Башня Королевской Дочери - Чез Бренчли Страница 28

Интересно, такие мысли — ересь или нет? Маррон повернулся, чтобы отыскать Олдо среди сгрудившихся сзади братьев, и увидел, как тот отворачивается. Маррону показалось, что с ним уже произошло это — он изгнан, наг и одинок. И это ему совсем не так понравилось…

Унижение — вот что испытывала Джулианна. И злилась, глупо и по-детски, хотя ей полагалось бы радоваться свободе, смеясь; но над всем этим преобладало унижение.

А ведь такой был продуманный план, такая тщательно разработанная интрига! Отцу бы понравилось: сколько себя помнила Джулианна, отец заставлял её делать всё, что считал нужным, именно такими мелкими интригами, столь же тщательно продуманными, как и его крупные интриги в масштабе всего Чужеземья. Манипулирование — так представлял он себе обязанности отца.

Скучные дни в замке — девушка по большей части сидела у себя в комнате, чтобы Блез не волновался насчёт приличий, хотя Элизанда шныряла где хотела и когда хотела, не привлекая особого внимания, — эти скучные дни не просто сердили её, они бесили. Джулианне хотелось завопить и расшвырять все вокруг, но вместо этого она спокойно сказала Блезу, что её лошадь, Мерисса, наверняка уже застоялась в стойле и нуждается в прогулках.

— Вы правы, мадемуазель. И моя лошадь тоже, наверное, застоялась. Я передам это старшему конюху. Он наверняка найдёт человека, который будет изредка проезжать лошадей.

— Нет, — быстро ответила Джулианна, — Мерисса лошадь норовистая, она не позволит сесть на себя никому, кроме меня. Лучше нам взяться за дело самим. Не могли бы вы передать, чтобы лошади были осёдланы и готовы после полуденной трапезы?

Блез нахмурился. Джулианна ожидала этого. А потом произнёс — это она тоже предвидела.

— Прошу прощения, мадемуазель, но я не могу отпустить вас на горную тропу на таком горячем скакуне. Это слишком опасно.

— Блез, это смешно! Неужели я не справлюсь со своей собственной лошадью? Я ездить верхом начала раньше, чем ходить.

И это почти правда.

— Тем не менее, мадемуазель…

— Тогда мы можем на спуске провести лошадей в поводу. Или вы поедете верхом с Мериссой в поводу, а я пойду сзади пешком.

— Только не сзади, мадемуазель, не в пыли, которую я подниму. Вы пойдёте впереди, чтобы я вас видел…

Джулианна была очень довольна собой. Ничего ей так не хотелось, как проехаться часок хорошим галопом вдали от этих тюремных стен. Вот только предшествовавший поездке спуск внушал ей страх. Она не хотела признаваться в этом страхе даже себе и позволила Блезу бояться за неё, благо сержант нёс на себе всю ответственность. Отлично. Она пойдёт пешком, это тоже доставит удовольствие, потому что Ноги Джулианны успели устать от безделья не меньше, чем мозг. А после спуска будет скачка, ветер и свобода хотя бы на время…

Но слышавшая разговор Элизанда тоже попросилась на прогулку.

— У вас нет лошади… мадемуазель. — Блезу было трудно обращаться к Элизанде с почтением, словно он ещё не до конца доверял ей. И винить его в этом было нельзя.

— Это ничего. Я пройдусь вниз вместе с вами, а потом посижу на камне и посмотрю, как вы будете скакать.

Полдень был не прохладнее обычного, хотя днём в небе появились какие-то облачка. Джулианна выпросила у главного конюха кусок сахару, чтобы побаловать Мериссу. Потом Блез сел на коня, привязал поводья лошади к луке своего седла и поехал вслед за девушками по наклонному коридору, по ступеням, сквозь ворота и, наконец, по дороге.

В местах, где склон был слишком крут даже для пешего, Джулианне хотелось во всю прыть помчаться вниз. Отгоняя это желание, она сжимала руку Элизанды, но тут же начинала ругать себя за выказанный страх. Её подруга подпрыгивала, несмотря на платье, и широко улыбалась.

