Весь мир на блюдечке сметаны - Виталий Бодров Страница 28

Лай-Зелот спешился, стряхнул с руки щит и потянул из ножен изрядных размеров меч. Двуручник, забыл только, как называется. Иностранные названия вообще в моей голове не задерживаются, в одно ухо влетело и тут же вылетело. Со звуком.

Хреногоров меч я уже видел. С двуручником, прямо скажем, не сравнить. Самый что ни на есть обычный, у меня кладенец такой же длины. Зато в левой руке богатырь оставил щит, решив, видимо, ловить противника на контрударах. Да и то сказать, кольчуга, даже усиленная железными пластинами, удар двуручника (Фламберг! Точно — фламберг! Или нет?) вряд ли выдержит.

— Начали! — скомандовал дядька рыцарь и сразу же перешел в атаку. Что и говорить, красиво! Хреногора едва не сдуло, с такой силой двуручник кромсал воздух. Но наших богатырей так просто не возьмешь! Мой попутчик ловко отводил удары щитом, не парировал, а именно отводил, а его собственные выпады были быстры, точны и безрезультатны — до поры до времени. Скорости все возрастали, вот уже дядька Лай-Зелот напоминает ветряную мельницу, а Хреногор — топорянского богатыря с мечом и щитом. Тут-то противники и ошиблись. Сначала богатырь неудачно подставил щит (меня чуть не убило щепками), а потом рыцарь попался на противоходе и поймал рубящий удар (панцирь выдержал). Лай-Зелот грозно выкрутился и едва не подловил следующим ударом стремящегося развить успех богатыря. Но Хреногор тоже был не пальцем делан, сцепил мечи, ловко сократил дистанцию и краем щита врезал рыцарю по забралу. Два раза подряд.

Что и говорить, славные доспехи иноземцы делают! Звонят не хуже церковного колокола, и звук-то какой чистый, заслушаешься.

Пока дядька рыцарь слушал вечерние звоны, Хреногор выбил из рук меч и приставил клинок к горлу:

— Сдавайтесь, доблестный дядька!

— Признаю себя побежденным, — не стал ломаться Лай-Зелот. — Мои поздравления, благородный дядька, прекрасный поединок.

— Ну ты тоже был хорош, — не остался в долгу богатырь. — Еще раз попал бы по щиту — и все, шляпы долой. С одним мечом шансов не поймать против твоей оглобли-то.

— Везет сильнейшему, — вздохнул рыцарь. — Однако же без доспехов мне нельзя. Может быть, сообразим что-нибудь насчет выкупа?

— Может быть, — не стал спорить Хреногор. — Вон тот славный конь мне бы вполне подошел.

— Может, деньгами возьмешь? — тоскливо спросил рыцарь, все еще не желая нарушать правила.

— Коня, — твердо заявил Хреногор. — Сам посуди, уважаемый дядька, ну куда богатырю без коня? Мне оружие на себе, что ли, таскать?

— Можно на оруженосце, — предложил Лай-Зелот и ткнул пальцем, сволочь такая, прямиком в меня. Я возмущенно фыркнул и припомнил подходящее проклятие. Просто так, чтобы память потренировать.

— Коня, — стоял на своем богатырь. — А ну как поединщик объявится, мне что, пешим сражаться?

— У тебя это прекрасно получается! — с воодушевлением воскликнул рыцарь. Хреногор тяжело вздохнул, с хрустом размял пальцы.

— Кажется, мы не договоримся, — грустно сообщил он. — Может быть, еще разок сойдемся? На кулачках?

Рыцарь смерил взглядом его отнюдь не высокую фигуру, гордо выпятил грудь (дурак, не на рост, на кулаки смотреть надо!) и согласился.

— Хотя многие мои собратья полагают бой на кулаках забавой простолюдинов, я считаю, это не так. Превеликий дал нам это оружие изначально и, стало быть, низким оно быть не может. Я согласен, уважаемый дядька.

