Железная принцесса - Джули Кагава Страница 27

— Почему? — спросила я, — Почему ты все время рядом? Тебя иЯсеня могли убить сегодня.

Сердце Пака забилось чаще, и он ответил тихо, почти шепотом:

— Пора бы тебе догадаться.

Я подняла голову, и наши лица оказались совсем близко. Залтонул в сумерках, но цветы начали светиться ярче. В зрачках Пака танцевалиотблески костра. И хотя на губах у него еще играла усмешка, чувство, сиявшее вглазах, невозможно было спутать ни с чем.

Я затаила дыхание. Где-то в глубине души вспыхнула радостьоткрытия. Правда, мне и раньше казалось, что между нами что-то есть. Пак менялюбит, подсказывало сердце, замирая. Любит! Я всегда это знала.

— Ты просто слепая, — прошептал Робин и ласково улыбнулся. —Я бы никогда не ослушался Оберона. Только ради тебя...

Он наклонил голову, и наши лбы соприкоснулись.

— Ради тебя я воскрес бы из мертвых.

Сердце застучало быстрее. Какая-то частичка меня ужасноэтого хотела. Пак всегда был рядом: надежный, сильный, заботливый. Мы с нимпринадлежали к одному двору, так что между нами не встал бы никакой дурацкийзакон. Ясень меня покинет. Он уже все решил. Так почему бы не попробовать сРобином?

Пак придвинулся ближе, почти касаясь моих губ, но я виделатолько Ясеня, вспоминала его поцелуй и страсть в его взгляде. Я чувствоваласебя предательницей. Дыхание Пака согревало щеку. Нет, подумала я. Не сейчас.Прости!

Я отстранилась, хотела объяснить ему все, но тут вошелЯсень.

Его силуэт замер на фоне вечернего неба. На лицо упал слабыйсвет колокольчиков. Волосы принца еще не успели высохнуть. Одежду он залатал спомощью чар или чего-то другого. В глазах мелькнули удивление и обида. Ясеньсжал кулаки, но быстро взял себя в руки, и его лицо стало каменным,непроницаемым.

Пак удивленно поглядел на меня и обернулся.

— А, это ты, принц, — весело заметил он, — Извини, я протебя совсем забыл.

Я ловила взгляд Ясеня, хотела показать, что это ошибка, нопринц даже не смотрел в мою сторону.

— Утром вы оба должны убраться отсюда, — холодно бросил он,обводя зал рукой, — Прочь из моих земель. По закону я имею право убить вас наместе за нарушение границы. Если увижу в Тир-на-Ног еще раз, пощады не ждите.

— Мамочки, да не взвивайся ты так, высочество, — хмыкнул Пак,— Мы с радостью уйдем. Правда, принцесса?

Я наконец поймала взгляд принца, и сердце упало. Он смотрелна меня с полным равнодушием, без тени теплоты.

— Да, — шепнула я сдавленно.

Вот и все. Это последняя соломинка. В Небывалом я погостила,а теперь и домой пора.

Принц начал таскать ветки наружу, не обращая на насвнимания. Работал он тихо и быстро, с каким-то остервенением. Когда мертвыхпроволочников больше не осталось, Ясень вытащил из сундука вино и сел в дальнемуглу, хмуро глядя сквозь бутылочное стекло. Вся его поза красноречиво говорилао том, что его лучше оставить в покое, и подойти я не решилась. К счастью, Пакбольше не пробовал меня поцеловать, зато не отходил ни на шаг и улыбалсятайком, показывая, что ничего не забыл. Я не знала, что и предпринять. Мыслипутались. Когда стемнело, Ясень вдруг встал и объявил, что идет на разведку,проверить, нет ли в округе железных фейри. Он вышел и даже не обернулся. Мнехотелось и побежать за ним, и расплакаться на плече у Пака. Вместо этого ясказала, что пора спать, и забралась в кровать, натянув на голову одеяло, чтобыспрятаться от них обоих.

