Четыре жезла Паолы - Алла Гореликова Страница 27

— Не советую повторять это перед старейшинами, — буркнул Альдерик.

Тут поспела каша, и разговор сам собой увял. Паола грела руки о горячую миску и думала: а если старейшины, к которым их ведут, тоже предпочтут думать, что люди нарушили невыгодный горцам союз? И постараются добыть подтверждение?

Она взглянула на Гидеона: рыцарь спокойно ел, пристроив миску на коленях. Он же не может не понимать того, что поняла даже Паола, верно?

Может, именно потому он и сказал ей, чтобы постаралась сбежать?

Ох, Гидеон! Как плохо, что нельзя поговорить без чужих ушей!

Словно почувствовав ее взгляд, рыцарь поднял голову. И ответил, как будто Альдерику, но глядя в глаза жезлоносице, словно пытаясь втолковать ей что-то, чего нельзя было сказать открыто:

— Нельзя сомневаться в мудрости вождей. Ваши старейшины, почтенный Альдерик, все поймут правильно. Я уверен.

После, на вечерней стоянке, пока горцы рубили лапник и устраивали ночлег, она подобралась к Гидеону. Спросила шепотом:

— Все плохо, да?

— Не знаю, — ответил рыцарь. — Но ты помни, что мы говорили с тобой насчет надежды.

Паола помнила. Но вряд ли можно было всерьез думать о побеге, шагая по узкой тропке между привычными к снегам горцами, да еще и с крыльями, надежно упрятанными под теплый тулуп. Ее единственное преимущество… и не связывали, а все равно что связана!

Но по крайней мере сейчас, в пути, им ничего не грозило. Можно было даже попытаться забыть о войне, выкинуть из головы собственное зыбкое будущее и просто смотреть по сторонам, на чуждую людям, но по-своему прекрасную снежную землю.

Паоле нравился гномий лес. Был он совсем не похож на знакомые ей леса, слишком тихий, заснеженный, с подушками сугробов, лежащими не только на земле, но и на еловых лапах — до самых вершин. Метель не добиралась сюда, запутывалась в ветвях, теряла силу; яростное сверкание белизны, от которого на открытых солнцу местах до слез резало глаза, приглушалось вечными сумерками векового ельника. Здесь, правда, тоже выли волки, и не раз Паола ловила себя на мысли: одна бы я тут не прошла. Но сейчас-то она шла не одна! Десяток воинов-горцев — вполне достаточная охрана. Почетный эскорт… Гномы пересекали лес хозяевами, и временами Паоле казалось, что здешние хищники торопятся убраться с пути отряда, но возвращаются на его следы, перекрывая дорогу назад.

На второй ночевке она поделилась этим ощущением с Гидеоном.

— Очень может быть, — задумчиво кивнул рыцарь. — Слыхал я, будто кое-кто из горцев держит волков за послушных собачек.

Лес кончился на третий день пути. Ельник расступился, выпуская отряд, и Паола, охнув, замерла. Перед ними ставший уже привычным отлогий склон обрывался вниз почти отвесно, а внизу, сверкая радугами над обледеневшими валунами, ревела, кипела и бурлила река.

Шедший впереди воин дернул ее за рукав, сделал знак: пойдем. Оказалось, в отвесном обрыве вдоль стены устроен спуск-лестница, где можно сойти почти без риска свернуть себе шею. Впрочем, та скорость, с какой скатились вниз привычные к скалам и кручам горцы, все равно заставила сердце испуганно замереть, а колени предательски ослабнуть. Паола спускалась боком, уткнувшись носом в смерзшуюся глину обрыва, нашаривая ступени вслепую и гадая, уцелеют ли упрятанные под тулуп крылья, если она все-таки сорвется. Когда вместо очередной ступеньки нога нащупала круглые голыши каменистого берега, показалось — все силы враз ушли. Два гнома ухватили ее под локти и оттащили в сторонку, чтоб не мешала спускаться следующим, а она только и могла, что тихо всхлипывать. Да уж, никогда не думала, что настолько боится высоты…

Утешало одно: здесь хоть всхлипывай, хоть в полный голос рыдай, никто не услышит. От рева потока закладывало уши. Гном снова дернул за руку, махнул в направлении тропы: Альдерик, убедившись, что отряд спустился благополучно, задерживаться не стал и отошел уже довольно далеко. Паола заторопилась следом.

Скоро поток поутих, разлился вширь, а еще через пару сотен шагов влился в озеро. Здесь снова к самому берегу подступали высокие ели, а вода казалась жемчужной от отраженного в ней неба. Паола залюбовалась, приотстав, и вздрогнула от вопля двух или трех десятков луженых глоток. Приветственный рев смахнул снег с еловых лап, заметался эхом между крутых берегов реки. Навстречу отряду неслись, размахивая руками, какие-то гномы, такие же косматые и бородатые, как люди Альдерика, только одетые не в пример легче: кто в кожаной подкольчужной куртке, кто только в штанах и рубахе, а передний так вовсе полуголый, с брызгами воды на волосатом торсе. Паола остановилась: казалось безопасней наблюдать бурную встречу издали. К девушке подошел Гидеон, сказал тихо:

— Не похоже, чтоб где-то рядом был город. Наверное, другой отряд. Вопрос, как они дальше, вместе или…

Если вместе, подумала Паола, побег можно заранее считать провалившимся.

Рыцарь ошибся. Оказалось, за намытым рекой мыском их ждал корабль, а отряд Альдерика — то, что они принимали за весь отряд — был всего лишь группой разведчиков. У корабля висели круглые щиты вдоль низких бортов, и на скамьях хватило бы места для полусотни гребцов. Правда, сейчас гребцы отдыхали. Паола сидела под мачтой, над самой ее головой стойкий попутный ветер бил в парус, и лесистый берег озера быстро и плавно убегал назад.

Ветер вызвал колдун. Паола с некоторым удивлением поняла, что гномий маг ей нравится. Чем-то он напоминал Ольрика, неуловимо, но явственно. И вызывал такое же уважение.

Похоже, именно колдун был здесь главным. Хотя командовал кораблем Альдерик. Сейчас рыжебородый гном стоял у руля, сдвинув рогатый шлем со лба к затылку, и выглядел довольным, как налакавшийся сливок котяра. Заметив взгляд Паолы, прищурился — сходство с котом стало еще явственней, — огладил бороду и вдруг подмигнул:

— Люблю паруса, дева. Птицей летишь!

— Я тоже, — несмело улыбнулась Паола. Само прыгнуло на язык признание: — Если бы не война, я бы в море отправилась, на острова.

— А ты? — спросил гном Гидеона.

— А я воды боюсь. — Рыцарь потянулся, закинул руки за голову. — На твердой земле как-то надежнее.

Горец хохотнул, рыцарь тоже. Рассмеялись и развалившиеся на палубе и на скамьях воины, но смех вышел до странного не обидным. Почти что дружеским. Да они же приняли его, поняла вдруг Паола. Приняли как своего, как воины воина. Кольнуло: вот они — союзники. И собственный обман показался вдруг вдвойне, втройне постыдным. Ничуть не лучше подозрительности стража границы, заставившей того пытать невиновных.

Это не мы, напомнила себе Паола. Это приказ. Отвернулась и стала смотреть на берега, на заснеженные ели и обледенелые валуны, на мелькающие по волнам солнечные блики…

Озеро разделилось на два рукава, корабль повернул, увалившись на левый борт, и ветер повернул с ним вместе. Хорошие чары, подумала Паола, на море, наверное, самое то. Вон елки стоят, не шевельнутся, сразу видно — на берегу ни ветерка…