Не знаю, считал ли рыцарь Хреногора достойным противником в кулачном бою. Наверное, да, ведь только что он вчистую проиграл схватку на мечах, что недооценке противника никак не способствует. Но это ничего не изменило. На равных Лай-Зелот держался до первого удара. А потом…

Латные перчатки и шлемы поединщики сняли еще до начала боя, а вот доспехи оставили. Из пустого бахвальства, я думаю, мол, настоящему бойцу не помеха. Встали друг напротив друга, взявшись за руки, потом хлопнули в ладоши и одновременно отпрыгнули назад. Такой вот воинский ритуал, со стороны довольно забавно смотрится.

И начали сильномогучие дядьки биться. Лай-Зелот, прикрываясь левой рукой, словно щитом, попробовал врезать в Хреногорову челюсть. И нарвался на встречный в корпус. Жалобно заскрипел, сминаясь, металлический доспех, рыцарь растянулся на земле, но сразу вскочил, желая продолжать бой. Богатырь ушел с линии атаки, перехватил запястье и, раскрутив противника как мешок с репой, зашвырнул его в заросли кустарника. А вы чего ждали? Если он лошадью бросается ради шутки…

Рыцарь оказался крепким дядькой. Выполз из кустов, помотал головой, воздел себя на ноги. И уверенно зашагал к удивленному Хреногору.

Впрочем, короткое замешательство богатыря ему несильно помогло. Один удар — хороший такой, с замахом, и рыцарь снова улетел в кусты. Говоря откровенно, я уже думал — все, отлетался бедолага. Куда там! Выполз, что твой конь, на четырех, головой потряс, и в бой. Не то что бойцы в деревне — удар пропустил, и с ног долой.

Только одно дело подниматься после таких плюх, а другое — богатыря в рукомашестве одолеть. Едва Лай-Зелот до Хреногора добрался, как тот ему еще отвесил, не скупясь. Доспех у рыцаря приобрел такой вид, что даже цыганам не продашь за медный баблон.

— Еще? — вопросил богатырь, в очередной раз узрев упрямого соперника.

— Хватит, — покачал головой Лай-Зелот, и это слабое движение окончательно исчерпало его силы. Рыцарь с грохотом и лязгом обрушился на землю, потеряв сознание, а вместе с ним и коней.

— Знай наших! — Хреногор самодовольно потер кулак. — Здешние бойцы совсем драться не умеют. Слабоваты, честное богатырское.

Некоторое время пытались привести рыцаря в чувство. Это оказалось не проще, чем заплевать солнце до полного погашения. Лай-Зелот нипочем не желал расставаться с отсутствием сознания, я даже решил, что он помер, пока богатырь не додумался пощекотать в ноздре травинкой. И даже после того, как рыцарь оглушительно чихнул, кое-какие сомнения остались.

— Думаю, нам лучше оставить его в покое, — с сомнением в голосе произнес Хреногор.

— Вот так бросим на дороге и все? — удивился я. — Нет, я так не могу.

— Добить рука не поднимается, — признался богатырь.

Добрый он у нас. Хмыкнув, я не без труда перевернул пациента, принялся стаскивать с него доспехи.

— Оставь, — махнул рукой Хреногор. — Денег за эту рухлядь все равно много не выручишь.

И неиспорченный совсем. Другой бы невесть что подумал, а этот все правильно понимает. Почти.

— Хочу проверить, нет ли внутренних повреждений, — пояснил я.

— Если снаружи доспех не проломлен, то и изнутри цел, — мудро заметил богатырь, не отказывая, однако, в помощи.

Разъяснять, что имел в виду, я не стал. Зачем зря слова тратить? Хреногору вряд ли интересно, а мне рассказывать лень.

Не без труда извлекли рыцаря из скорлупы. Я, сложив ладони «лодочкой», принялся обследовать на предмет повреждений. Удивительно, но ничего обнаружить не удалось. Представляете, меня от таких ударов в тонкий блин размазало бы, а ему хоть бы что, даже ребра не сломаны. А что сознание потерял — так это, похоже, из-за фобии. Летать боится.