Цвет ночи - Алла Грин Страница 27

—Все эти гости — драконы? Мне стоило догадаться,— говорю я.

—Это военачальники и некоторые из их подчинённых. Все они участвовали в прошлой войне, и будут участвовать в этой.

—Что-то непохоже, что они готовятся воевать,— замечаю я, обращая внимание на то, что многие из них разодеты в бальные платья и костюмы, а на их лицах — праздные выражения.

—Некоторые из них уже отправились в явь, Ава, и размещаются на соответствующих позициях. И тебе не стоит сомневаться в профессионализме остальных.

Да, это было совсем не моего ума дела, как они собираются вести войну, ведь у меня была другая задача, к выполнению которой мы не приближались, а только отдалялись по шагу за каждый пустой час.

—Проводник, который отправит вас в пекло, пришёл?

—Пока нет,— ответил Ян, тихо шепча, невольно дотрагиваясь губами до моего лба при каждой произнесённой букве,— но мы ждём его появления в самое ближайшее время. Ему уже передали, что мы здесь.

—А ты,— говорю я, с наивностью в голосе, закрывая глаза, и втягивая в себя уже не вязкий воздух нави, а запах Яна, из-за которого у меня несколько лучше получается дышать,— тоже военачальник?

Он отрицательно качает головой, прочерчивая подбородком горизонтальную линию на коже моего лба, щекоча её.

—Моя семья… Как бы это выразиться. Помнишь, Гай описал нас как влиятельных и проблемных? Вот, если делать упор только на влиятельность, то можно сказать, что все эти военачальники подчиняются именно нам.

Меня это уже не удивило. Мне лишь хотелось сказать: это потому что ты более влиятельный бог, чем они? Ведь если подумать, все драконы — древние боги. Мой Ян, который танцевал со мной на дне рождения, мой Ян, который водил меня купаться на речку в детстве, мой Ян, который ходил со мной в театры и на выставки в картинные галереи, и возил на кружки по рисованию — это мой Ян и он бог. Просто скрывал это от меня. И если заговорю об этом сейчас, если не остановлю себя, то точно задохнусь.

—Ян, ты найдёшь меня, когда я умру?— вместо этого спрашиваю я.

Видимо, вопрос о моей кончине ошеломляет его, и он на секунду отстраняет меня от себя, чтобы осуждающе заглянуть в глаза.

—Ты же знаешь, что так делать нельзя,— размеренно отвечает он.

—Но ты не будешь по мне скучать?— вопрошаю я.

—Конечно, буду.

Теперь уже откачнулась я сама.

—Тогда как ты можешь?— спрашиваю возмущённо, нахмурив брови.

Мне на самом деле обидно. Он что, даже не попытается меня найти? Я ничего для него не значу?! Не правда. Не правда. Бог он там или цмок, или всё сразу, но он любит меня. Я знаю.

—А разве не это предполагалось с самого начала, когда ты не знала, что есть навь?— поучительно спрашивает он.

Видят все боги, кстати, собравшиеся в этой комнате, но я не желала, чтобы мои глаза становились влажными. Однако, ресницы предательски намокли.

—Но теперь-то я знаю.

Он рассмеялся. А я начинаю хныкать, как маленькая. Ничего не могу с собой поделать. Я устала, очень устала. Моя нервная система объявляет моему образу жизни, полному страха, кошмарных снов, и боли от потерь, протест, выходя из-под контроля.

Ян останавливается и берёт моё лицо в ладони, большими пальцами вытирая слёзы со щёк, и произносит, глядя мне прямо в глаза:

—Я буду очень скучать по тебе, Ава. Правда, очень сильно.

Я верю ему. Нос начинает щипать и я сама льну к нему, чтобы спрятать лицо в ткани камзола, чтобы он не видел слёзы, которые всё равно катятся сами по себе.

—Думаешь, я хорошая душа?— выдыхаю приглушённый вопрос в его грудь.

Ян заботливо гладит меня по волосам.

—Думаю, нет,— отвечает он.— Ты вредная. Кто знает, что ты натворила в прошлых жизнях.

—Ну Ян…— протягиваю я, и теперь наяву, как и в своём сне, и плачу и смеюсь.

С губ Яна тоже срывается смех.

—Ладно, если ты попадёшь в пекло из-за своего чудесного характера, мы встретимся. Я обещаю. Не то, чтобы я спасу тебя оттуда, просто, так и быть, наступлю себе на горло, согласившись на службу там, чтобы перевоспитать тебя и отпустить.

Делаю вид, что обижаюсь, шутливо ударяю его в грудь. Он накрывает мою руку и прижимает мою ладонь к себе. Наши глаза опять встречаются, когда лица замирают друг напротив друга.

—Иногда мне кажется удивительным то, как я привязан к тебе. А ты ко мне, Ава. Но так нельзя, понимаешь?

Мне хочется отрицательно покачать головой из стороны в сторону. Как будто этим я смогла бы изменить порядок вещей во вселенной, заставив саму Тьму переписать древние законы из-за меня. Но я говорю:

—Да.

—Когда-нибудь твоё место будет в вырае. Я бы этого хотел. Даже если ради этого придётся расстаться с тобой навсегда.

Звучало ужасно удручающе. Чтобы заново не начать рыдать, я спрашиваю снова, пытаясь добиться того ответа, который меня устроит:

—Придёшь ко мне в гости с Велесом?

Ян мягко улыбается. Я чувствую, что он сдаётся.

—Тогда обещай, что ты окажешься именно там и довольно скоро. В смысле после этой жизни. После долгой жизни.

Меня настигает облегчение.

—Ладно. Возможно, могло бы получиться.

—Хорошо.

Моё место будет в ирии, его — навсегда в нави. Ему нет места там, а мне здесь. Свет и тьма не соприкоснуться. Нам неизбежно придётся расстаться. Это необходимо принять.

Он поцеловал меня в лоб, и оборвал наш танец. Мы стояли в центре бального зала, заполненного цмоками в человеческих обличиях, и Ян взял меня за руку, провожая к тому месту, отделённому светлыми колоннами, где нас ожидали Константин, Валентина, Велес, мой Кинли, Гай, и кто-то ещё, на кого я сразу не обратила внимания.

Пока мы медленно идём, я спрашиваю у Яна:

—Интересно, кем я была до этого? Ну, в смысле, в прошлых жизнях?

—Не стоит задумываться о таких вещах,— предостерегающе отвечает он.

—И какого тебе общаться со мной, зная, что я ненастоящая?— с лёгкостью, без задней мысли, выпаливаю я.

Шаг Яна замирает.

—Ты настоящая,— возражает он.— Эта часть тебя, которую я вижу, настоящая. Но эта же часть и напоминание, что не только вам, Ава, нужно держаться от нас подальше, но и нам от вас. Люди для нас даже более опасны, чем мы для людей.

Мне становится не по себе. Если Алена и правда была человеком, неужели у Константина не возникало мыслей о том, что после смерти, она вспомнит другие свои жизни? Как они собирались выйти из данной затруднительной ситуации? Или они не знали, как из неё выйти, и именно поэтому Ян и говорил, что мы — опасны для них?