В плену предсказаний - Евгения Гордеева Страница 28

— Что происходит? — обратился Дэн к одному из стражников.

— Эта девушка, Ио, будет оперировать ноги Виталя. Он дальше идти не может. Мы задержимся здесь на один день.

— Оперировать?! — поразился Дэн. Все его вчерашние опасения разбились о простое, человечное отношение Ланы к людям. А он, как всегда, сделал просто потрясающие выводы из услышанного! Ведь ясно вчера сказала девушка — инструмент, а не оружие… — А-а-а как он дальше пойдет?

— Ну, до ближайшего города его довезем, а там уж он останется, подлечится, и будет ждать следующего каравана. Мест-то в телегах лишних нет.

— А с ногами у него что?

— Не знаю, но говорят медлить — опасно!

Дэн заглянул за загородку. Увиденное его поразило. Лана, используя очень тонкие металлические инструменты, делала операцию на ногах хромого мужчины. Вид у нее был очень сосредоточенный. Помогал ей все тот же молодой стражник, но теперь это не задело Дэна. Он видел много крови в своей жизни, но вот так, резать плоть человека, надо иметь мужество. И самое главное, результатом этого должно быть выздоровление больного. Дэн опять представил себя раненым и Лану, зашивающую его раны. Мурашки побежали по спине. Он бросился к Ветру, вскочил на него и умчался в сторону ближнего поселения. Те, немногие люди, которые заметили его отъезд, подумали, что молодому мужчине очень срочно надо ехать дальше, и он уехал один. Каково же было их удивление, когда под вечер на дороге появился Ветер, запряженный в фургон. Дэн отправился искать Лану. Он не ошибся, она была рядом с больным.

— Как прошла операция? — как можно равнодушнее спросил он.

— Все хорошо! Теперь он спит, — Лана с удивлением посмотрела на Дэна. Рыцарь первым нарушил их договоренность о молчании.

— Отвар? — Дэн кивнул на спящего мужчину.

— Да.

— Значит ему не больно. А что было? — Дэн не обращал внимания на недоуменные взгляды девушки.

— Конский волос.

— Что? Конский волос? А как он попал ему в ноги?

— В плену зашили.

— Кто?

— Пушты пленникам, чтобы не убежали, в пятки вшивают конский волос. Каждый шаг причиняет боль! — сокрушенно пояснила девушка, и на ее лице отразилось такое страдание, что Дэну стало стыдно за свои мысли.

— Какое варварство! А как же он бежал?

— Он не бежал, эмир его отпустил, но волос не удалили. Виталь так много прошел с болью, началось воспаление. Я ему раньше предлагала, но он надеялся, что сможет дойти до дома.

— Как теперь он пойдет?

— Останемся в ближайшем городе, пока не сможет двигаться дальше.

— Я купил фургон, — почему-то смущаясь, произнес Дэн, — теперь вы можете ехать в нем дальше вместе с караваном, — добавил он сурово. Ему не хотелось выглядеть сентиментально.

Лана хотела броситься к нему на шею, расцеловать, но она понимала, что Дэн может не правильно расценить ее порыв.

— Спасибо, мастер Дэниэл! — глаза ее выражали такую признательность, что Дэн испугался того, что она бросится ему на шею.

— Не надо благодарности. Я… тоже знаю, что такое боль, — и он поспешил уйти.

Лана устало улыбнулась. Нет, она не ошиблась в Дэниэле. Именно он является Предсказанным! И пусть сначала он был суров и враждебен. Сейчас все меняется. В глубине души он оказался очень добрым, сочувствующим человеком. Вот и Виталя можно будет везти домой без остановок. Это тоже будет способствовать его выздоровлению. Да и ехать им по пути. Виталь родом из Синь-Озера. Все складывается как надо. Только, не спугнуть бы удачу!

Наутро, когда Виталь узнал, что поедет домой на специально купленном для него фургоне, чуть не расплакался. Абсолютно чужой человек, казавшийся ему очень жестким, в котором угадывался военный, проявил участие в его судьбе. Виталь вообще верил в хороших людей, ему по жизни везло на них. Вот и девушка, Ио, оказалась талантливой врачевательницей. То, что не решились сделать лекари эмира, она сделала в походных условиях, под открытым небом. И раны заживают быстро…

Поначалу Ио ехала с ним фургоне, следила за его состоянием, поила отваром, меняла повязки. Потом он сам стал справляться, и девушка реже стала находиться с ним. Люди, узнавшие о невероятном таланте молодой знахарки, стали обращаться к ней со своими проблемами. По мере своих сил, она помогала всем. А Виталь стал общаться с хозяином фургона.

