А почему должна? Вы не плюетесь швейными иголками, когда говорите, не стреляете пламенем из носа, когда дышите, и у вас прекрасная пара глаз. Чего тут бояться?

Он выглядел озадаченным её ответом:

— Вы не можете сказать мне, что моё лицо не внушает страха.

Она возобновила свою работу:

— Я ничего такого не говорила, но это был не ваш вопрос. Вы спросили, почему я не боюсь, — это была деликатная территория и требовала тонкого ответа. — Мой муж был гробовщиком, — палец Балларда дернулся, и она чуть не соскребла его кутикулу. Она сердито посмотрела на него: — Не шевелитесь!