Я никак не могла заснуть. Лежала, свернувшись под одеялами,слушала, как похрапывает Плут, и глотала слезы.

Ну из-за чего мне расстраиваться? Ведь завтра мы наконецотправимся домой. Я увижу маму, Итана, Люка. Я так по ним соскучилась, даже поотчиму. Неизвестно, сколько времени прошло в моем мире, но это и не важно.Главное, что я вернусь! Пусть мама и Люк уже поседели, а четырехлетний братвырос, пусть хоть сто лет прошло, и все, кого я знала... Я вздрогнула. Лучше обэтом не думать. Дома ничего не изменилось. Я наконец пойду в школу, научусьмашину водить, может, даже на выпускной бал попаду. С Робином. Это было до тогонелепо, что я чуть не рассмеялась, глотая непролитые слезы. Сколько ни мечтай онормальной жизни, мне всегда будет не хватать этого мира и волшебства.Небывалое проникло мне в душу, открыло столько чудес. Разве я смогу житьпо-старому, зная, что оно существует? Волшебная страна стала частью меня. Досамой старости я буду посматривать краешком глаза, не прячется ли где потайнаядверь, не мелькнет ли тень. Буду ждать одного Темного принца, которого потеряланавсегда.

Похоже, я все-таки заснула, потому что, открыв глаза,увидела зал, погруженный в дымку звездного света. Цветы раскрыли чашечки,источая мягкое сияние, будто между лепестков у них лежали крошечные луны. Ввоздухе порхали невесомые, прозрачные мотыльки и бабочки. Их тонкие крылышкиблестели. Я встала тихонько, чтобы не разбудить Пака, и пошла по колокольчикам,пьянея от их аромата. На палец мне сел голубой мотылек, воздушный и легкий, какперышко. Стоило выдохнуть, как он вспорхнул и полетел дальше, к темной фигуре вцентре зала.

Посреди цветочного ковра стоял Ясень. Глаза его былизакрыты. Вокруг летали крошечные звездочки. Мерцая, они слились воедино ипревратились в призрачную девушку с длинными серебристыми волосами. Она былатак прекрасна, что у меня дыхание перехватило. Девушка протянула руки, почтикасаясь его лица, и Ясень посмотрел на нее с тоской. Красавица вдруг прошлапрямо сквозь него и рассыпалась огоньками.

— Это... Ариэлла? — спросила я, подходя ближе.

Принц обернулся. В широко раскрытых глазах мелькнулиудивление, злость, смущение. Наконец он устало вздохнул и отвел взгляд.

— Нет. Не совсем.

Девушка появилась снова.

— Ее дух?

Он покачал головой, не сводя с призрачной феи глаз. Онапорхала над цветами в окружении бабочек.

— И не дух. У нас нет загробной жизни. Нет души, котораямогла бы остаться на земле. Это всего лишь... память.

Ясень вздохнул и понизил голос.

— Она так любила это место. И цветы ее не забыли.

Я вдруг поняла. Это — воспоминание об Ариэлле, такой, какойон видел ее. Прекрасной, счастливой, полной жизни. Тоска принца была так сильна,что обрела форму, пусть даже на краткий миг. К нему пришла не Ариэлла, а всеголишь мечта, эхо того создания, которое давно покинуло этот мир.

Я заплакала. От слез рана на щеке загорелась, но мне быловсе равно. Я видела только принца — его боль, одиночество и любовь. К другойдевушке, не ко мне. Сердце разрывалось, но я не могла произнести ни снова. Япочему-то знала: Ясень прощается с нами обеими.

Мы долго стояли в тишине, глядя, как Ариэлла-воспоминаниетанцует среди цветов, как легкий ветерок развевает ее призрачные волосы, какпорхают вокруг мотыльки. Неужели она и правда была так совершенна или Ясеньпросто видел ее такой?