Сапфировая бабочка - Элина Литера Страница 27

* * *

Арден оделся для дороги и заглянул ко мне сказать, что уезжает. Я прошла с ним до дверей и поцеловала на прощание. Увидев его удивление, смутилась: — Наверно, в вашем мире так не принято. — Теперь принято, — расплылся в улыбке муж.

Граф уехал, а я позвала экономку и попросила проводить меня в кухню. Госпожа Гертруда уже знала о потемневшей метке и увидев меня радостно засуетилась. Мне было жаль расстраивать хорошую женщину, но разводить инфекции с глистами не в ее же интересах.

Я выдержала небольшой бой с кухонной командой, который закончился моей безоговорочной победой, стоило на пальцах объяснить про мелких потусторонних тварей, которые стремятся убить как можно больше созданий Небесных Родителей. Я вошла в роль религиозной Агаты и сообщила, что Добрейшая Мать открыла мне тайну мелких тварей, когда я пыталась уйти в Небесный Храм.

В спальне я засела за что-то вроде секретера. Наверное, это его предок — маленький столик с ящиками, где нашлась бумага. Я достала из своих вещей свинцовый карандаш и принялась набрасывать список начинающего прогрессора, прикидывая, по каким пунктам получу наибольшее народное сопротивление. Пока лидировала гигиена с санитарией.

В дверь постучали. Я крикнула, чтоб вошли. — Госпожа Маргарита, госпожа Гертруда, что-то случилось? — Мы подумали, — начала экономка, — что нехорошо скрывать такие сведения. Раз Добрейшая Мать одарила вас знанием, как побеждать этих мелких тварей, нужно объявить им святую борьбу во славу Небесных Родителей.

Такой пыл меня несколько ошарашил. Впрочем, я же для них спасительница, пожертвовавшая своими убеждениями ради счастья их любимого лорда. Что ж, будем ковать железо, пока горячо.

— Я с удовольствием поделюсь со всеми желающими тем, что знаю, — ответила я. — Нам нужно основать Орден! — воскликнула повариха. — Орден? Но я не ухожу в Обитель. — О, это совершенно необязательно, — махнула рукой госпожа Гертруда.

Определенно, Небесные Родители мне нравятся.

— Конечно, хорошо бы связаться с небесными сестрами, они станут распространять ваши заветы силой Великого Отца и верой Добрейшей Матери, — добавила экономка. — Вы подали мне великолепную идею, — улыбнулась я женщинам. — Прошу вас подумать над тем, как мы назовем наш Орден.

Кивком я отпустила подружек и достала чистый лист. Никогда не думала, что придется писать новый гигиенический завет, десять санитарных заповедей и святое причастие-вакцинацию. Но что поделать — это тоже метод.

Я откинулась на спинку стула и посмотрела вверх, выбирая приличествующие религиозному Ордену формулировки. Мой взгляд наткнулся на барельеф Добрейшей Матери. Мне показалось… нет, не показалось! Вырезанная из дерева фигура, действительно, улыбнулась шире и… подмигнула.

Неделя пронеслась в заботах с утра и до вечера. Замок пришлось отмывать с верху до низу, а на то, чтоб держать кухню в должной чистоте, наняли еще двух служанок.

Справедливо рассудив, что на мои нововведения нужны будут золотые, я принялась прикидывать, какие из знаний моего мира принесут их побыстрее. Идея пришла, когда я собиралась ехать в город к стеклодувам, заказывать утварь для лаборатории алхимика. Из города я вернулась с подмастерьем, которому пора было выпускаться в мастера, и с заготовками для собственной стеклодувной мастерской. Мастерская при замке сделает мне все, что нужно, для моих целей. Но главное, хрусталя в этом мире еще не знали. Уверена, что деньги потекут рекой. Но продавать хрусталь придется для начала за границу, иначе король, который и так точит зуб на наше графство, приберет дело к рукам.