— Так-то лучше! За этими стенами даже воздух тухнет! И никто не смеётся, заметила? Даже рыцари, и те не смеются. По крайней мере при нас. А братья так вообще улыбаться не умеют! Ничего удивительного, что они ходят в чёрном, — у них же на душе вечный траур! У меня кости ломит от этой черноты!

«А ведь ты сама шла сюда», — подумалось Джулианне, но она промолчала.

До первого поворота Джулианна старалась держаться той стороны тропы, где была стена, и не подходила близко к пропасти. Позади слышался мерный топот лошади Блеза и лёгкое цоканье копыт Мериссы. Вдруг они сменились ржанием и громкой бранью сержанта, позабывшего, что рядом с ним дамы.

Девушки обернулись и увидели, что сержант изо всех сил тянет Мериссу за поводья, а та встаёт на дыбы и мечется так, что сержант и его конь с трудом удерживаются от падения. Джулианна задохнулась; Элизанда ахнула и сорвалась с места.

Она бросилась назад, проскользнув между скальной стеной и сердито храпящим жеребцом Блеза, подскочила к Мериссе, схватилась за седло и неловко, цепляясь юбками и едва удерживаясь на взбешённой лошади, вскочила ей на спину. Потом, наклонившись вперёд за разукрашенными поводьями, девушка прижалась к потной шее кобылы и быстро зашептала что-то ей на ухо, одновременно заставляя её отвернуться от пропасти.

Джулианне показалось, что прошло всего мгновение, но это наверняка было не так. Вскоре Мерисса уже стояла спокойно, подчиняясь рукам и голосу Элизанды.

— Отпустите повод, сержант, — услышала Джулианна её чистый голос. — Просто Мериссе нужен седок, без него ей неуютно.

Блез фыркнул, огляделся, посмотрел на Джулианну так, словно та его предала. «Она не позволит никому, кроме меня, сесть на неё», — вспомнила Джулианна свои слова и вспыхнула от стыда за ложь. Сержант бросил поводья, предоставляя Элизанде их подобрать.

Так они и шли до конца. Джулианна шагала в одиночестве и чувствовала горькую обиду. Одной рукой она касалась стены, что придавало уверенности и увеличивало позор, а сержант и её подруга ехали позади.

У подножия горы Элизанда без единого слова соскользнула с лошади, придержала голову Мериссы, чтобы Джулианне было удобнее сесть в седло с высокого камня, а потом, улыбаясь без малейшей самоуверенности, уселась на тот же самый камень, словно говоря: «Идите катайтесь, а обо мне не беспокойтесь».

Джулианна все никак не могла насытиться свободой и пускала Мериссу галопом по сухой пыльной равнине. Она знала, что чуть позади от неё скачет Блез, но не оборачивалась, не желая видеть его лицо. Век бы не видеть ни его, ни Элизанды! Джулианна знала, что ведёт себя по-детски, но не могла сдержать обиды, надеясь только, что ветер выдует горькое воспоминание у неё из головы.

Пыль жалила глаза. Джулианна зажмурилась, полностью уверенная в своей лошади, — и едва не потеряла одновременно доверие, уверенность и равновесие, а также достоинство и, возможно, жизнь.

Нет, Мерисса не споткнулась, не бросилась в сторону, не заупрямилась. Она просто остановилась, мгновенно и резко. Кобыла ударила задними копытами в землю; Джулианну рвануло вперёд, к выгнутой шее. Девушка упала на шею лошади, заскользила по ней, потеряла стремя, отчаянно вцепилась в гриву и удержалась в последний момент. Ещё одно усилие — и вот она уже сидит в седле, дрожа сама и чувствуя под собой дрожь Мериссы. Поглядев мутными глазами вперёд, Джулианна увидела крутящийся в воздухе вихрь из пыли и песка. Позади него в земле открылась пропасть, до которой был всего лишь шаг, всего один скачок лошади в галопе…