Лунный Зверь - Игорь Вереснев Страница 27

Весной Сигрит исполнилось восемнадцать. По меркам Турона, взрослая женщина, которой пора обзавестись мужем, хранить семейный очаг, рожать и выкармливать детей. Среди подружек-охотниц не осталось ни одной сверстницы. И смотрели они на нее не только уважительно, как на самую ловкую и меткую, но и снисходительно, как на перестарка. Но сесть к семейному очагу значило навсегда ограничить мир свой деревней и ближайшими окрестностями. А мир был огромен! Настолько огромен, что даже старейшины клана не знали, где находятся его пределы.

В шести дневных переходах к югу лежали Большие Болота. Лишь дважды в год они становились проходимыми. В конце лета, когда зной высасывал влагу из земли, да зимой, когда лютые морозы сковывали льдом предательские трясины. Зимой приходили темноволосые. Заиндевевшие, закутанные с головы до ног в тяжелые теплые шубы, они приезжали на запряженных мохнатыми, смирными собаками санях. Темноволосые собирали дань для Великого Вождя — Императора: шкуры, панты молодых оленей, моржовый ус. Взамен оставляли отличные ножи, наконечники для копий и стрел. Темноволосые громко разговаривали на своем языке, пили обжигающую мутную жидкость из фляг, жадно смотрели на туронских женщин. Иногда кто-то из пришельцев начинал надрывно кашлять, кричать во сне. И если не помогало мастерство лучших целителей клана, навсегда оставался в мерзлой земле севера. Зимний путь был очень тяжел.

Потому Сигрит отправилась в мир темноволосых летом. Легконогая охотница рассчитывала пройти там, где завязнет оленье стадо, куда побоятся сунуться полярный волк и песец. И прошла. Почти два месяца уже охотится в чужих, богатых дичью лесах. Почти два месяца неуклонно идет в сторону полуденного солнца.

Деревья здесь были не такими, как на ее родине, — высокие, с толстыми прямыми стволами. Чем дальше на юг, тем леса становились гуще. Но и человеческое жилье попадалось чаще. Местные смотрели на светловолосую девушку, с трудом связывающую пару фраз на их языке, удивленно. Но, в общем-то, были почти так же гостеприимны, как и ее соплеменники. И знали об окружающем их мире не намного больше, чем те. Единственное, что могли подсказать чужестранке, — дальнейший путь. Идти следовало теперь не прямо на юг, а забирать больше к западу. Где-то там, на берегу полноводной реки, стоит большое селение — «город», — где в своем дворце из белого камня живет Император. Наверняка там-то она сможет узнать все о мире.

…Сигрит уже тушила костерок, когда хрустнула веточка под чужой ногой. Кто-то шел к ней. Не просто шел — пытался незаметно подкрасться. Охотник, но не очень умелый. Совсем неумелый, если выдал себя на таком расстоянии. Девушка как бы невзначай отступила в сторону, присела на корточки у своей сумки. Опять хрустнуло, ближе. Теперь Сигрит точно знала, где прячется непрошеный гость. Хороший человек красться не станет, окликнет издали, поприветствует. Потому дальше действовала молниеносно. Выдернула стрелу из колчана, подхватила лук Росомахой метнулась вбок, на ходу натягивая тетиву.

— А ну выходи!

Их было двое. Мальчик и девочка. Девчонке лет десять-одиннадцать, а мальчик — вовсе малыш, не старше семи. Выглядели они замурзанными, уставшими. И очень испуганными.

Сигрит опустила лук

— Вы что тут делаете?

Старалась говорить медленно, разборчиво, чтобы дети поняли. Девочка вместо ответа всхлипнула и заплакала. А малыш вдруг попросил, жалобно глядя на охотницу:

— Тетенька, не убивай нас.

Сигрит вконец растерялась. Положила лук на землю, медленно подошла к детям. Те и не пытались убежать.

— Что ты такое говоришь?! Кто станет убивать детей? Вы заблудились? Где ваша деревня, знаете?