Я записывала все, что могла вспомнить, многое — на будущее. Я стала носить с собой сшитые в тетрадь листы бумаги и свинцовый карандаш, чтоб не потерять ничего из всплывающего в памяти. Прочное джинсовое плетение, английские булавки, плоские пуговицы, консервация — все это было достаточно просто произвести с имеющимися технологиями. Как только поставлю лабораторию, займусь восстановлением рецепта спичек.

Не желая отбирать кусок хлеба у приютских вязальщиц я договорилась с Арденом весной перевезти приют в наши земли, чтобы основать здесь вязальную мастерскую. Тащить сорок детей по холоду в многодневную дорогу было бы неразумно.

Я торопилась решить хотя бы самые острые проблемы здоровья, но на каждом шагу встречала сопротивление. Зубными щетками в замке пока пользовались только двое — я и Арден.

Разговоры со знахарками и повитухами ни к чему не привели — бабки уперлись насмерть. Они, конечно, для виду покивали, не перечить же графине, но видно было, что методы лечения и родовспоможения здесь так и останутся прежними. А я не могла терять людей только потому, что местные эскулапы привыкли лезть внурь организма теми же руками, которыми только что пололи грядку. Целый день я рассказывала Ардену, как устроено здравоохранение в моем мире, и какая будет польза от больницы с роддомом. Наймем пару молодых лекарей, пусть без опыта, но открытых к новым знаниям. Как обучу, можно будет им шприц "изобрести". Пока они не знают простейших методов обеззараживания, это чревато. И за пеницилин, похоже, придется взяться. До полноценных антибиотиков этому миру еще далеко, но надо же с чего-то начинать.

Проблему подростковых беременностей, от которых взлетает материнская смертность, мой муж решил со свойственной ему прямолинейностью: "Прикажу, что если кто-нибудь обрюхатит девку, которая еще не созрела, тому двадцать плетей". Человек будущего внутри меня дернулся, но я заставила его замолчать. Это другой мир, и методы тут другие. Лучше поротая спина недоумка, чем умирающая в родах девочка.

Битву за всеобщее начальное обучение я пока не выиграла, но решила — пусть прочие нововведения дадут свои плоды. Когда пойдут деньги от моих "изобретений", тогда можно будет поговорить и о школах для всех.

Моими стараниями все молоденькие служанки принялись шить себе панталоны, стоило однажды собрать девушек вместе и показать крой. Через год-другой устрою аристократии модную революцию, чтоб не таскали на себе килограммы ткани. Я присматривалась к девушкам, кто ловчее шьет — заведу свой цех и вывезу в город сразу партию новых штучек на любой кошелек.

За неделю я ни разу не спала в женской спальне, устраиваясь под боком у мужа, но испуганный первой ночью Арден не трогал меня, только прижимал к себе, обнимая по ночам. Зато по вечерам он уводил меня то на балкон, то на верх стены, то в одну из башен, где под крышей обзорная площадка, и мы пили вино на закате, таскали из корзинки прихваченные с кухни сладости или просто болтали и целовались. Казалось, Арден старается наверстать все те годы, когда он закрывался от романтики, от чувств, от любви.

За всеми хлопотами я не сразу поняла, на что намекает Арден, советуя мне сегодня не загружаться делами, а хорошенько отдохнуть. К вечеру я все-таки сообразила.

Мои платья стараниями Питы были вычищены, постираны и вывешены в отдельной гардеробной. Вымывшись вечером в лохани я попросила Питу принести синее платье, которое я привезла с собой. Камеристка удивилась, но приказание выполнила. Шелковая камиза приятно струилась по телу. Я попросила Питу не зашнуровывать платье сзади полностью, а скрепить края бантом через две петли чуть ниже лопаток. Волосы мне Пита уложила довольно свободно, на три шпильки. Отпустив девушку, я прислушивалась, что происходит за дверью в спальне мужа. Наконец, раздалось немелодичное пение — муж ушел в "ванную". Прокравшись к нему в комнату, я добралась до маски Сапфировой Бабочки, которую он хранил на столике, надела ее и уселась в кресло.