— Кир, а почему ты решил мне помочь?

— Помогай ближнему своему, ибо сказано, — туманно выразился Дэн.

— И все же?

— Я знаю, что такое раны и боль. И мне помогли в критический момент абсолютно чужие люди. Как говорится: "Глаз за глаз!"

— Интересная месть получается, — Виталь расхохотался, ему нравился этот парень, — платишь добром за добро?

— Пытаюсь.

— А куда путь держишь?

— Сам не знаю, ищу город, чтобы обосноваться, потом брата перевезу.

— У тебя есть брат?

— Младший. Остался дома, пока я обустроюсь.

— А в своем городе что не живется?

— Воспоминания тяжелые давят, — честно признался возница.

— Понятно. А у меня в Синь-Озере семья осталась. Жена и дочь. Жена жива ли, не знаю, а дочь твоих лет, может чуть старше. Возможно, я уже дед? — мечтательно произнес Виталь.

— А как дочь зовут?

— Маргарита, Марго.

— Красивое имя.

— Так у меня жена, тоже Маргарита. У них в семье по женской линии все старшие дочери — Маргариты! — развеселился Виталь, вспомнив семейные традиции.

— А как же вы их зовете?

— Ну, бабушка была — Грета, жена — Рита, дочь — Марго. Можно еще Мара или Маргара. Много чего! А можно по номерам: первая, вторая, двадцать первая.

Дэн расхохотался. Ему воочию представился женский отряд Маргарит по номерам.

— А мою маму звали Сирин.

— Редкое имя. А в каганате сплошь Лейлы и Джейлы.

Знакомое имя резко кольнуло Дэна. Чтобы сменить тему женских имен он стал интересоваться судьбой Виталя, как он попал в каганат?

— Около двадцати лет назад пошел я в рыцарский поход. В одном из боев с пуштами подо мной убило лошадь и, падая, она придавила мне ногу. Пока выпутался, гляжу, вокруг одни степняки, зубы скалят, ухмыляются. Скрутили они меня. Я воин-то плохой. Взяли меня в отряд как толмача, переводчика значит. Попал я в рабство к одному дурному воину по имени Тугин. Буйный он был. Это потом я узнал, что траву какую-то он жевал. Эта трава и делала его неуправляемым. И погиб он непутево, также как и жил. Собственная лошадь ударила его копытом в висок, когда он пытался на нее сесть. Что уж там произошло, не знаю, но скинула она его и копытом в голову лягнула. Сразу дух испустил. Все наследство Тугина было — я да эта лошадь. Никто не захотел брать себе эту кобылу. И я тоже не пользовался успехом, переводчик… Что возьмешь с толмача? Вот и продали нас на невольничьем рынке в Жевре. Купил меня торговец из Парганы. Конечно, жить стало легче. Работал я в его лавке, да и знания языков пригодилось. Кроме всякой утвари, торговал он книгами. Каких я только у него книг, свитков не повидал. За всю жизнь я столько не прочитал книг, сколько у него за год. Как-то раз к нам в лавку пришел за книгами слуга юного принца Юсуфа. Саид-Ахмет, правитель Южного каганата, решил дать сыну хорошее образование. Я подобрал ему книги, а через два дня к моему хозяину пришел какой-то важный человек из дворца и выкупил меня. Не знаю, почему правитель так поступил, но я был приставлен к принцу в качестве наставника. Язык их я к тому времени уже хорошо выучил. Мальчик рос любознательным, науки впитывал в себя, как губка. Стихи писал, рисовал. Я его разным языкам учил. Когда стал он интересоваться делами государства, мы с ним стали обсуждать решения его отца, предугадывать последствия. О наших беседах стало известно правителю. Размышления наши во многом были правильными, и Саид-Ахмет понял это. Сначала он просто советовался со мной по некоторым вопросам, а потом назначил главным визирем.