Девочка зарыдала громче. Мальчишка же развернулся и ткнул пальцем в сторону восходящего солнца:

— Там. Только деревни нет. Ее хоканцы сожгли.

— Кто?

Слова такого Сигрит прежде не слышала. Но и малыш не мог, видимо, объяснить подробней. Лишь повторил:

— Желтолицые. Ночью пришли. Дома жгли, людей убивали.

Девочка наконец справилась со слезами. Тоже заговорила:

— Хоканцы, они за Медиром живут, мы раньше о них только в сказках слышали. Они ночью на нас напали. Все дома подожгли, а людей ловить стали, веревками вязать. Охотников, кто сопротивлялся, сразу поубивали. А потом — стариков и детей маленьких… Одни мы убежать смогли.

Девочку звали Катина, мальчика — Альг. Сигрит слушала их и отказывалась верить. Да, человек может поддаться ярости и убить другого человека. Она слышала рассказы о том, как ссорились мужчины и становились смертельными врагами. Да что там, и ссоры женщин иногда доводили до убийства. Но жечь деревни, убивать детей… Нет, это совершенно невозможно! Девушку рассказ ошеломил. И еще более ошеломлен был неведомый наблюдатель, сидевший в ней.

— Хорошо, мы пойдем к вам в деревню, посмотрим, что там случилось.

— А если хоканцы вернутся? — поежилась Катина.

— Не бойтесь, я ведь с вами.

Наверное, детям это показалось слабым утешением. Но спорить они не стали. Покорно поплелись за Сигрит на восток

Путь оказался не так уж и долог. Полдень не наступил, а они уже были на месте.

— Вон там, — прошептал Альг.

Сигрит и сама поняла, что «там». Ноздри охотницы чуяли запах дыма. И еще один — отвратительный запах обгоревшего мяса.

За неширокой полосой огородов лежала деревенька. Когда-то лежала — теперь на ее месте торчали остовы кирпичных очагов да валялись в толстом слое золы почерневшие, тлеющие бревна. И не только бревна… Большие остроклювые вороны уже слетались, рассаживались на ветвях подступавших к пепелищу деревьев. Каркали, переговаривались. Пока не решались начать пиршество.

Сигрит предпочла бы оставить детей на опушке. Но те были слишком напуганы. Отстать для них было сейчас страшнее, чем УВИДЕТЬ. А они не наврали, не нафантазировали. Ночью здесь произошла настоящая бойня. Трупы, трупы… Были среди них и детские. Что же за чудовища завелись в ее мире?!

Катина громко охнула за спиной и завыла:

— Ma… Ма-ма…

И, вторя ей, тут же захныкал Альг. Сигрит резко обернулась. Слева, шагах в десяти, лежала женщина средних лет. Она упала навзничь, запрокинув голову. Бревно от рассыпавшегося дома подкатилось слишком близко, заставив истлеть волосы и верхнюю часть ночной рубашки. Кожа на лице, плечах, груди, потемнела, полопалась местами, выпустив успевшую засохнуть сукровицу. Но умерла женщина не от жара. Ей распороли живот, сверху вниз, от ребер до самой промежности. Вывалившиеся внутренности лежали бесформенной грудой между согнутыми в коленях ногами женщищы. И здесь же лежал ее неродившийся ребенок.

Это было слишком даже для Сигрит. Схватив в охапку детей, она поволокла их прочь от этого ужасного места. За околицу, к берегу текущей рядом речушки. Остановить истерику Катины удалось, лишь окунув ее головой в воду. Но и после этого девчонка продолжала скулить: «Мама… мамочка…» Альг шмыгал носом молча, только кулачками глаза тер. Сигрит и сама чуть было не пустила слезу. Нет, не она, взрослой охотнице не пристало плакать перед детьми. Но тот — или та? — что сидела внутри, готова была разреветься. Откуда могло взяться такое Зло? Чудовища, убивающие детей, распарывающие животы беременным женщинам… Нет, это наверняка не люди. Должно быть, за этим таинственным «медиром» живут злобные, кровожадные твари, которых следует уничтожать беспощадно.