Драконова воля. Книга вторая - Агата Грин Страница 27

Нас с Рензо знает весь двор, а вот мы знаем далеко не всех, так что, когда пришла пора раскланиваться, я тоже почувствовала себя дебютанткой, впервые оказавшейся на балу. Впрочем, так оно и есть — я впервые на балу.

Рензо куда лучше меня знает дома империи, так что в нашей паре он работал за двоих: делал комплименты дамам, спрашивал о делах эньоров, поддерживал легкость светской беседы и вообще прекрасно ориентировался в этой среде. Я же лишь улыбалась и поддакивала, но от меня иного и не ждали.

Очень хотелось увидеть знакомое дружественное лицо, но сколько бы я ни выглядывала первую «команду» своих гарантов, не находила их. А вот второй состав попадался постоянно…

— Вы ослепительны, эньора Гелл, — сказал один из «новых» гарантов, нагло заглядывая в мое декольте.

— Смотрите не ослепните, — с любезной улыбкой ответила я и обратилась к мужу: — Милый, я очень хочу пить.

— Я принесу вам лимонада, — тут же предложил гарант и ушел. Как только он отдалился, к нам хлынули придворные хлыщи, разные по возрасту, положению, характеру, но с общей целью — затащить меня в постель. Об этом догадывалась и я сама, и Нереза, освоившаяся среди слуг, сообщила о том же, и Уччи предупреждал, чтобы я не связывалась с вертопрахами. Скандальная дочь Брадо Гелла — лакомый кусочек для вечно голодных до развлечений придворных.

Рензо приметил кого-то из своих друзей и повел меня к ним, прорываясь через блокаду поклонников.

— Эньора, вы получили мою записку? — спросил какой-то юнец с горящими глазами.

— Осторожнее, эньор, — сказал Рензо, попытавшись быть грозным, но никого это не впечатлило.

— Вас держат взаперти, бедняжка? — насмешливо спросил светловолосый мужчина лет тридцати.

— Мео стережет свое сокровище, — ухмыльнулся еще один, и вся толпа рассмеялась.

— Гелл, вы хотели сказать?

— От Гелла в нем ничего…

Рензо таки меня отвоевал и провел к своим друзьям, таким же молоденьким, как он сам. У них моя персона не вызвала особого интереса, более того, мне показалось, что они настроены ко мне не очень хорошо. Когда Рензо представил нас, они обратились ко мне с парой сдержанных фраз и только, а потом стали болтать с мужем, да и он с ними по-настоящему раскрылся — теперь он не играл роль, а действительно веселился. Студенты принялись обсуждать какого-то ученого и его недавнее заявление. Я почувствовала себя покинутой, но в таком кружке меня, по крайней мере, не донимали поклонники.

Гости меж тем все прибывали, и среди них я увидела Кинзию. Она выделялась, как всегда, — на ней было платье, переливающееся оттенками северного сияния, а ее бледно-золотистые волосы под белым пламенем, освещающим залу, тоже казались белыми. Высокая, тонкая, сияющая, она шла по зале с Дарио Верником, и все смотрели на столь причудливую пару.

— Какая красивая женщина, — восхитился один из друзей Рензо.

— Немудрено, что Брадо Гелл так любил ее, — поддакнул другой. — Она не только красива, она сдержанна, умна, во всех отношениях достойна.

В словах молодых пладов я услышала нелестное для себя сравнение. Мол, Кинзия — вот кто настоящая красавица, вот кто достойная во всех отношениях, а другие вроде невесть откуда взявшейся дочери Гелла это так — выскочки…

Я взглянула на Рензо. Тот не смотрел на Кинзию, но не смотрел и на меня — он кивал своим друзьям.

Громко возвестили о появлении его императорского величества и ее императорского высочества, и в залу, погрузившуюся в тишину, вошли дряхлый император и его «молодая» шестидесятилетняя жена. Дрего как ни ряди — все равно злобный сухой старик, а вот его жена, полная и румяная светловолосая эньора, очень даже неплохо выглядит для своих лет. За ними шли следующие по значимости высочества — сын императора с женой, их взрослые дети и прочие родственники императора. Императорская чета проследовала к возвышению и заняла свои места. Когда члены императорской семьи тоже заняли свои места на стульчиках, началась долгая церемония приветствия: придворные выстроились в очередь и начали подходить к возвышению, чтобы выдать поклоны императору и его семье.

Очередность строго определена: сначала должны поклониться представители первых двадцати домов империи, потом все остальные. Нас с Рензо предупредили, что мы по положению выше Сизеров, потому что мы Геллы, но когда муж повел меня к императору, вперед вышли Сизеры.

Нам пришлось вернуться на место; муж был спокоен, а я вот разозлилась. Почему вперед нас вышли Сизеры?! Они нарушили очередность, они нарушили протокол, и никто им и слова не сказал! Почему меня готовы распять за малейшую оплошность, а им дозволяется такое?

Император благосклонно отнесся к Сизерам и отдельно отметил красоту Кинзии.

— Какая жалость, — прохрипел он, — что вы долгие годы скрывались от нас, эньора Гелл. Своим появлением вы украсили двор.

— Благодарю вас, ваше императорское величество, — ответила она.

— Вы очень богатый человек, Сизер, — обратился к Мариану император, — и я не деньги имею в виду.

— Я знаю, что вы имеете в виду, ваше императорское величество, и польщен вашей высокой оценкой, — сказал тот и поклонился снова.

Сизеры отошли, и настала наша очередь кланяться. Рензо подвел меня к возвышению, и мы исполнили положенные поклоны. Если император или его супруга как-то отмечают пладов, это считается знаком благосклонности. Император спросил:

— Как поживает Теодор Тоглуанский, внук Брадо?

— Хорошо, ваше императорское величество, — ответил Рензо.

— Славно, — проскрипел император.

И все. Мы отошли; Рензо, как и прежде, сохранял спокойствие, а мне было скверно. Дрего ясно дал понять, что мы с мужем ему не интересны, и что важен только наш сын, и только из-за него мы носим столь уважаемую фамилию и находимся при дворе. Для меня это не сюрприз, я знала, что так будет, но как же горько осознавать, что нам предписано быть невидимками…

Рензо поспешил вернуться к своим друзьям и меня за собой потащил, и я осознала, что скучное существование предписано не нам, а мне.

Я стояла рядом с Рензо, пила шипучий лимонад и смотрела, как плады выстраиваются для первого танца — бриля. По традиции бал должен открывать сам император, но он даже ходит с трудом, так что эту обязанность исполнил его сын. Он пригласил на танец одну из юных дебютанток, тем самым объявив ее достойнейшей, и другие плады, подыскивающие жену и просто развлекающиеся, тоже активизировались, чтобы успеть перехватить самых хорошеньких или самых богатеньких. Фрейсы были настороже и отказывали, если к их подопечным подходили не достойные, по их мнению, молодые люди, а матери, наблюдающие за всем этим со стороны, переживали и крутились рядом. Наконец, образовалось достаточное количество пар для танца, и зазвучали первые протяжные звуки бриля.

Я обвела взглядом музыкантов, императорскую семью и стала разглядывать танцующих. Меня завораживали музыка, сказочная атмосфера, а глазу были приятны юные красавицы, впервые танцующие на балу с кавалерами под белым пламенем императорского дворца. Мне было душно, голова кружилась от мешанины запахов, громкой музыки и шепотка, а также от легкого голода и переслащенного лимонада, и в то же время я была готова стоять вот так часами… или не стоять, а тоже танцевать, радоваться, веселиться… С другой стороны, меня беспокоила цена этого праздника. Зачем такие огромные траты?